Как отреагирует Лайла, узнав, что её любимая нянечка Нэлли всего лишь использовала её как сосуд для передачи своего Дара… И, по сути, просто сбросила свою ответственность перед всем миром ведьм на ничего не подозревающего ребенка! А теперь, спустя двенадцать лет, мне приходится пояснять девушке, которую я люблю больше своего существования то, что произошло в ту ночь с ней и её семьёй по вине злого рока.

— Да. Но она не была той, кем ты её считаешь.

— Нэлли была предательницей?

— Нет, Лайла. — Как же сложно! Я мысленно собираюсь с силами, чтобы просто и понятно ей объяснить ситуацию, в которой Лайла оказалась замешана не по своей воле. — До той ночи ты являлась лишь потомком, в чьих жилах текла кровь ведьм. У тебя не было Дара, ровно, как и у твоего брата. Вы были обычными детьми без магических способностей. Но в ту ночь Нэлли передала тебе Дар Ночи, при этом погибнув и переложив тяжесть этой силы на твои плечи.

Лайла непонимающе смотрит на меня, до конца не осознавая сказанное мной.

— Нэлли… что?

— Её звали не Нэлли, и она не была обычным человеком, пока находилась рядом с тобой и братом в качестве твоей няней. Я понял это только когда она на моих глазах показала свою истинную внешность и, умертвляя себя, передала тебе свой Ночной Дар. Нэлли была первой ведьмой Саяры, с которой началась история всех бессмертных монстров. Нынче её знают под другим именем и личиной. Нам она известна как богиня Ночи Лейла.

Я слышу, как убыстряется сердцебиение Лайлы, как сбивается её дыхание от осознания сказанных мною слов.

Каково это осознавать, что та самая богиня действительно в прямом смысле этого слова одарила её Даром, будучи даже не богиней, а ведьмой?

В том, что Лайла знает, кто такие ведьмы и Первая я не сомневался, ведь Джонатан мне уже признался, что скрыл тот факт, что отводил Лайлу в библиотеку и давал читать историю и легенды нашего мира. При этом не ставя меня в известность.

— Нэлли была первой ведьмой? Я не верю…

— Это именно так, Лайла.

— Но зачем она это сделала?! Зачем передала этот Дар мне?

— Её возлюбленный и истинная пара погиб, Лайла. Он был дампиром — средним между человеком и вампиром — и перед своей смертью он передал свой Дар мне. Первая не хотела без него жить, но и погибнуть без передачи силы не могла, иначе бы ведьмы никогда не смогли бы искоренить вампиризм.

— Значит, я должна исполнить чью-то высшую волю? Значит я всё это должна сделать вместо неё?! Я — слабая, ничтожная и глупая, не понимающая ничего и не знающего всего этого до сих пор?! — крик Лайлы гасился волнами моей силы. — Почему ты сразу мне всё это не объяснил?

— Когда?? В тот момент, как увидел, что тебя продают с молотка или когда ты приставляла к моему горлу кинжал?

— Ты знал, что это была я! Знал, и ничего мне не сказал!

— Ты бы мне не поверила!! — попытался оправдать себя я.

— Ты знал, что это я, даже когда моя внешность была далеко не той, что в детстве!! Ведь ты Ищейка! Ты… Ты…

— Скажи это.

— Ты дампир! — завершает она предложение. — И ты знал, как я выгляжу по-настоящему!!

Выпалив это, Лайла замолкает, сжав руки в кулаки. Её грудь вздымается и опадает, щёки раскраснелись, а глаза блестят отнюдь не от слёз.

— Лайла…

— Ты знаешь, что на самом деле я другая, — она показывает рукой на себя. — И ты позволял мне думать, что не догадываешься, что это не моя внешность. Тебе она нравится? Эти волосы, эти глаза? Я знаю, что ты испытываешь тоже, что и я. Между нами есть что-то, этого нельзя отрицать. Я тебя люблю, а тебе я нравлюсь. Но тебе нравится это тело, а не я сама.

— Лайла, я полюбил твою душу, а не твоё тело. И задолго до того, как увидел тебя в коридоре двенадцать лет назад, — признаюсь я, но моё признание она уже не слушает, потому что вновь оказывается во власти своих чувств. — Я люблю тебя, и мне не важно, какого цвета твои волосы и глаза. Ты мне важна такая, какая есть.

