70. «Окно на полуночном полустанке…» Окно на полуночном полустанке И тень в прямоугольнике окна, Улыбка недоступной англичанки, В полупустом кафе глоток вина, Танцующая в шатком балагане Хозяйская измученная дочь, Смычок — скользящий по старинной ране, Иль просто — одиночество и ночь… Свеча в ночи… на даче, за оградой… Свист, песня, смех — в деревне, за рекой… Немногого — о, малого мне надо, Чтобы смутить несытый мой покой. 71. «В сердце — грубых обид неостывшая накипь…» В сердце — грубых обид неостывшая накипь: За обман унизительных лет, За какие-то тайные ложные знаки, Предвещавшие радость и свет. Снова ожила — Божьею неосторожностью — Тяжко двинулась, где-то на дне, Тоска по той невозможности, Что была обещана мне. 72. «Земля лежит в снегу. Над ней воздели сучья…» Земля лежит в снегу. Над ней воздели сучья Деревья нищие. Прозрачный реет дым. Все проще и нежней, безжалостно — и лучше Под этим небом, близким и пустым. О чем же — этот снег, и след, ведущий мимо Меня и жизни стынущей моей?.. О главном, о простом — и о непостижимом: О том, что все пройдет и все невозвратимо, Как дым меж коченеющих ветвей. 73. «Снег радости и снег печали…» Снег радости и снег печали, Снег мудрости и чистоты. (Мы шли в прохладной радости печали) О многом знали мы, о многом мы молчали, Когда из музыкальной пустоты На наши души грустно падал ты… 74. «В морозном сне, голубовато-снежном…» В морозном сне, голубовато-снежном, В старинном танце, медленном и нежном, Снежинками нездешними пыля, Мертво кружились небо и земля. И коченея, в пустоте небес, Кого-то звал тысячерукий лес. Но сверху падал равнодушный снег, А по снегу, не поднимая век, Под белый хруст шел черный человек. И жуток был его неспешный шаг: Как будто шел он в гиблый белый мрак, Откуда нет возвратного пути, И — никому нельзя туда идти. 75. «Замерзая, качался фонарь у подъезда…» Замерзая, качался фонарь у подъезда. Полицейский курился мохнатой свечой… А небо сияло над крышей железной, Над снегом, над черной кривой каланчой. Скучала в снегу беспризорная лошадь. В степи, надрываясь, свистел паровоз. О Боге, о смерти хрустели калоши. Арктической музыкой реял мороз. 76. «Бездомный парижский вечер качает звезду за окном…» Бездомный парижский вечер качает звезду за окном. Испуганно воет труба и стучится в заслонку камина. Дружелюбная лампа дрожит на упрямом дубовом столе Всем бронзовым телом своим, что греет мне душу и руку. Сжимаются вещи от страха. И мнится оргеевским сном Латинский квартал за окном, абажур с небывалым жасмином, Куба комнатного простота нестоличная — и в полумгле Заснувшая женщина, стул, будильник, считающий скуку. 77. «Уже ничего не умею сказать…» Уже ничего не умею сказать, Немногого — жду и хочу. И не о чем мне говорить и молчать — И так ни о чем и молчу. Не помню — чего я когда-то хотел… В ослепительном летнем саду Военный оркестр южным счастьем гремел И мне обещал… о, не этот удел… В жизнерадостном пыльном саду… Обманули — восторженный трубный раскат, Синеватая одурь сирени, Смуглый воздух ночей, южно-русский закат, Хоровое вечернее пенье. Обманули — раскаты безжалостных труб, Бессарабское страстное небо. Нежность девичьих рук, жар доверчивых губ… О, наш мир, что замучен, запутан и груб, Униженье насущного хлеба. …Над пустеющей площадью — неуверенный снег. Над заброшенным миром — смертоносный покой. Леденеет фонарь… Семенит человек. Холодно, друг дорогой. 78. «Меж каменных домов, меж каменных дорог…» Меж каменных домов, меж каменных дорог, Средь очерствелых лиц и глаз опустошенных, Среди нещедрых рук и торопливых ног, Среди людей душевно-прокаженных… В лесу столбов и труб, киосков городских, Меж лавкой и кафе, танцулькой и аптекой, Восходят сотни солнц, но холодно от них, Проходят люди, но не видно человека. Им не туда идти — они ж почти бегут… Спеша, целуются… Спеша, глотают слезы. О, спешная любовь, о, ненавистный труд Под безнадежный свист косматых паровозов. Кружатся в воздухе осенние листы. Кричат газетчики. Звеня, скользят трамваи. Ревут автобусы, взлетая на мосты. Плывут часы, сердца опустошая. И в траурном авто торопится мертвец, Спешит — в последний раз (к дыре сырой и душной)… …Меж каменных домов, средь каменных сердец, По каменной земле, под небом равнодушным. |
