— Сюда, — зовет один из Эйсов, и я кручусь, выхватывая из кармана забытую метательную звезду. Дубликаты Эйса то исчезают, то появляются вновь, пока я бесцельно ищу настоящего. — За тобой, — насмехается он, и я разворачиваюсь, гнев закипает в моей крови. — Знаешь, что я сделаю после того, как убью тебя? — спрашивает один из них, а другой громко шепчет: — Я сделаю то же самое с Пэйдин. — Затем другой Эйс отвечает: — Как жаль. Я буду скучать по тому, чтобы смотреть на нее.

Я собираюсь убить его. Сейчас. Больше никаких игр. Больше никаких забав. Я заканчиваю с этим.

Внезапно несколько Эйсов исчезают, остается только один.

И я без колебаний поднимаю свою метательную звезду и посылаю ее по воздуху в его сердце.

Я вижу, как расширяются его глаза, когда лезвие вонзается в центр его груди, глубоко погружаясь в плоть. Он отшатывается назад, задыхаясь, глядя на смертельную рану. На моих губах появляется извращенная улыбка.

Я получу удовольствие, наблюдая за его смертью.

Я не спеша подхожу к нему и смотрю, как он падает на колени. Теперь я стою над ним и смотрю в его блестящие глаза, в которых блестят слезы.

Моя улыбка исчезает.

Это не его глаза.

Нет, глаза, смотрящие на меня, теплые и большие, глубокого коричневого цвета, как растопленный шоколад. Сладкие, как у мальчика, которому принадлежат эти глаза.

Я падаю на колени.

Впервые за много лет я испытываю настоящий, жуткий ужас.

Иллюзия разлетается от легкого ветерка, поднимая в утреннее небо клубы дыма.

Оставив после себя окровавленного мальчика.

Моего проклятого брата.

Джекса.

Глава 32

Кай

— Нет! — Слово вырывается из моего горла, когда неверие и отвращение цепляются за меня, угрожая разорвать в клочья.

Джекс не произносит ни звука, его глаза широко раскрыты и смотрят на меня. Беззвучные слезы стекают по его щекам, цепляясь за густые ресницы, обрамляющие большие карие глаза. Он смотрит на меня, с ужасом наблюдая за тем, как он начинает опрокидываться назад на колени, не в силах удержаться от падения в последние мгновения своей жизни.

Это не он. Это должен был быть не он. Никогда.

Я хватаюсь за его плечо и затылок, осторожно опускаю его на землю сквозь мутное зрение. Я протираю глаза, пытаясь привести себя в порядок, и осматриваю рану. Метательная звезда глубоко вонзилась в его грудь, из нее сочится кровь. Темная, густая кровь, которая не останавливается, не замедляется. Такая кровь сопровождает прощание.

Я сделал это с ним. Он умрет из-за меня. Потому что я чудовище.

Я физически трясу головой, пытаясь очистить ее от ужасных мыслей, и вместо этого сосредотачиваюсь на ужасающей сцене передо мной. — Эй, посмотри на меня, Джекс, хорошо, приятель? — Мой голос тихий, дрожащий, но, тем не менее, его глаза находят мои. Я вижу, что рана уже высасывает из него жизнь, его глаза расфокусированы, дыхание поверхностное.

— С тобой все будет в порядке, хорошо?

Его глаза закрываются, и я глажу его по щеке, заставляя посмотреть на меня, не отрываться от меня.

— Ты слышишь меня? С тобой все будет хорошо.

На глаза наворачиваются слезы, ощущение чужое, я яростно моргаю.

— Я все исправлю.

Мой голос срывается, я ломаюсь.

Мой младший брат.

Звуки сражающихся вокруг нас элит внезапно вновь обретают четкость, я слышу лязг оружия и крики боли. Все возвращается. Я вспоминаю, почему я здесь, что происходит вокруг меня и кто на самом деле сделал это с Джексом.

Рядом раздается холодный, леденящий душу смех. Его смех. Я кручу головой по сторонам, осматривая поле в поисках хоть какого-нибудь признака ублюдка, которого я заставлю пролить кровь и жестоко умереть за это. Но его нигде нет. Я снова слышу его смех, всего в нескольких шагах от себя.

Ничего. Никого нет.

И тут меня осеняет.

Он наложил на себя иллюзию.

