15. Имущество богатого — крепкий город его, беда для бедных — скудость их.
16. Труды праведного — к жизни, успех нечестивого — ко греху.
17. Кто хранит наставление, тот на пути к жизни; а отвергающий обличение — блуждает.
18. Кто скрывает ненависть, у того уста лживые; и кто разглашает клевету, тот глуп.
19. При многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои — разумен.
20. Отборное серебро — язык праведного, сердце же нечестивых — ничтожество.
21. Уста праведного пасут многих, а глупые умирают от недостатка разума.
15–21. В этих семи стихах говорится главным образом о земных благах, ценности их и способе приобретения и употребления. Возвышающее самочувствие и самонадеянность человека, значение богатства и принижающее на человека действие бедности (ст. 15) — факт опыта. Премудрый этим изречением предостерегает — богатого от самонадеянности, порождаемой богатством, а бедного от лености, приводящей к бедности и нищете. При этом как богатство, так и бедность рассматриваются главным образом с нравственной точки зрения: богатство, предполагается, должно быть приобретено жизненной мудростью и средствами нравственно-безукоризненными и в свою очередь должно быть употребляемо на дела мудрости, любви и благочестия; напротив, бедность, являющаяся следствием лености и других пороков, может, в свою очередь, приводить к новым порокам. Что Премудрый рассматривает богатство и бедность главным образом с моральной точки зрения, показывает следующий стих — 16-й, где прямо говорится, что прочны лишь приобретения праведника, а стяжания нечестивого ведут ко греху, — а равно и ст. 17-й, где уже со всею определенностью выступает нравоучительное направление и содержание речи: говорится о спасительности хранения учения мудрости и о гибельности пренебрежения обличением (ср. XII:1): не принимающий обличения не только сам гибнет, но, через пагубную силу примера, губит и других (Мф XV:14). В следующих ст. 18–21 говорится преимущественно о правильном, спасительном и неправильном, гибельном пользовании даром слова: осуждается злоречие по адресу ближнего (ст. 18), вообще празднословие, неизбежно приводящее ко греху (ст. 19, ср. XIII:3; XXI:23; Еккл X:14; Сир XX:7; XXII:31; XXVIII:25; Мф XII:35), похваляется, напротив, обдуманное слово праведного (20а) как назидательное для многих (21а), в противоположность пустому, бессодержательному слову нечестивого (20б, 21б.)
22. Благословение Господне — оно обогащает и печали с собою не приносит.
23. Для глупого преступное деяние как бы забава, а человеку разумному свойственна мудрость.
24. Чего страшится нечестивый, то и постигнет его, а желание праведников исполнится.
25. Как проносится вихрь, так нет более нечестивого; а праведник — на вечном основании.
22–25. Соответственно неодинаковой настроенности безумного нечестивого и мудрого — праведного (ст. 23), неодинаковы и внешняя судьба того и другого: у праведника все спорится, все ему дается без труда, забот и тревоги, так как на жизни и делах его почивает благословение Божие (ст. 22, сн. Пс CXXVI:2 сл.), всякое желание его исполняется (ст. 24б); напротив, удел нечестивого — вечный страх за свое благополучие (ст. 24а, сн. Ис LXVI:4; Иов III:25), а конец его — внезапная и полная гибель, при полной непоколебимости праведника (ст. 25; сн. I:27; Иов I:19).
26. Что уксус для зубов и дым для глаз, то ленивый для посылающих его.
26. В этом стихе высказана, особняком здесь стоящая, мысль о вреде лености (ср. VI:6 сл.; XII:27; XIX:24).
27. Страх Господень прибавляет дней, лета же нечестивых сократятся.
28. Ожидание праведников — радость, а надежда нечестивых погибнет.
29. Путь Господень — твердыня для непорочного и страх для делающих беззаконие.
30. Праведник во веки не поколеблется, нечестивые же не поживут на земле.
27–30. Повторяются не раз высказанные мысли о различном до противоположности жребии праведных и нечестивых (ср. III:2; IX:11; сн. Иов VIII:13; Пс CIX:6).
31. Уста праведника источают мудрость, а язык зловредный отсечется.
32. Уста праведного знают благоприятное, а уста нечестивых — развращенное.
31–32. Об устах праведного и нечестивого и плодах их.
Глава XI
1–11. О значении справедливости в отношении ближних и о пагубности несправедливости. 12–15. Против болтливости, пристрастия к клевете, неразумии в советах и легкомысленных поручительств. 16–23. Различное поведение и противоположные плоды праведного и нечестивого. 24–26. Против скупости и несострадательности. 27–31. Прочны лишь плоды благочестия.
