— За свидетелей переживать не стоит. Их не будет, — Рейнольд вновь холоден и рассудителен. — С Дарэем и Барбарой будет сложнее.

— Блайдду нельзя появляться во дворце, ибо тогда собрание точно будет сорвано, чего нам точно нельзя допускать, — рассуждает Киран. — Однако можно навести шуму на границах, чтобы отвлечь внимание Барбары и нашего «некто», который явно именно этой шумихи и ждал, побуждая Барбару написать весточку своему брату, — Блайдд кивает, соглашаясь с его словами. — А вот что касается Дарэя…

В этот момент Рей бросает взгляд на Дженну, что не укрывается от Митриса и Кирана. Глаза Кирана сощуриваются, а Митриса расширяются от злости.

— Вы оба не посмеете её об этом проси… — начинает Митрис, но Рей его обрывает:

— Дженна, ты должна соблазнить Дарэя.

— Что?! — вскрикивает Дженна. — Дарэя?! Ни за что!! Он же мне как брат!

— Джен, я соглашусь с Реем, это единственный вариант, — качает головой Киран. — Иначе у нас ничего не выйдет.

— Сам бери и соблазняй его, придурок! — цедит Митрис, встревая между друзьями и Дженной. — Сестра вам ничего не должна!

— Но это может сработать… — тихо и как-то безэмоционально говорит Блайдд себе под нос.

Митрис шумно втягивает носом воздух.

— Если этого не сделать, Дарэй заявится на собрание или, чего хуже, поймёт, что что-то не так с короной, — пытается вразумить близнецов Рей. — И тогда Кирану придётся выбирать между поражением или боем насмерть с Дарэем. А учитывая, что он будет всё ещё в облике Лайлы, сомневаюсь, что ему это удастся.

Кажется, про меня в этом споре все давно забыли. А я уже не рада тому, что буду в этом участвовать. Смогу ли я в точности повторить все повадки Кирана? Удастся ли мне удержать сущности в узде, ведь это труднее, чем кажется на первый взгляд? И как долго мне придётся держать концентрацию, если я уже на двадцатой минуте начинаю чувствовать, как горят мои щёки?

Сомнения терзают меня, но теперь им не место в моей жизни. Я должна учиться, должна контролировать свой Дар.

Я смогу. Но сможет ли Дженна помочь нам? Без неё план Кирана провалится.

— Вы не вынудите Дженну переспать с этим… — заводится Митрис, покрываясь красными пятнами от злости.

— Я сделаю это!! — неожиданно обрывает брата Дженнебра и все взгляды тут же устремляются к ней.

Дженна сидит, подобравшись и распрямив плечи. В её глазах полыхает уверенность. Это решение явно далось ей нелегко, и я действительно восхищаюсь ей от одной мысли о том, что она на это согласилась.

— Да, Дарэй мне как брат, но он никогда не был одним из нас. Он всегда играл против нашего круга. Против нашей семьи. Поэтому я сделаю это, Митрис. И это моё последнее слово.

Дженна долго смотрит на Митриса, пока он не закатывает глаза и не отходит от неё, фыркая себе под нос что-то вроде:

— Твои проблемы.

— Отлично, — Рей хлопает в ладоши и усаживается в кресло.

Я перевожу взгляд на каждого из собравшихся здесь и понимаю, что все шутки кончились. Теперь всё более, чем серьёзно. И ставки выкручены на максимум.

Я смогу. Я сильная. Во мне Дар Первой. У нас получится!

Мои мысли питают что-то потаённое в глубине моей души, возрождая былую силу и мощь. Ту, которая всё это время пряталась, не имея возможности показать себя. Теперь же время пришло: как вернуться к истокам, так и принять себя.

И, когда Рей вновь обращается к нам, жестоко скалясь, во мне наконец пробуждается непоколебимая уверенность в нашем успехе:

— Тогда сделаем это, друзья. Выкрадем корону, пока не стало слишком поздно.

Этой же ночью в покоях Рейнольда…

Тиона

— У нас обоих есть догадки о том, кто стоит за всем этим, — говорю я и складываю руки на груди.

Подумать только — я сейчас стою в спальне того, кого ранее была готова убить! И веду разговор с самым ненавистным существом для всех ведьм — вампиром. Такого ещё вчера я себе даже представить не могла!

