Насущная любовь Автограф стихотворения «Разлука» из сборника «Насущная любовь» (1938) 82. «Нас утром будит непомерный голод…» Нас утром будит непомерный голод И жадность древняя в еще густой крови… О, как нам радостно: отдать — рукой веселой — Все сны за крохи хлеба и любви. Но не насытиться! Под равнодушным небом Мы каждый день изнемогаем вновь, Отдавши все за корку, корку хлеба И черствую насущную любовь. I 83. Полночь Бьет полночь близко на часах лицея. За стройною решеткой дышит сад. Прекрасен фонарей волшебный ряд. Под мирным небом сердце цепенеет. Вот этот звук — в симфонии миров Безжалостный — вовек не повторится: Здесь шел поэт по улицам столицы (Затерянный, как пес среди снегов…). Он шел, не в силах с Богом примириться, И одинокий стук его шагов О бремени свидетельствовал — слов, Которым никогда не воплотиться. 84. Весть Не бодрствуется мне сегодня — и не спится. Висит над крышей мертвая луна. Как мечется душа… Ей гибель мира снится, И утешает мир любовию она. К кому-то весть дойдет. Еще не понимая Сигнала братского из темных стран добра, Обрадуется вдруг душа полуживая — Мой безымянный друг, мой брат, моя сестра. 85. Нищета Мы постепенно стали отличать Поддельные слова от настоящих. Мы разучились плакать и кричать, Мы полюбили гибнущих и падших. И стало все пронзительней, трудней, И стало все суровее и проще, Слова — бедней, молчание — нежней… …Я вышел на пустеющую площадь — Все тот же мир: цветет фонарный ряд, Ночь настигает город и предместье, Над миром звезды мертвые горят Прекрасной страшной беспощадной вестью. О, чуток слух и зряч надменный взгляд Тех, что заброшены и одиноки… Но есть еще — мучительный закат, Любимые безжалостные строки. Еще нередко человечий взор И молчаливое рукопожатье Нам облегчают тяжесть и позор Библейского жестокого проклятья. В дневном поту и в холоде ночей Все горше терпкий вкус любви и хлеба. И вот — в последней нищете своей — Мы избегаем вглядываться в небо: В пустыне мира глухи небеса К слабеющим мятежным голосам, Что гибнут в синей музыке вселенной… О, бедность наша будь благословенна. 86. Осенний порт
Корабль уходит в океан, Дымя трубою новой. Кричит на рубке капитан, Бранчливый и суровый. И ударяет в сердце хмель Бесцельных путешествий. Но нет смешнее слова: цель — В веселом ветре бедствий. Уходят в море корабли, Уходит все на свете. Проходят женщины земли, Ты больше их не встретишь. Меж тем, быть может, среди них, Кто знает — кто узнает? — Прошла… (Но тут болтливый стих Стыдливо умолкает.) Увозят в поле поезда Груз радости и боли. Они уходят навсегда. Их не увидишь боле. И смотрят люди, за окном, На живопись ненастья, Где грустно тает скромный дом Неузнанного счастья. Прошли напрасные огни… А поезд окаянный Везет туда, где ждут одни Туманы и обманы. И паровоз свистит, грозит Осенним сонным нивам. Ему наперерез летит Автомобиль счастливый. И ускоряет ход — и вот Перевернулся споро, И не закончен долгий счет Любви и сложной ссоры… 87. Противоречья Остались — собиравшиеся ехать, Вернулись — кто уехал навсегда. В высоком доме девичьего смеха Захлопотала юркая беда. Живет века — Джоконда неживая. Расстались те, что в верности клялись. А те, что утром встретились в трамвае, Уже обречены любви на жизнь. Цены не знает радости богатый, А тот, кто знает — беден, слаб и нищ. Отрады мира скорбию чреваты, А мудрость любит горесть пепелищ… И, ничего ни в чем не понимая, Случается, в час гибельный, ночной, Порой я смысл какой-то постигаю, Тень правды вдруг мелькнет передо мной. Но рассказать другому не умею. Но передать словами не могу, И потому смущен — и цепенею, Безмолвствую, кощунствую и лгу. 88–89. Молчи… 1. «О грусти вечной…» О грусти вечной, О первой встречной, О страсти во взорах, О счастьи в глазах, На дне которых Брезгливость и страх, О душах приземистых, сытых, густых, О будничных скучных небритых святых. О тысячах жизней, смертей, бурных бедствий, Что канули в серость без всяких последствий… О песне нечаянной, Спящих кольнувшей, О счастьи трамвайном, Пропавшем, мелькнувшем. (Трамвай — на окраину, Летом минувшим. Был вечер, и ветер — Совеем, как у Блока… Духи, Гала-Петер, Звоночек жестокий…) О многом пустяшном, Веселом и страшном, О многом И всяком, Убогом — И разном, Обычном, Однако, Вполне безобразном, Приличном, Но, все же, совсем невозможном — О жизни острожной, О смерти безбожной… |