— И то, что именно я та самая избранная? — горько уточняет Лайла.

— Нет. Отнюдь нет.

— Потому что я другая?

— Потому что ты такая, какая ты есть. И я люблю тебя, Лайла.

Мы замолкаем и смотрим друг на друга. И тогда я только начинаю понимать, что она сказала несколько мгновений назад.

Лайла любит меня.

Любит.

Меня.

И сейчас всё, что она говорит — лишь для того, чтобы разобраться и побороть свою боль и ненависть, что осталась у неё ко мне, ведь именно это её и терзает. Ровно, как и меня.

Лучше момента, чтобы признаться во всём до конца не будет, поэтому я открываю рот и готовлюсь ей довериться до конца, как она прерывает меня:

— Блайдд Фенрир, брат Барбары, едет сюда. Скоро он будет здесь, и Барбара явно намерена сцепить волков с вампирами и натравить брата на Дарэя.

Эта информация заставляет меня мгновенно забыть всё, что я хотел сказать.

Откуда Лайле это известно?

— Барбара написала Блайдду?

Он мне ничего не говорил про визит ко двору… Дьявол!!

— Да, — кивает девушка. — Она сама мне об этом сообщила. Надеюсь, эта информация будет стоить одного желания, которое ты мне обещал.

Градус нашего общения тут же падает, стоит разговору вырулить в иное русло.

Я слышу холод в голосе Лайлы, вижу решимость в её глазах.

— Да, — вырывается у меня, и я ощущаю, что тем самым выношу приговор нашим с ней отношениям. — И каким же будет твоё желание?

Я замираю в ожидании ответа Лайлы, стремлюсь не упустить и малейшего изменения в её лице, которое может мне подсказать, что она задумала. Но Лайла лишь сглатывает и переводит взгляд с моих глаз на перстень, который я до сих пор сжимаю в руках и наблюдает, как я медленно кладу его на туалетный столик. Затем снова переводит на меня взгляд и мне начинает казаться, что прошла вечность с момента, как я задал вопрос. Пропасть между нами ширится, и я боюсь, что упаду в неё, разбившись на куски.

— Я хочу уехать отсюда, Киран. Завтра же.

Услышав это, я не позволяю себе облегчённо выдохнуть.

— Куда?

Она не разрывает нашу договорённость.

— Обратно в герцогство. Здесь мне не место.

— Хорошо.

Это желание я могу исполнить. Но сейчас все мои мысли заняты только одним: что Лайла решила для себя после нашего разговора? Она всё ещё ненавидит меня?

Лайла смотрит на перстень, лежащий на деревянной столешнице. Минуты складываются в вечность, пока я молю, чтобы она не уходила из комнаты без него. Я слышал, что служанка рассказала ей, что значит этот перстень. И надеюсь… что она его заберёт, а не отвергнет меня.

В тот миг, когда она протягивает руку к перстню и забирает его, я думаю, что всё может наладиться. Что Лайла даст мне возможность получить прощение и искупление, что сможет спокойно всё обдумать вдалеке от разворачивающейся во дворце паутине интриг.

И не предполагаю, что совсем скоро всё перевернётся с ног на голову, а кровь вновь обагрит мои руки, делая меня тем, кем я являюсь уже больше девяносто лет.

Монстром.

*У книги поменялась обложка! Не теряйте! Надеюсь,

вам она понравится, — автор.*

***

Я не верю, что моя няня была первой ведьмой. Это всё неправда, Киран что-то напутал.

Складываю свои немногочисленные вещи, купленные Лили за период моей «тишины», чтобы уже днём отбыть из дворца. Можно было бы всё это не собирать, — Лили бы справилась и сама — но мне надо занять чем-то свои руки. Сегодня я спала всего лишь три часа, заснув далеко на рассвете, так как не могла успокоить свои эмоции.

Разговор с Кираном разбил меня на куски, а потом заново собрал. Не знаю, что он увидел тогда в моих глазах, когда я всё-таки взяла его перстень, но я знала — у Кирана осталась надежда. Надежда на нашу любовь. В неё верила и я, но…

Смерти моей семьи и ложь всё-ещё маячили между нами бестелесными призраками, мешающими всему.

Собрав всё необходимое, я выхожу из покоев и киваю двум стражникам. Те настораживаются (Киран приставил их утром), а после один из них следует за мной в библиотеку.