Этот ублюдок приспособился к нашему окружению, окутав свое тело иллюзией, благодаря которой я вообще ничего не вижу, а Джекс играет свою роль. Если бы не мой умирающий брат подо мной, я бы прочесал каждый дюйм этого поля, пока не нашел бы Эйса. А потом я бы разорвал его на куски. Медленно.

Джекс слабо хрипит, его глаза закрываются. Мой взгляд устремлен на его рану. Если он не попадет к Целителю, то умрет. И это будет моя вина. Сердце колотится о грудную клетку, голова кружится. Среди нас нет Целителей, у которых я мог бы черпать силу.

Голова Джекса откидывается в сторону с тихим стоном.

Мой младший брат. Мой младший брат. Мой младший брат.

Я поднимаю взгляд на небо и вижу, как солнце заглядывает мне в спину. Оно уже почти полностью поднялось над горизонтом, и когда оно поднимется, мы будем свободны от этого Испытания. Мой взгляд падает на толпу людей, находящуюся менее чем в миле от хаоса вокруг меня.

В этой толпе будет Целитель.

Я вытираю слезы, которые не помню, как пролил, и притягиваю Джекса к себе. И в следующее мгновение я встаю и бегу к толпе людей. Джекс уже почти не дышит. Возможно, он без сознания, я не уверен, но я бегу изо всех сил к его спасению.

Я запускаю способность Брэкстона Брауни в свои мышцы, отчего Джекс становится значительно легче в моих руках и я могу бежать быстрее. Мне не нужно добежать до толпы, достаточно приблизиться, чтобы ухватиться за силу Целителя и использовать ее для его спасения.

— Джекс! — кричу я ему. Он едва шевелится. — Джекс, потерпи еще немного! — Я задыхаюсь, боясь опоздать. Но толпа людей становится все ближе, и я вижу, как они показывают пальцами и кричат, глядя, как я мчусь прямо на них.

И тут я начинаю чувствовать это — покалывание, распространяющееся по мне, по моим костям, по моим венам. Оно перерастает в гул, а затем в рев и прилив сил. В моем распоряжении так много способностей, предоставленных толпой, все еще находящейся в десятках ярдов от меня. Я чувствую себя ошеломленным, отыскивая в нахлынувшей на меня волне силы способность Целителя.

Вот она.

Я сосредотачиваюсь на ней, оттачиваю ее и отключаю все остальные способности, пытающиеся вырваться на поверхность. Положив Джекса на землю, я опускаюсь на колени рядом с ним. Не обращая внимания на то, что я не вижу, как поднимается его грудь, я хватаюсь за часть метательной звезды, все еще выглядывающую из его груди, и мне нужно вытащить ее, прежде чем я смогу его вылечить.

— Если ты меня слышишь, Джекс, сейчас будет чертовски больно. Извини.

А потом я дергаю. Она вырывается из его кожи с противным звуком.

Он даже не шелохнулся.

Я игнорирую ужас, скопившийся в моем нутре, и кладу руки на открытую рану. Я позволяю силе Целителя просочиться в его тело, в рану, и начинаю зашивать и скреплять кожу. Я вспоминаю, как учился лечить каждую рану, нанесенную мне отцом в детстве, и вливаю эту силу в мальчика, лежащего подо мной.

Кровь останавливается. Кожа снова срастается. Остается только большой розовый шрам, украшающий центр его груди.

Но он не двигается. — Джекс?

Я легонько глажу его по щеке. Ничего. Затем энергично трясу его. Ничего. Теперь я кричу. — Джекс! — Мой голос срывается, когда он лежит безжизненно. Мои пальцы судорожно ищут пульс. — Нет, нет, нет, нет, нет...

Младший брат. Младший брат. Мой младший...

Его глаза распахиваются, и он глотает воздух.

Я наполовину смеюсь, наполовину всхлипываю, глядя, как он моргает, и его рука летит к гладкой коже, где когда-то была моя метательная звезда. Он оглядывается по сторонам, и его карие глаза останавливаются на мне. Он слабо ухмыляется, его голос хриплый, но в нем звучит юмор. — Ты снова собираешься попытаться убить меня?

Я криво усмехаюсь и провожу рукой по лицу, вытирая выступившие на нем слезы. — Я не собираюсь этого делать, дружище. — А потом я притягиваю его к себе и обнимаю, ероша рукой его волосы.