— Она победила честно. Я не нахожу это интересным. — Слова вылетают изо рта прежде, чем я успеваю о них подумать.

Беззлобное хихиканье наполняет комнату. — В том-то и дело, — говорит отец, зеленые глаза пронзают меня насквозь так, как никогда не могли пронзить глаза Китта. — Трущобники не выигрывают.

Я напрягаюсь при этом слове, но не решаюсь перебить его взгляд. — И все же она победила.

Китт бросает на меня взгляд, но мои глаза прикованы к королю, когда он говорит: — И тебе лучше не позволять этому повториться. Не забывай, что именно ты должен победить в этих Испытаниях, и если тебе нужно, чтобы я напомнил тебе, что произойдет, если ты этого не сделаешь, я сделаю это. — Он наклоняется вперед, его голос становится смертоносным. — Я готовил тебя к этому, так что ты меня не разочаруешь. Понял, Энфорсер?

Угроза в его тоне очевидна, и я слышу, как она звенит у меня в ушах.

Проиграешь — и ты ничто.

— Понял, Ваше Величество.

И с этими словами я встаю на ноги и выхожу за дверь. Я шагаю по коридорам, чувствуя, что мне нужно ударить по чему-нибудь, нужно в сотый раз вогнать меч в столбик кровати. За все годы тренировок и освоения масок только отец всегда был единственным, кто мог заставить меня потерять контроль над собой. Проводя рукой по волосам, я возвращаюсь в свою комнату, с каждым шагом собираясь с силами.

— Кай.

Я провожу рукой по лицу и вздыхаю, когда поворачиваюсь лицом к очень недовольному Китту. — Что это, черт возьми, было? — резко спрашивает он.

Я почти смеюсь. — Это был один из самых вежливых наших разговоров, и ты это знаешь.

Китт устало вздыхает. — Слушай, я знаю, что твои отношения с отцом... сложные. Я понимаю. После всего того обучения, через которое он тебя провел, и тех ожиданий, которые он возлагает на тебя сейчас, поверь мне, я понимаю, почему вам двоим трудно ужиться вместе. Но все, что он делает, — к лучшему.

Я насмехаюсь и качаю головой, глядя в потолок, гадая, перестанет ли Китт когда-нибудь пытаться проявить себя перед королем. — Знаешь, ты мог бы думать по-другому, если бы он разрезал тебя в детстве и смотрел, как ты пытаешься зашить рану. — Я делаю шаг к нему. — Или, может быть, после того, как тебя заставили бы снова и снова сталкиваться с твоими худшими страхами, ты бы понял, что не все, что он делает, к лучшему.

Я горько смеюсь, и Китт чуть не вздрагивает от этого звука. — Он сделал из меня убийцу, вылепил из меня монстра. Но ведь это было к лучшему? — Я тыкаю пальцем ему в грудь: — Это было для твоего блага, чтобы ты мог использовать меня, когда станешь королем. Так же, как и он.

Неправильно сказал.

Эти слова ударили его, как физический удар. Я вижу, как шок и обида отражаются на его лице, и заставляю себя сделать шаг назад, чтобы успокоиться. Я выхожу из себя по непонятным причинам, и это только сильнее злит меня. Как будто все сдерживаемые частички моего прошлого пытаются вырваться на свободу, стремятся вырваться на поверхность.

— Кай...

— Я думаю, ты станешь великим королем, Китт, — тихо говорю я, обрывая его слова. — И я с гордостью буду служить тебе. Но тебе нужно научиться думать самостоятельно, потому что однажды отца не будет рядом, чтобы сделать это за тебя. Поэтому я предлагаю тебе начать думать о том, что ты считаешь лучшим.

И с этими словами я поворачиваюсь и направляюсь по коридору.

Глава 45

Пэйдин

Ночью в садах тихо. Только хор стрекочущих сверчков и тихое завывание ветра сопровождают меня, когда я иду к знакомой иве, окаймляющей открытую лужайку, где проходил последний бал.

С той ночи я часто приходила сюда, находя успокоение в тени ивы, когда не могла уснуть. Я привыкла сидеть под ней часами, просто давая себе время подумать.

Раздвигая низко свисающие ветви, я вступаю под навес из листьев. Я вздыхаю, внезапно чувствуя себя спокойнее, вдыхая теплый ночной воздух.

Но покой, который я ощущаю, недолговечен, когда рядом со стволом мелькает тень.

