Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Правда в том, что это я вру. Ее нога — последнее, на что я обращаю внимание. Но тем не менее я знаю, что она лжет, и собираюсь это доказать.

— Ну, — прочищает она горло, пытаясь сосредоточиться на словах, а не на моих пальцах, — ты ошибаешься. — И с этим неуверенным замечанием она поднимает свой лук и натягивает тетиву.

Я медленно обхватываю ее за талию и провожу другой рукой от костяшек пальцев, изогнутых вокруг тетивы, до ее напряженного плеча. Ее тело по-прежнему прижато к моему, и я чувствую, как дрожь пробегает по позвоночнику, когда мои пальцы медленно танцуют вверх и вниз по ее руке. Я улыбаюсь ей в ухо, и я знаю, что она тоже это чувствует, так как раздраженно хмыкает.

Я чувствую, как она делает глубокий, дрожащий вдох, пытаясь успокоиться, взять себя в руки. А потом она стреляет. Я хихикаю ей в ухо, когда стрела летит дальше всех от цели. Она поворачивает голову так, что наши лица оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга, и хмурится на меня. Меня это забавляет, и я улыбаюсь, позволяя своим глазам блуждать по ее лицу, ловя каждую слабую веснушку и темную ресничку, обрамляющую ее голубые глаза.

Потом эти океанские глаза отрываются от меня, когда она снова поворачивается к мишени, набирая очередную стрелу. Но она не пытается вырваться из моей хватки. Она слишком упряма. Если она сейчас сделает шаг, то это лишь докажет, насколько сильно я ее отвлекаю.

Поэтому она накладывает следующую стрелу и дышит, пока ветерок раздувает прядь серебристых волос у ее лица. Я протягиваю руку и осторожно, медленно, заправляю ее за ухо, шепча ей: — Почему ты стреляешь левой рукой? Это случайный вопрос, заданный для того, — чтобы отвлечь и удовлетворить мое любопытство.

Она делает глубокий вдох, прежде чем ответить: — Ты поверишь мне, если я скажу, что это потому, что я хотела быть полегче с тобой?

Я смеюсь, качаю головой и кладу подбородок ей на плечо. — Лгунья. Ты никогда бы не стала со мной церемониться.

— В этом ты прав. — Она выдыхает дрожащий смех. — Отец учил меня стрелять с обеих рук, а после ранения, полученного на Испытании, я решила, что мне следует больше тренироваться с левой.

И, не колеблясь, она отступает назад и выпускает стрелу, которая с тихим стуком попадает далеко за пределы яблочка. — Не надо. Не говори. Ни слова, — пробормотала она сквозь стиснутые зубы, не удосужившись взглянуть на меня, и со злостью схватила еще одну стрелу.

— Я и не собирался ничего говорить, — говорю я с притворной невинностью.

— Лжец. Я практически чувствую, как ты ухмыляешься.

Мои губы прижались к ее уху, и я действительно ухмыляюсь. — Я ничего не могу поделать, когда прав.

Пэйдин все еще сердито возится со стрелой, ее голос обманчиво сладок, когда она говорит: — Ну, если ты будешь продолжать так ухмыляться, я развернусь и направлю эту стрелу тебе в сердце.

Я улыбаюсь ее словам, а мои пальцы продолжают рисовать круги по ее животу. Она делает еще один неглубокий вдох, собираясь отступить и выстрелить, когда я бормочу: — Да, по крайней мере, ты сможешь попасть в мое сердце, в отличие от бычьего глаза...

Я не удивляюсь, когда чувствую сильный удар локтем в живот. Из меня вырывается воздух, но как только я перевел дыхание, я уже смеюсь. Пэйдин хрипит, и я притягиваю ее ближе к себе, используя эту игру как предлог, чтобы обнять ее, прикоснуться к ней.

Ее голова покоится на моей груди, она рассматривает мишень, глубоко дыша. И я делаю то же самое. Моя грудь вздымается, ощущение ее прижатия ко мне почти слишком сильно, чтобы нормально дышать. Мы так идеально подходим друг другу, так правильно. Я не могу ни думать, ни дышать, ни двигаться, когда мои пальцы скользят по ее коже, по ее талии, по ее телу.

Затем она поднимает голову, поднимает лук и пускает стрелу. В яблочко. Но едва-едва. Я наклоняюсь и снова упираюсь подбородком в ее плечо, любуясь стрелой, которая наконец-то попала в цель. — Давно пора, Грей.

