Температура в зале падает на несколько градусов. В этот момент Дженна явно наконец понимает, о чём ведут речь мужчины, и восклицает, обращаясь к Рейнольду:

— Только не говори, что ты снова наденешь их! Тебе нельзя!!

Тиона сощурив глаза наблюдает за их перепалкой, бросая долгие взгляды на Рея. Тот же, наоборот, старается и вовсе не замечать ведьму, будто той за столом и нет вовсе, смотря исключительно на свой кубок.

— Дженна, — вкрадчиво начинает Рейнольд. — Я не буду спрашивать ни у кого из вас разрешения. Это понятно?

Дженна шипит, как настоящая дикая кошка. На её лице отражается весь спектр переживаемых ею эмоций: от злости до уверенности в своей правоте. Она в смятении оглядывает собравшихся, ища тех, кто поддержит её.

— Митрис! Сделай что-нибудь с этим неисправимым болваном! — Дженна откидывается на спинку своего кресла, активно жестикулируя. Митрис в ответ закатывает глаза, бормоча что-то про несносных сестер и упёртых баранов.

— Правильно ли я понимаю, что предмет спора заключается в необходимости Рейнольдом использовать артефакт для усиления силы и последующего влияния на мою сестру? — решает уточнить Блайдд, внимательно наблюдая за спорящими. К еде за всё это время он даже не прикоснулся — его тарелка полна. Лишь кубок вновь практически пуст, хотя он наполнял его по меньшей мере три раза.

— Именно так, — сухо отвечает за всех Рей.

Теперь и мне всё становится ясно.

Рейнольд собирается использовать Вечерний артефакт для усиления своего Дара. Насколько я помню по книгам, он хранитель наручей, которые являются такими же усилителями, как и перстень Ночи на моём пальце. Но почему все так радикально против использования этого предмета? Почему тот опасен для своего хозяина и чем?

— Это опасно, — вновь пытается вразумить Рейнольда Киран. — В прошлый раз…

— Прошлого раза не повторится!! — побледневший от злости Рей неожиданно повышает голос. Это настолько для него не характерно, что я понимаю — обсуждаемая проблема действительно острая.

Потом Рейнольд берёт себя в руки и вновь становится невозмутимым, своей речью тут же пресекая все возможные пререкания:

— Нам необходимо узнать всё точно: если Барбара действительно обращена не Дарэем, то срочно нужно выяснить кто мог это сделать. А если она под убеждением, то необходимо узнать, кто стоит за тем, что устроили во дворце эти двое, переполошив весь континент. Ибо, ты уж прости меня, Блайдд, — Рей пригвождает взглядом Блайдда к месту, — твоя сестрица уже явно съехала с катушек, и Дарэй скатывается в то же безумие вместе с ней. — После этих слов Рейнольд медленно окидывает взглядом собравшихся. — Их поведение более чем странное и подозрительное, и мой риск стоит того, чтобы выяснить с кем мы имеем дело. Кто-то из вас со мной всё ещё не согласен? М?

Все за столом молчат.

Дженна в смятении складывает руки на груди, демонстративно задирая нос и показывая, что против затеи в любом случае.

Митрис отхлёбывает из кубка. Киран нехотя признаёт правоту Рея, кивая, и залпом опрокидывая вино из своего кубка, а Джон и Тионой, как и я, изначально не участвовали в этом голосовании.

Блайдд озвучивает вслух общих ответ на вопрос Рейнольда:

— Сложно не согласиться, Рей. Но если велик риск того, что стоит тебе коснуться артефакта и ты вновь потеряешь контроль, то я бы предложил подумать об ином пути решения данного вопроса.

— Так всё дело в контроле? — раздаётся вопрос Тионы и в этот раз голос Рей таки поднимает на неё свои глаза, замечая её.

— Именно, — цедит Рейнольд, явно недовольный, что Великий Князь раскрыл перед ведьмой его слабости.

— Я могу помочь. И, если что, подстраховать, — уверенно утверждает Тиона, откидывая за плечи рыжую косу, в которую она собрала свои длинные волосы.

— И вновь захватить контроль над моим телом? — жестоко скалится Рей, обнажая свои клыки. — Уволь.

Его глаза сужаются в две узкие щёлочки.

