Чего опасается Киран? Что на меня нападут во дворце или Барбара совсем слетит с катушек? И как сможет в таком случае меня защитить обычный человек (а этот стражник — человек. Теперь я умею отличать вампиров от людей)? Разве что, стать жертвой, пока я убегаю.
Возле дверей библиотеки стражник останавливается, и я прошу подождать меня здесь. Я вкладываю в свой тон максимально властные нотки, и он меня слушается.
Оказавшись внутри уже привычного хранилища, я неожиданно ловлю себя на мысли о том, что будет, когда во дворец явится Князь Вэльска — брат Барбары. Легенды, которые оказались вовсе не легендами, гласят, что он тоже не человек. Как и Барбара, он оборотень. Князь волков.
Барбара хочет натравить волков на вампиров, и у неё это получится, как только Блайдд узнает, что его сестра теперь гибрид. Но стала ли Барбара им по принуждению?
Направляюсь к нужным стеллажам, я быстро нахожу книгу с легендами Таксодонии и вновь перечитываю легенду о первой ведьме.
Лейла, она же богиня Ночи. Пять её братьев, ставших первыми вампирами и Пятью богами в пантеоне Саяры. И шестой её брат, ушедший в леса и вернувшийся к жизни оборотнем…
Решаю узнать больше о нём, пока у меня есть время. Перерываю уже знакомые мне фолианты, ищу больше информации, однако вместо этого нахожу любопытные абзацы, не связанные с личностью брата-оборотня Лейлы.
Первая ведьма была очень сильна — она даже создала свой шабаш, существующий и по сей день. Саярские ведьмы правда нынче угнетаются Одарёнными (и теперь ясно почему), но я до сих пор не могу понять, отчего другим вампирам выгоден тот факт, что Пятеро заперты в саркофагах. Хотят всем управлять сами, пока первородные вампиры спят в своих гробах? Зная Дарэя и его жажду единоличной власти — звучит логично. Вот только Империя у него маловата, ведь расширению мешают Вэльск и Таксодония, которые точно не хотят быть угнетёнными Одарёнными и их Императором.
Получается, лишь мирное население не подозревает о том, что сожительствует с вампирами и оборотнями? И сбрасывает всю свою ненависть к иным существам на ведьм, которые изначально на стороне людей?
В «Легендах Таксодонии» так много всего интересного… Жаль её нельзя взять с собой. Полагаю, Барбара точно заметит пропажу — в прошлый раз она застала меня именно с этой книгой. Жаль.
Возвращаю все фолианты на место и покидаю библиотеку. Стражник движется за мной следом. На повороте я немного сбавляю темп ходьбы и на мгновение пересекаюсь взглядом с Барбарой, которая направляется по этому же коридору с довольно большой свитой слуг. Она свежа и на ней нет и следа того, чему я стала свидетельницей этой ночью. Все засосы, оставленные на её шее и других частях тела явно зажили. С регенерацией гибрида-то это плёвое дело!
На алых губах Барбары играет лёгкая полуулыбка. А её глаза… из красных те вновь обратились голубыми, как прежде.
Барбара подмигивает мне, поправляя подол кроваво-красного платья, а я лишь поджимаю губы. Голос разума кричит мне, что произошедшее ночью — ошибка, о которой я точно пожалею.
Но я лишь акцентирую своё внимание на том, что глаза всех её двух служанок, трёх фрейлин и двух сопровождающих их процессию стражников подозрительно остекленевшие…
***
Мы выезжаем из дворца после обеда.
Я, полагавшая со слов Кирана ранее, что мне снова придётся держать путь обратно верхом, поддела под платье свои штаны. И крайне подивилась карете, в которую слуги сложили все собранные мной и Лили пожитки.
Пока Джонатан и Рейнольд проверяют всё перед нашим отбытием, Киран стоит рядом со мной и молчит.
Ни он, ни Рей, не могут сопровождать нас сегодня, поэтому в путь отправляемся лишь мы с Джонатаном и Лили. Нас будут сопровождать четыре вооружённых и хорошо обученных воина из личной охраны герцога. По связующей нас с Кираном магической нити я ощущаю его недовольство — он считает, что четверых стражников недостаточно.
— Всё будет хорошо, — тихо говорю Кирану я, первый раз заговаривая с ним после нашего ночного разговора.
— Охраны недостаточно. Надо прислать ещё двоих.
