10. Всем сердцем моим ищу Тебя; не дай мне уклониться от заповедей Твоих.
11. В сердце моем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою.
11. «Сокрыть в сердце» — полюбить, глубоко усвоить, так, чтобы внешнее поведение являлось выражением внутреннего настроения. В таком же согласии внутренней жизни и ее внешнего выражения — полнота личной жизни и определенности ее направления.
12. Благословен Ты, Господи! научи меня уставам Твоим.
13. Устами моими возвещал я все суды уст Твоих.
13. Как результат глубокого проникновения закона в сердце писателя является то, что он постоянно говорит об этом законе, проповедует его, так как другого, более для него высшего и ценного предмета нет.
14. На пути откровений Твоих я радуюсь, как во всяком богатстве.
14. «На пути откровений Твоих я радуюсь», я радуюсь, когда следую Твоим заповедям, потому что здесь нахожу удовлетворение своим влечениям. Это следование заповедям не означает теоретического только изучения закона, а многообразное проявление его в деятельности, которая во всех своих видах и направлениях была осуществлением и фактической, практической проповедью уставов Господа.
15. О заповедях Твоих размышляю, и взираю на пути Твои.
16. Уставами Твоими утешаюсь, не забываю слова Твоего.
17. Яви милость рабу Твоему, и буду жить и хранить слово Твое.
18. Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего.
18. «Увидеть чудеса закона Божьего» — понять все высокое содержание его, оценить ту преобразующую его силу, которая из грешного человека делает праведника, из слабого волей — великого подвижника, из ничтожного — героя. Таких свидетельств чудесного преобразования человека под действием закона история указывает целые тысячи: все пророки были мучениками за закон и непоколебимыми его проповедниками, в истории же христианской церкви таких фактов великого подвижничества и мученичества невозможно и пересчитать. Понять и узнать такую силу и действие закона Божия на человека можно тогда, когда «открыты очи», когда не отворачиваются от него с предвзятым убеждением, а внимательно, сосредоточенно, «с открытыми очами», изучают его.
19. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих.
19. Жизнь на земле есть «странствование», путешествие, совершаемое человеком для достижения своего отечества и постоянного, вечного местопребывания. Очевидно, последнее — не на земле, а за гробом. Если же так, то земная жизнь должна быть подготовлением к загробной и к ней может привести только безошибочно избранный на земле путь. Как и где найти последний? Этот путь указан в заповедях закона. Кто не следует им, тот заблуждается и не достигнет загробной обители, т. е. загробного успокоения, как награды за понесенные труды к его достижению. Здесь довольно ясное учение о цели земного существования, бессмертии человеческой души и загробном мздовоздаянии.
20. Истомилась душа моя желанием судов Твоих во всякое время.
21. Ты укротил гордых, проклятых, уклоняющихся от заповедей Твоих.
22. Сними с меня поношение и посрамление, ибо я храню откровения Твои.
23. Князья сидят и сговариваются против меня, а раб Твой размышляет об уставах Твоих.
21–23. В этих стихах — указание того положения еврейского народа во времена Ездры и Неемии, когда они встречали противодействие как со стороны отступников от веры отцов из евреев, так и со стороны самарян. Последние называются уклонившимися от заповедей Бога потому, что самаряне признавали только Пятикнижие Моисея, а остальные священные книги евреев отвергали, вследствие чего уклонялись и от соблюдения сообщенного в этих книгах откровения. Самаряне интриговали против евреев пред персидскими правителями, и князья персов, доверяя их доносам, издавали указы, стесняющие деятельность евреев, вроде, напр., запрещения постройки храма и Иерусалима. Такие запрещения являлись незаслуженным поношением и посрамлением евреев, заботившихся только при этих постройках об удовлетворении своих религиозных нужд, а не о политическом отложении, как ложно доносили на них их враги.
24. Откровения Твои — утешение мое, [и уставы Твои] — советники мои.
25. Душа моя повержена в прах; оживи меня по слову Твоему.
25. «Душа моя повержена в прах» — я измучен, истерзан до того, что близок к смерти, обращен в пыль, в ничто — указание на то, что современные писателю настроения действовали на него удручающе, он близок был к отчаянно. — «Оживи меня по слову Твоему» — помоги Своим всемогущим содействием.
26. Объявил я пути мои, и Ты услышал меня; научи меня уставам Твоим.
27. Дай мне уразуметь путь повелений Твоих, и буду размышлять о чудесах Твоих.
28. Душа моя истаевает от скорби: укрепи меня по слову Твоему.
29. Удали от меня путь лжи, и закон Твой даруй мне.
29. «Удали от меня путь лжи» — сохрани меня от ложных и дурных поступков. Может быть писатель в целях ослабить интриги самарян временно останавливался на мысли, воздействовать на персидский двор непрямыми средствам, но потом, сознавая, что такой способ, являясь нечистым, может повлечь за собою целый ряд подобных же, развить в человеке безразличие к нравственной стороне поступков, сделав мерилом достоинства последних лишь внешнюю их выгодность, испугался своей мысли и с молитвой покаяния обратился к Господу, чтобы он утвердил Его в следовании лишь правде, Его закону (см 30 ст.).
30. Я избрал путь истины, поставил пред собою суды Твои.
31. Я прилепился к откровениям Твоим, Господи; не постыди меня.
32. Потеку путем заповедей Твоих, когда Ты расширишь сердце мое.
33. Укажи мне, Господи, путь уставов Твоих, и я буду держаться его до конца.
34. Вразуми меня, и буду соблюдать закон Твой и хранить его всем сердцем.
35. Поставь меня на стезю заповедей Твоих, ибо я возжелал ее.
36. Приклони сердце мое к откровениям Твоим, а не к корысти.
37. Отврати очи мои, чтобы не видеть суеты; животвори меня на пути Твоем.
38. Утверди слово Твое рабу Твоему, ради благоговения пред Тобою.
33–38. Сознание писателем высоты закона, его святости и своей слабости и неопытности, вызывает в нем, при его решении неуклонно следовать указаниям закона, молитву к Господу о том, чтобы Он не оставлял его Своим постоянным вразумлением и руководством в самых разнообразных обстоятельствах и положениях жизни.