— Если это поможет не стать тебе марионеткой артефакта и вернуть тебе власть над своим телом ради общего блага — то да, — с вызовом выплёвывает эти слова Тиона, прожигая в мужчине дыру своим гневным взглядом.

— Ты действительно можешь помочь? — быстро уточняет Дженна, пока ведьма и Багровый Лоран не вцепились друг другу в глотки и хватаясь за Тиону, словно за спасительную соломинку. — Нельзя допустить того, чтобы кровавая баня повторилась и…

И в этот момент со столешницы с грохотом летят на пол тарелки и кубки — Рейнольд одним взмахом руки отбрасывает посуду в стену, и та со звоном разбивается на тысячи осколков.

Я вздрагиваю от этого громкого звона.

Из моих рук выскальзывают столовые приборы.

— Рейнольд! — Киран вскакивает со своего места вслед за побелевшим от ярости Реем. — Не смей…

— Не указывай мне что делать, Киран, — тихо и вкрадчиво шипит Рейнольд. И от его страшного, полного жестокости и бессердечия голоса по моей спине бегут мурашки. — А вы, — он указывает пальцем на Дженну и Тиону. — Не смейте перед всеми оспаривать мою выдержку!

В воздухе чувствуется вибрация магии, которая сейчас бурлит Рейнольде, давя на присутствующих. Радужка Рея становится багрово-красной, руки сжимаются в кулаки, под глазами выступают чёрные вены, клыки во рту удлиняются.

Моё тело сковывает страх от одного осознания, что ни с кем из присутствующих мне не по силам тягаться, каким бы уникальным Даром я бы не владела.

— Не разговаривай с Дженной в таком тоне!! — тут же вмешивается Митрис, защищая свою сестру. Он стремительно вскакивает со своего места и вслед за Реем обнажает свою сущность древнего чудовища, непоколебимого и уверенного в своей силе. От быстроты их движений у меня голова идёт кругом.

Киран тоже оказывается на ногах и бьёт с такой силой рукой по столу, переключая внимание Митриса и Рейнольда на себя, что по столешнице проходит огромная длинная трещина, доходя аж до моей тарелки. От неожиданности я пугаюсь и вздрагиваю, на моих глазах предательски выступают слёзы. Мне становится страшно, я начинаб дрожать всем телом.

Тем временем герцог, уперев руки в разбитую столешницу, молча буравит взглядом Рейнольда, вытянув губы в одну плотную линию настолько, что те кажутся белыми. Митрис сжимает ладони в кулаки, а Рей тихо рычит, скаля клыки.

Несколько ударов моего сердца сопровождают это гнетущее молчание, а потом Рейнольд выплёвывает Митрису:

— Да пожалуйста!!

И с этими словами стремительно покидает зал, оставляя нас за остывшим ужином.

Киран распрямляется и тяжело выдыхает, потирая переносицу. Затем машет рукой в сторону снесённых с петель дверей и, убедившись, что больше никто не собирается накидываться друг на друга, сообщает:

— Предлагаю перейти в мой кабинет, если все закончили.

Да…

На сегодня скандалов в этом зале достаточно.

Но в кабинете Кирана в ту ночь мы так и не собрались.

Было решено перенести разговор на день, так как некоторым — например Тионе и мне — ночью следовало спать, чтобы восстановиться после использования Дара. Поэтому Киран услужливо проводил меня до моих новых комнат в его замке, предоставив Джонатану и Люцие хлопоты о гостях.

За всю дорогу до покоев я не проронила ни слова, собираясь с духом для разговора, который в итоге не состоялся — мне не хватило смелости всё рассказать герцогу. Не тогда, когда он смотрел на меня таким взглядом… словно я значила для него всё.

— Будь осторожна с Дженной и Митрисом, — уже собираясь выходить из покоев, произносит Киран. Я же стою возле окна, терзаясь внутренними противоречиями и тем, что чувствую залегшую между нами тень.

Несмотря на то, что этот ужин местами сковывал мои вены липким страхом, почему-то… я не чувствовала ненависти к вампирам. Да, возможно они и были чудовищами, пьющими человеческую кровь, но я несколько раз ловила себя на мысли о том, что меня притягивает их нечеловеческая красота, сила и мощь, струящаяся по их бессмертным телам.