— Не надо. Они будут привлекать лишь ненужное внимание.
— Давай отложим отъезд на один день, когда Рей или я сможем тебя сопровождать, Лайла. Прошу, — Киран разворачивается ко мне, и я вижу тревогу в его глазах. Но я не могу согласиться на это, ведь каждая секунда, проведённая в этом месте, рискует помутнить мне голову от пережитого.
— Я больше не могу оставаться в этих стенах, — я думаю, что это прозвучит жалко, однако срывающиеся с языка слова звучат твёрдо. — Я всё решила.
Киран печально улыбается кончиками губ и кивает, вновь переводя взгляд на карету. Его профиль кажется острее из-за тревоги, которую я ощущаю физически.
Мне трудно расставаться с ним, но я действительно уже на всё решилась. Я нуждаюсь в передышке, а также мне необходимо убежать из этого дворца как можно дальше.
Я сажусь в удобную карету, Джонатан и Лили забираются в неё следом. Кучер запрыгивает на козлы, и в последний момент Киран подходит ближе, беря мою ладонь в свою и мягко целуя. Затем оставляет лёгкий поцелуй на моей макушке, от которого у меня по телу пробегает лёгкая дрожь, и закрывает дверцу.
Не выдерживаю и смотрю в окошко на Кирана, стоящего рядом с невозмутимым Рейнольдом, пока копыта лошадей стучат по дороге.
Магия, связывающая нас, дрожит, словно над ней тоже берёт вверх плохое предчувствие Кирана. А потом я отворачиваюсь и решительно выдыхаю, выбрасывая из головы все мысли.
Я не должна сомневаться в своих поступках. Не поведусь на глупые чувства и крики сердца.
И я позволяю карете увозить меня от дворца и герцога даже несмотря на то, что теперь плохое предчувствие гложет уже меня…
Через двое суток пути я начинаю осознавать, почему Киран не любит кареты. Как, впрочем, и Джонатан — он часто пропадает снаружи, и мы с Лили остаёмся одни. Служанка рассказывает мне смешные истории, которые я слушаю вполуха, потому что чем дальше мы отдаляемся от дворца, тем больше растёт моя печаль по Кирану.
Он поступал ужасно, но моё сердце отказывается считать его плохим, осознавая, что всё, что делал Киран было ради меня. К тому же, к этому моменту моя глупая влюблённость уже переросла в более сильное чувство, из-за чего моё сердце просто разрывается от тоски.
Когда Лили предлагает мне засахаренные фрукты, я принимаю угощение, но не чувствую вкуса лакомства на языке. Чем ближе мы к лесам герцогства, тем хуже мне становится.
— Тебя что-то тревожит, Лайла? — интересуется Джон, весь мокрый залезая к нам в карету. Лили сразу начинает причитать, что он сейчас всё намочит, а парень нахально ерошит пятернёй мокрые волосы, ухмыляясь, как довольный пакостью кот.
— Нет. Всё хорошо, — отвечаю я, наблюдая за Лили и Джоном и невольно улыбаясь.
— Почему ты мокрый?! Дождя же нет! Что, все кусты облазил? — интересуется Лили, взвизгивая, когда Джон решает обнять её. — Не подходи ко мне. Не смей, Джон. Джон!! И вообще, мне надо выйти!
Лили стремглав выскакивает наружу, вся раскрасневшаяся, и уносится в сторону кустов. Мы видим лишь её хрупкое тело в сером одеянии, скрывшееся в зелени леса, да кончик тёмной косы, мелькнувший между стволами.
— Сама же теперь мокрой будешь! — кричит ей вслед Джон, а я начинаю улыбаться во весь рот. Парень это подмечает и озорно подмигивает мне, стягивая с себя мокрую одежду и надевая сухую рубаху, которую Лили заботливо приготовила пару часов назад.
За всё время поездки мы вроде как сдружились. Несколько суток в одном маленьком пространстве хорошо сплачивают людей. Если бы не Джон и Лили я бы точно постоянно думала лишь о Киране и это бы съело меня изнутри ещё сутки назад.
— Итак, Лайла. Скучаешь здесь? — интересуется Джон, разваливаясь на сидении напротив меня. Карета стоит — мы ждём, когда вернётся Лили, поэтому сейчас самое время, чтобы насладиться спокойствием временной стоянки без качки и прочих «прелестей» поездки.
— С чего ты решил?