— Посмотрим, как у тебя получится лучше, — насмехается она, отстраняясь, и я неохотно отпускаю ее. Я вздыхаю и беру стрелу, прилаживая ее к луку. Я быстро стреляю, попадая в кольцо, расположенное ближе всего к точке попадания, и ругаюсь про себя. Затем я беру другую стрелу, твердо решив, что она прилетит туда, куда я хочу.

Что-то задевает мою руку, шепчет на коже.

Моя голова мотается в сторону, глаза врезаются в голубые глаза внизу. Она смотрит на меня сквозь ресницы, ее глаза горят огнем. Ее рука парит прямо над открытой кожей моей руки, дразня, но не касаясь.

— Что ты делаешь, Грей? — спрашиваю я, возвращая свое внимание к цели.

— Отвлекаю, — медленно произносит она, растягивая слоги. Ее рука снова легонько касается моей руки. Так легко.

Я улыбаюсь. — Дорогая, ты должна быть лучше, чем это.

— Нет, — холодно отвечает она, — не думаю.

Кончики ее пальцев касаются моей кожи. Она проводит ими по моей руке, останавливаясь на запястье, а затем мучительно медленно поднимается обратно. Ее пальцы проникают под рукав моей хлопчатобумажной рубашки, поднимаются вверх, вверх и...

И пропали.

Ее прикосновение исчезает, и я с болью жду, когда она приложит ко мне свои руки...

И тут меня осеняет.

Она права. Ей не нужно больше ничего делать, чтобы отвлечь меня.

От одной мысли о том, что она так близко и едва касается меня, у меня голова идет кругом. Я растаял от обещания, которое дали мне ее пальцы, обещания большего, обещания чего-то. Но ничего. Она не хочет прикоснуться ко мне. Вместо этого она сводит меня с ума, дразня своими прикосновениями, а потом отстраняется, оставляя меня в желании большего. Оставляя меня холодным без огня, который ее пальцы проводят по моей коже.

Я выдыхаю, замечая, как дрожит мое тело. Я оттягиваю тетиву, когда другой палец проводит по моему предплечью, касаясь кожи.

Стрела приземляется в двух кольцах от центра, но мои мысли заняты другим — фантомными прикосновениями, проходящими вверх и вниз по моей руке. Я не помню, как взял другую стрелу, но когда я посмотрел вниз, она уже была наложена на лук.

Медленно, чертовски медленно, она позволяет своим пальцам скользить по моей коже, тяжелее, чем раньше. Никогда еще одно прикосновение не заставляло меня так пылать. И она точно знает, что делает. Она знает, что, едва почувствовав ее, я сойду с ума так, как не могу объяснить, так, как никогда не чувствовал раньше.

— Ты жестокая, маленькая штучка, ты знаешь это? — Мой голос глубокий, отчаянный.

— Но я тебя и пальцем не тронула, — мягко говорит она, подчеркивая свои слова одним пальцем, проведенным по моему предплечью.

— Именно.

Может быть, я сделал это специально. Может быть, я решил отвлечь ее, потому что знал, что она слишком упряма, чтобы не сделать то же самое со мной. Может быть, я сделал все это только потому, что хотел, чтобы ее руки тоже были на мне. Потому что это было оправданием для меня, чтобы обнять ее, чтобы она обняла меня. А теперь, когда ее нет, я жажду ее прикосновений. Жажду ее.

Я пускаю стрелу, не дожидаясь, пока она приземлится, и бросаю лук на землю, поворачиваюсь и хватаю ее за запястья. Я притягиваю ее к себе и смотрю в ее изумленные глаза. Ее губы приоткрываются, то ли от удивления, то ли от того, что она собирается меня отчитать, я не уверен.

— Не надо, — я сделал паузу, сглотнул и медленно выдохнул, — так со мной играть.

Она смотрит на меня. Ее рот открывается и снова закрывается, она явно надеется, что слова выпадут. Я удерживаю ее взгляд, направляя одну из ее рук на свою руку и опуская второе запястье, чтобы притянуть ее ближе к себе за талию. Ее ладонь соприкасается с моей кожей, и я словно снова вспоминаю, как дышать. Я прижимаю свою руку к ее, крепко прижимая ее кожу к своей. Я улыбаюсь оттого, что она наконец-то полностью прикоснулась ко мне, а не дразнит меня кончиками пальцев.

Одного ее прикосновения или его отсутствия достаточно, чтобы свести меня с ума.

Что она со мной сделала?

75
{"b":"867012","o":1}