Хватит уже с нее таких телефонных звонков, как сегодня. Подобное не должно повториться: ни с Изабель, ни с Чарли. Вообще никогда.
— Приходите в школу, — сказал секретарь, отказавшись «уточнять причину вызова по телефону». — Мисс Кроуфорд объяснит все на месте.
Хелен повернулась к Изабель:
— Не знаешь, зачем меня завтра вызывают в школу?
Девочка подняла глаза.
Более мягким тоном Хелен спросила:
— Не будут же эти занятые люди приглашать меня просто так.
Изабель пожала плечами.
— Ты не хочешь мне сказать, что случилось?
Дочь отложила вилку:
— Вот завтра и узнаем.
Хелен прищурилась. Девочке всего десять лет, а какое самообладание! Самой Хелен тридцать девять, а она никогда в жизни не проявляла подобной сдержанности. Но потом она вспомнила совет из одной журнальной статьи: «Не надо сравнивать свое внутреннее состояние с внешним поведением других людей». Там не говорилось «в особенности с поведением своей десятилетней дочери», но, видимо, потому, что это и так совершенно очевидно.
Хелен впихнула в себя немного макарон. Они застряли в глотке, и Хелен с трудом их проглотила. Только бы Изабель снова не связалась с дурной компанией. Проблема в том, что девочка легко поддается влиянию, и нужно, чтобы это влияние было хорошим.
Изабель отодвинула стул от стола и поставила свою тарелку в посудомоечную машину.
— Люблю тебя, — сказала Хелен.
Изабель немного замедлила шаг, но потом быстро вышла из кухни и взбежала вверх по лестнице.
* * *
Когда Нейтан пришел домой, Хелен соскребла остатки пасты и поставила перед ним.
Нейтан взял вилку.
— Твой отец действует мне на нервы.
— Что? — автоматически спросила Хелен.
— Он постоянно ходит мимо магазина со своей собакой.
— По-моему, это хорошо, что он двигается.
— Утром Томми прошел туда-сюда раз пятнадцать. Могу поклясться, он силой тащил собаку.
— Да нет.
— Поводок был натянут, а лапы Голди упирались в тротуар.
Хелен вздохнула.
— Отцу нелегко: он владел магазином с двадцати лет.
Один раз он даже открыл дверь и проверил, не надо ли смазать петли, и заглянул в торговый зал, чтобы убедиться, что все холодильники хорошо закрыты. У меня появился преследователь.
— Отцу нелегко, — повторила Хелен.
— Это мне тяжело.
— Думаю, он не ожидал, что ты так рьяно бросишься все менять. А магазин теперь приносит такой хороший доход. Конечно, папе обидно.
— Нельзя же отдать человеку бизнес и сказать: «Только ничего не меняй и ни в коем случае не улучшай».
Хелен снова вздохнула. Именно так отец и поступил.
— Я посмотрю счета на этой неделе, — пообещала она. — Может, ты тактично объяснишь ему, что благодаря усовершенствованиям получаешь очень большую прибыль? Это поможет.
— Да нисколько это не поможет, — ответил Нейтан.
— Не исключено. Но я все равно посмотрю бухгалтерию.
— Не нужно. Мне бы этого не хотелось, — проговорил Нейтан.
Хелен старалась не придавать значения тому, что она раз за разом предлагала бесплатную помощь и свои профессиональные навыки, а муж то и дело отказывался.
Как так получилось, что она превратилась всего лишь в посредника, который улаживает чужие конфликты, а все настоящие дела достались другим? Ведь когда-то она подавала большие надежды и рассчитывала разбить молотком стеклянный потолок и подняться над ним, гордо оглядывая осколки вокруг.
Сама виновата. Это она, а не кто-то другой понизила свой статус — целиком отдалась воспитанию детей и перестала взбираться на карьерные высоты. Теперь Хелен готова снова покорять вершины, но такой возможности больше не представляется. Ее не воспринимают как успешного скалолаза и даже не проявляют уважения к прежним достижениям, словно никто и не помнит, что когда-то она неуклонно шла вверх.
И вот она снова обсуждает родительские обязанности.
— Меня вызвали в школу по поводу Изабель.