Я поворачиваюсь, мои пальцы тянутся к кинжалу на бедре, но их ловит грубая рука. — Спокойно, Грей, это всего лишь я.

Я моргаю в темноте, пока мои глаза привыкают к тусклому свету, и вижу перед собой забавляющиеся серые глаза. — Что ты здесь делаешь? — бормочу я.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос.

— А я могла бы тебя зарезать!

Кай поднимает брови. — Значит, ты не собираешься пытаться? Я бы сказал, что это уже прогресс.

— О, но я должна это сделать за то, что ты меня так напугал.

Он медленно отпускает мою руку, изучая меня все это время. — Я напугал тебя? Это же ты подкралась ко мне.

— Ну, я не знала, что ты будешь здесь, — резко шепчу я.

— Очевидно, — говорит он с ухмылкой, кривя губы. — Но ты можешь остаться. — А затем он опускается на землю, удобно устроившись, закинув руку за голову.

Я вытаращилась на него. — Что ты делаешь?

— Жду, когда ты спустишься сюда и присоединишься ко мне.

Я стою и смотрю, как по его лицу медленно расползается улыбка.

— Это из-за платья? — спрашивает он, садясь и начиная стягивать с себя пальто. Когда оно сползло с плеч, он положил его на пол рядом с собой. — Ну вот, теперь ты не испачкаешься.

Я опускаю взгляд на простое шелковое платье, которое надела на ужин с королем и королевой. Оно довольно удобное, и мне было лень снимать его перед тем, как отправиться сюда. Кай, видимо, чувствовал себя так же, поскольку все еще был в своем изысканном наряде.

Но моя нерешительность присоединиться к нему не связана с тем, что я испачкала платье, а связана с тем, что я не должна здесь оставаться. Я должна повернуться, пожелать ему спокойной ночи и без лишних слов отправиться в свою комнату. Но ноги не дают мне уйти от него.

Он ожидающе похлопывает по пальто, и от этого зрелища у меня на губах проскальзывает придушенный смешок. — Как это по-джентльменски, но это пальто недостаточно велико, чтобы спасти мое платье от грязи.

— Если хочешь, я могу снять рубашку и постелить ее тебе, — непринужденно говорит он.

— Если подумать, — бормочу я, — то пальто будет достаточно. — Он усмехается, и я неожиданно иду к нему, игнорируя свои кричащие мысли, которые говорят мне об обратном. Я сажусь и медленно ложусь рядом с ним, наши плечи соприкасаются. Мы долго молчим, оба довольны тем, что смотрим на поникший полог листвы, слушая стрекотание сверчков рядом с нами.

Мне почти не хочется нарушать уютную тишину, но я тихо спрашиваю: — Почему ты здесь?

Он почти смеется. — Я прихожу сюда с детства. На самом деле, я упал с этого самого дерева, когда Китт бросил вызов на него залезть. И сломал руку...

Пузырек смеха проскользнул мимо моих губ, оборвав его. — Ты смеешься надо мной, Грей? — Он пытается побороть свою улыбку, добавляя: — Я рад, что ты находишь мою боль такой забавной.

Я прочищаю горло, пытаясь взять себя в руки. — Так что, ты пришел сюда, чтобы предаться приятным воспоминаниям?

— Что-то в этом роде. — Кай вздыхает. — Я прихожу сюда, чтобы подумать, чтобы остыть. Мне всегда нравилась здешняя тишина. Побег из дворца. — Он окидывает меня взглядом, а затем спрашивает: — Так почему же ты здесь?

Я слегка улыбаюсь и повторяю его слова. — Чтобы подумать. Мне нравится тишина. Побег.

Краем глаза я вижу, как его губы подрагивают, и на мгновение мы замолкаем, прежде чем я спрашиваю: — Есть ли причина, по которой ты притащил меня в эту грязь?

Я смотрю на его теневой профиль, когда он смотрит на ветви над нами. — Чтобы поговорить. Чтобы полежать здесь в тишине. — Он лениво пожимает плечами. — Это не имеет значения.

Я отворачиваюсь от него. — Значит, ты просто хочешь, чтобы кто-то составил тебе компанию?

— Не кто-то. Ты.

Я чувствую на себе его взгляд, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — Тебе нужна тихая компания или разговорчивая?

Он издает звук, который мог бы быть смехом. — Только ты могла спросить меня о моих предпочтениях в отношении твоей компании.