Рей медленно оборачивается на меня, буравя взглядом своих глаз насыщенного винного оттенка. Меня с самого первого взгляда они отчего-то манили меня. Будто гипнотизировали и заставляли погружаться в бездну, которой я противилась изо всех сил.

Я много слышала о Рее. И всё, что рассказала Лайле было правдой. Однако стоя сейчас рядом с ним я не чувствую страха. Особенно после того, как побывала в его существе и мыслях, на несколько часов слившись с ним магией и своей сущностью.

Сейчас лицо Рейнольда полностью лишено эмоций, и ещё вчера меня это бы пугало, из-за чего так и тянуло вывести его из себя. Но теперь каждый раз бросая на него взгляд я вижу лишь его гримасу боли и крик, до сих пор стоящий у меня в ушах.

Рей вслух кричал не так, как внутри. В своих мыслях он расщеплялся и погибал, со всех сил пытаясь сдерживать натиск наручей. Он не хотел вредить близким. Такое убеждение невозможно подменить в сознании. Не в таком состоянии. И из-за того, что я прошла вместе с ним, я больше не могу относиться к этому вампиру как прежде. И на самом деле я ненавижу это.

Тишина затягивается, Рейнольд явно о чём-то думает. Чтобы не тупо пялиться на него, перевожу свой взгляд на обстановку, которая сейчас скудно освещается единственной свечой в канделябре. В его покоях нет ничего, что бы намекнуло на то, кому те принадлежат. Ни каких-то значимых вещей, ни даже бумаг на столе. Точнее, на столе вообще нет ничего. Кровать идеально застелена, будто на ней никто никогда не лежал вовсе. Будь в моей спальне такая ж огромная кровать — я бы с неё не слезала! Валялась бы полдня. Наверное перина там ещё невероятно мягкая…

Так, Тиона! Стоп! В любое другое время ты бы ни за что сюда бы не пришла по своей воле, но сейчас ситуация выходит за рамки принципов. Что ещё за мысли о постели Рейнольда?

— И о чём же ты догадываешься, маленькая ведьма?

Кажется, Рей замечает мой взгляд, брошенный на его постель. Дьявол, я даже вижу, как в его глазах начинают плясать чертята! Мне кажется, или он истолковал всё по-своему?!

Я медленно выдыхаю через нос, вновь вскипая от того, насколько своеволен и упрям этот древний вампир. Аж бесит.

Но сейчас не время с ним спорить, потому что меня беспокоят вещи поважнее наших с ним пререканий.

Когда там, в подвале, я подключила свой внутренний источник к его, пытаясь помочь ему забрать у артефакта вожжи контроля, я видела всё, что видел Рейнольд. Я смогла прощупать вместе с ним сети, оплетающие в том числе и Барбару, и это…

Я никогда не забуду то ужасное, липкое ощущение от силы того, кто всем этим заправляет.

Рей, обладая артефактом, безусловно по силе был практически равен ему. Однако, насколько мне известно, существует лишь один вампир, способный бросить вызов древнему владельцу артефакта. И это не второй носитель Дара убеждения.

— Мы имеем дело с ним, — зло шепчу я Рею в лицо, понимая, что здесь везде уши и нас могут услышать. Перед моими глазами вновь становится фигура, появившаяся в сети перед нами, и одним быстрым ударом отрезающая доступ к тому, что мы увидели. По моей спине вновь бежит холод от ужаса, что мы испытали. И боли, что пронзила наши сознания, когда незнакомец атаковал нас. — Почему не сказал им правду?

Рейнольд мгновенно оказывается рядом, нависая надо мной. Его скорость перемещения превосходит обычную вампирскую, и напоминает мне, с кем я сейчас разговариваю.

Ладонь Рея оказывается на моём плече, мои волосы вспыхивают, а наши сознания вновь сплетаются воедино.

«Там был Митрис. Если бы он узнал о том, что Мэнлиус вернулся, он бы предал нас,» — ровный голос Рейнольда звучит в моей голове. Моё сердце пропускает удар при одном только упоминании имени того, кто столетиями держал мир в своих кровавых руках.

Мэнлиус. Самый первый и самый опасный вампир. Тот, с которого всё началось. Но как он выбрался из своего саркофага?! Кто ему помог? И где в таком случае остальные Первые?

«Димитрис на стороне Первого?!»