Джордж взглянул на жилет. Слава богу, он вспомнил, что один из его соседей иногда по вечерам играет в ресторане на рояле.

Лишь Маргарет могла организовать вечеринку, требующую от гостей не только предварительной подготовки, но и дресс-кода.

Раздался автомобильный гудок, и рядом притормозила Стелла.

Джордж собрался с духом, открыл дверцу и шлепнулся на сиденье.

— Привет. — Недолго думая, он чмокнул жену в щеку.

— Еще раз спасибо тебе, — поблагодарила Стелла.

Она включила поворотник и снова вывернула на проезжую часть.

Джордж пристегнулся.

— Такой уж я добряк. — Фраза неожиданно для него самого прозвучала с чрезмерным самодовольством.

Стелла повернула к нему голову.

— Почему ты отказался, чтобы я забрала тебя у дома?

Джордж, успокаивая себя, коснулся кармана, где лежала электронная сигарета.

— Это трущобы, да? — продолжала Стелла. — Ты не хотел, чтобы я тебя жалела?

Он покашлял.

— Я думал, лучше сохранять здоровую дистанцию. Учитывая нашу сегодняшнюю сделку.

Стелла кивнула.

— Ясно. — Она переключила скорость. — Спасибо, что согласился.

— Ты уже благодарила. — Джордж взглянул на нее, но она смотрела на дорогу. — Ты ведь тоже сделала бы это для меня, правда?

— Надеюсь. — Стелла крепче вцепилась в руль. — А что, ты хочешь попросить меня об ответном одолжении?

— Нет.

— Слава богу. — Стелла расслабила руки. — Теперь нам нужно придумать легенду о том, что мы с тобой делали последнее время.

Джордж вынул электронную сигарету и покрутил ее в руке.

— Ужасная затея.

— Скажем, что ездили в Лондон к Джонни и Наде, ходили там в театр, — назовем какой-нибудь занюханный спектакль, который никто не станет смотреть…

— По-моему, это, наоборот, подозрительно: мы никогда не были театралами.

— Ну, тогда соврем, что посетили пару ресторанов, не вдаваясь в подробности.

Джордж невольно нахмурился.

— Думаешь, это необходимо? Мне кажется, лучше не мудрить, ничего не врать, напуская туману.

— Тебе легко говорить. — Стелла глянула на него. — Все привыкли, что ты напускаешь туману. А ко мне всегда пристают с расспросами.

— А ты попробуй: никакого актерства, никаких воображаемых выходных с воображаемыми друзьями.

— Ты уже сообщил своей маме о разводе? — спросила Стелла.

— Давно. — Джордж пососал сигарету. — А когда ты собираешься поставить в известность своих родителей?

— В более подходящее время.

— И сколько семейных праздников мне придется посетить?

— Только этот. — Стелла не смотрела на него. — А что сказала твоя мама?

Джордж ничего не ответил и поерзал на сиденье.

Стелла бегло взглянула на него:

— Что такое?

— Ничего не сказала, только издала какие-то странные звуки.

Стелла удивленно повернулась к нему.

— Что-то прошамкала.

Стелла склонила набок голову:

— Дану?

— В смысле?

— Я не думала, что твоя мама вообще обращает на меня внимание.

— Видимо, ты ей все-таки нравилась.

— Чудесно. — Стелла почесала подбородок. — Жаль, что она не показала мне этого в свое время. Я бы тогда заставляла тебя чаще ее навещать.

— В таком случае я рад, что не сказал тебе этого раньше.

Стелла фыркнула.

— Она, небось, говорила, что, мол, будь у нас дети, мы бы не развелись?

— Не обижай маму. Она не настолько бестактная.

Джордж лукавил. Мать не упомянула об этом во время первого звонка, но в следующем разговоре заметила: «А все потому, что детей нет. А ведь я предупреждала: что еще за новости — жить в браке и не заводить ребятишек? Никакой цели в жизни».

Некоторое время ехали молча. Потом Стелла сказала:

— На прошлой неделе я получила сообщение от Хелен.

— И что она хотела?

— Написала: «Я очень рада, что ты есть в моей жизни».

Джордж немного подумал и ответил:

— Круто.

Стелла села так, чтобы видеть его.

— Скажи, да?

— Ты чем-то заслужила такие чувства?