1. Неверные весы — мерзость пред Господом, но правильный вес угоден Ему.
2. Придет гордость, придет и посрамление; но со смиренными — мудрость. (Праведник, умирая, оставляет сожаление; но внезапна и радостна бывает погибель нечестивых.)
3. Непорочность прямодушных будет руководить их, а лукавство коварных погубит их.
4. Не поможет богатство в день гнева, правда же спасет от смерти.
5. Правда непорочного уравнивает путь его, а нечестивый падет от нечестия своего.
6. Правда прямодушных спасет их, а беззаконники будут уловлены беззаконием своим.
7. Со смертью человека нечестивого исчезает надежда, и ожидание беззаконных погибает.
8. Праведник спасается от беды, а вместо него попадает в нее нечестивый.
9. Устами лицемер губит ближнего своего, но праведники прозорливостью спасаются.
10. При благоденствии праведников веселится город, и при погибели нечестивых бывает торжество.
11. Благословением праведных возвышается город, а устами нечестивых разрушается.
1–11. Предостережение от применения неправильных весов и увещание к добросовестности в этом отношении (ст. 1, сн. XX:10), составляет повторение постановления закона (Втор XXV:13–16); нередкое повторение этого правила требовалось частыми случаями его нарушения особенно в торговле (Сир XXVI:27). Премудрый подкрепляет наставление свое мыслью о Всеведущем и Всеправедном Боге. О пагубности гордости (ст. 2) Премудрый говорит неоднократно (см. XVI:18; XVIII:12), равно как и о благе противоположной добродетели — смирения (сн. III:34), которое, по контексту данного места (ст. 2), есть вместе и мудрость и прославление. LXX делают здесь прибавку, — по-славянски: умираяй праведник остави раскаяние, удобна же бывает и посмеятелна нечестивых погибель, — выражающую ту мысль, что противоположное нравственное настроение праведного и нечестивого при жизни сопровождается или имеет следствием различный до противоположности характер самой смерти и посмертной памяти того и другого. Ст. 3 продолжает мысль ст. 2 о превосходстве прямодушия праведности пред коварством злобы — даже для одного внешнего благополучия человека. Ст. 4 усиливает мысль ст. 2 гл. Х-ой: не только богатство, собранное неправыми путями и средствами (X:2), но и вообще всякое богатство не принесет пользы нечестивому, спасение заключается лишь в правде, праведности, — спасение именно «в день гнева», т. е. Божественного гнева и суда Божия (ср. Иез VII:19; Соф I:18; Сир V:10). Ст. 5–6 совершенно параллельны как между собой, так и со ст. 3 (ср. также X:3; Прем V:15), выражая противоположность жизненного жребия праведного и нечестивого, соответствующую противоположной нравственной настроенности того и другого. Из особенностей духовного настроения праведного и нечестивого объясняется, по ст. 7–8, противоположная судьба того и другого, как при жизни, так и по смерти: праведник, выше всего ценящий благо общения с Богом, переходя в загробную жизнь, в этом самом убеждении своем имеет крепкую и благую надежду на милосердие Господа (ср. X:28); напротив, нечестивый, при жизни всею душой преданный земным благам и пренебрегавший благом общения с Богом, умирая, лишается благ земных, к которым страстно был привязан душой (Пс XLVIII:18), уразумевает, наконец, истинную цену благ духовных, и в этом позднем сознании — заключается для него источник новых мучений. Прижизненное спасение праведника от скорби, которая вместо него постигает нечестивого (ст. 8), — примеры часто бывали в библейской истории (по книге Есфирь, гибель, ожидавшая иудеев в Мардохее, в действительности постигла язычников и Амана гл. VII–IX; по кн. пророка Даниила, нечестивые клеветники этого пророка погибли вместо него, Дан VI:25), — составляло скорее благочестивое теократическое верование избранного народа Божия (ср. Ис XLIII:3), чем факт опыта, который (опыт) всегда даст гораздо более примеров противоположного свойства. На почве этого выражения могло создаваться убеждение, что общественное мнение всегда сорадуется счастью праведника и радуется гибели нечестивого (ст. 10–11, ср. Есф VIII:15; III:15), хотя действительность, конечно, предоставляет немало явлений и обратных тому. Во всяком случае, присутствие в городе людей праведных есть залог благополучия и общества (ср. Быт XVIII:24 сл.).