Нейтан поднял голову, потом снова уставился в тарелку, словно не мог оторвать глаз от пасты.
— Дети есть дети, — заметил он, глядя на макароны. — Что она натворила?
— Никто ничего не говорит. Приберегают сюрприз на завтра.
— Речь наверняка идет о какой-нибудь шутке, — в конце концов произнес муж. — Девочка просто выпускала пар.
— Да, — уронила Хелен.
— Дети есть дети, — повторил Нейтан.
— Я просто думаю, что нам нужно работать над улучшением отношений в семье, — сказала Хелен.
— Кстати, раз уж ты об этом заговорила. — Нейтан поднял глаза от тарелки. — По поводу вечеринки у твоих родителей на следующей неделе. Не возражаешь, если ты пойдешь с детьми одна? У меня совершенно нет времени.
— Ты просто не хочешь встречаться с моим отцом.
— А как бы ты чувствовала себя на моем месте? Передо мной постоянно маячит осуждающее лицо.
— Ты ведь знаешь, что это последняя вечеринка и для мамы очень важно, чтобы собралась вся семья.
— Я постараюсь прийти попозже. Мне действительно нужно разгрести кое-какие дела.
— Но тебе дали роль личного секретаря лорда Брокенхерста. Разве ты еще не заглядывал в свой конверт? Нужно надеть соответствующий наряд, выучить некоторые подсказки. Ты не можешь не прийти.
— Хорошо, я приду, но, возможно, не к началу. Твоей маме придется импровизировать. Честное слово, Хелен, у меня голова занята более серьезными вещами, чем какая-то вечеринка.
И что могла Хелен ему ответить?
— Я люблю тебя, — сказала она.
Нейтан снисходительно, словно делая одолжение, улыбнулся.
* * *
После чая Хелен поднялась в спальню и села на полу по-турецки. Поставила таймер на телефоне на три минуты и сложила руки на коленях, крутя большими и указательными пальцами.
Она закрыла глаза и вдохнула. Раз, два, три, затем выдохнула — раз, два, три.
Все хорошо. Ничего плохого. Определенно.
Вдох — раз, два, три. Выдох — раз, два, три.
Хелен одолевало волнение, в душе поднималась тревога. Но ведь все время от времени чувствуют беспокойство.
Вдох — раз, два, три. Выдох — раз, два, три.
В таких мыслях нет ничего страшного, нужно только осознать их и позволить им уплыть прочь.
Вдох — раз, два, три. Выдох — раз, два, три.
И Хелен осознавала свои мысли. Правда, они никуда не уплывали, но если осознать их глубже, то обязательно уплывут.
Вдох — раз, два, три. Выдох — раз, два, три.
Все будет хорошо. Вот почему Хелен применила свой план «Сорок на сорок», о котором вычитала в воскресном приложении. Этот список из сорока пунктов, позволяющих проверить, правильно ли идет жизнь, показался ей хорошей основой для создания собственной системы оценки.
Вдох — раз, два, три. Выдох — раз, два, три.
И она тщательно следовала плану. Медитации, похоже, помогали. Это был шестнадцатый пункт плана, после тринадцатого — принимать спирули-ну, четырнадцатого — есть больше голубики, поскольку она богата антиоксидантами, и пятнадцатого — при каждой удобной возможности говорить своим близким, что вы их любите. Хелен старалась. Хотя, когда она произносила заветную фразу в разговоре с Нейтаном или Изабель, и даже с Чарли, родные только хлопали глазами, а затем продолжали заниматься своими делами.
Хелен даже написала Стелле сообщение, в котором призналась, как высоко ее ценит, но та не удосужилась ответить. А могла бы и откликнуться: ведь Хелен так редко связывалась с сестрой.
Восемнадцатым пунктом было завести хобби, и потому Хелен вступила в книжный клуб. То есть, помимо хлопот по дому, ей теперь приходилось читать по книге в неделю. Но, конечно, это было только на пользу, поскольку чтение — приятная обязанность.
Вот черт. Хелен поняла, что перестала считать и тяжело дышит — вовсе не так, как полагается при медитации. Она выпрямила спину и снова стала крутить большими и указательными пальцами.
Вдох — раз, два, три. Выдох — раз, два, три.