— Нет. Я в буквальном смысле ничего не делала, чтобы порадовать Хелен. Никогда в жизни.

— Круто, — повторил Джордж.

— Это не к добру, да? — спросила Стелла.

— Определенно.

— Спасибо! — Стелла стукнула по рулю. — Я поделилась этим с Грейс, но она повела себя так, словно люди каждый день пишут друг другу такие эсэмэски.

— Как твои сеансы?

— Давай не будем.

Джордж кивнул.

— Ты собираешься спросить Хелен, что значит это странное сообщение? Можешь попробовать сегодня поговорить с ней.

— И что я ей скажу? Мы теперь видимся только на похоронах.

— Хелен нормальный человек, — проговорил Джордж, — просто она другая.

— Вот именно, — ответила Стелла. — Бог знает, с чего она вдруг стала радоваться моему существованию.

Они еще помолчали. Джордж размышлял, приятное ли это молчание. Какие признаки у приятного молчания?

Джордж подумал и решил, что не испытывает неловкости. Пока.

Но ситуация может легко измениться. Лучше держаться безопасных тем.

Он повернулся к жене.

— Кто сегодня будет на вечеринке? Я знаю этих людей?

— Похоже, что мамина подруга Адель придет со своим сыном Скоттом. — Стелла постучала пальцами по рулю. — Черт ее знает зачем. Я узнала, что у него дом с пятью спальнями в Дидсбери, хотя соседи категорически против запланированной перестройки подвала под жилое помещение.

— Скотт? — Джордж попытался подобрать ему характеристику. — Это тот, которого ты ненавидишь?

— Не то чтобы ненавижу. Просто он меня раздражает. Он владелец недвижимости — работа у него такая. — Стелла наигранно поежилась. — На вопрос, чем он занимается, Скотт отвечает: «Я владелец недвижимости». Теперь ему принадлежит еще и отцовский магазин, то есть магазин Нейтана. Он арендодатель.

— Этот самый Скотт вроде лишил тебя девственности? И в нем есть особая искра?

Стелла, явно удивившись, скользнула по мужу взглядом:

— Не думала, что ты это помнишь. Да, он всегда намекает выразительным взглядом, что видел меня голой в пятнадцать лет. Тебе не кажется, что тут есть что-то нездоровое?

— Не знаю, что предписывает по такому поводу этикет, — сказал Джордж. — Я никогда не видел пятнадцатилетних девочек голыми.

А про себя подумал: «Иногда это считается недостатком, но в данном случае явно должно стать знаком почета».

Стелла переключила передачу.

— Какую роль ты играешь в пьесе?

— Дворецкого. Я предан твоему отцу и влюблен в твою мать, так что ничего из ряда вон. А ты?

— Я Агнес, румяная горничная. Когда я была юной девушкой, Брокенхерсты спасли меня от нищеты. — Стелла произнесла это на полном серье-зе. — Они нашли меня на самом дне; я пыталась обменять своего ребенка на хлеб или что-то вроде того.

— Отлично. — Джордж искал что сказать. — Я кое-что знаю о тебе. О твоем фартуке.

— Правда? И что же?

— Не помню.

— Ну и черт с ним, хотя мне действительно велено принести с собой фартук. Если мама думает, что я буду делать реверанс, то пусть отдохнет от этой мысли.

Они проехали чуть дальше по шоссе.

Стелла бросила взгляд на Джорджа. Когда она повернула шею, он заметил, что в тонкое ожерелье попал темный волос жены, и прикинул, надо ли сказать ей об этом, но решил, что не стоит.

Стелла свернула на улицу, где жили ее родители, — длинную, прямую, с частными домами постройки тридцатых годов и рядом магазинов на противоположной стороне. Вскоре она остановилась на подъездной дорожке.

Джордж обернулся, чтобы посмотреть на бывший магазин Томми. Растяжку «Под руководством нового управляющего» еще не сняли, хотя с момента передачи заведения Нейтану прошло несколько месяцев, а место вывески «Бакалея на Коул-стрит» занимала сине-зеленая табличка в деревенском стиле с вычурными, имитирующими лозу красными буквами.

В магазине было темно.

Джордж повернулся к Стелле:

— «Le Jardin»? Ужаснее названия не придумаешь. Она выключила мотор.