- Ну, пусти, пусти! Не задерживай меня, мне некогда! - уже с раздражением сказала Катя.

Динка бросилась в кухню. Кастрюли стояли на плите. Никич разводил самовар.

- Хорошо почистила, - миролюбиво сказал он. - Только ополоснуть надо еще раз. И песку в бочку ты насыпала теперь. Это уж не дело!

- Так все-то не угадаешь ведь, - совсем как взрослая ответила ему Динка.

- Хе-хе-хе! Ты угадаешь! Ты так угадаешь, что меня кондрашка когда-нибудь хватит от тебя! Мыслимое ли дело - разбудить человека ни свет ни заря… Полезай, мол, в бочку! Хе-хе-хе! Вот чучелка-то! - добродушно смеялся старик, раздувая самовар своим сапогом.

Но Динка, не слушая его, побежала навстречу Кате:

- Катя! Я тебе все кастрюли начистила! Песком! Посмотри скорей, они на плите в кухне!

- Да? - приятно удивилась Катя. - Ну спасибо! Иди побегай пока. Я сейчас сварю кашу.

Динка, довольная, приплясывая и кружась, побежала по дорожке.

весело запела она, присочиняя к словам песни свои слова.

- Ого-го-го! - крикнула она уже у забора в неизбывной радости, бросаясь лицом в мокрую траву. - Росой умывался, травой утирался… Ого-го-го! - И, вспомнив о Леньке, радостно подумала: «Поехал Ленька! Сейчас уже в городе. А здорово он придумал с бубликами! Только бы не попался!»

Но тревоги не было. Разве может случиться что-нибудь плохое в такой хороший день?

За завтраком Катя еще раз похвалила Динку, и Динка, готовая от похвал залезть на седьмое небо, торжественно пообещала каждый день с утра чистить и мыть кастрюли.

- Ну что ж, это будет большая помощь! - ЛАСКОВО сказала Катя.

А Мышка, фыркнув в кулачок, тихо спросила:

- Ты уже нашла своих собак?

После завтрака Катя пошла готовить обед; она действительно уже немного приноровилась, хотя, стоя у плиты, все время держала под мышкой Костину поваренную книжку.

- Вот как избаловала нас Лина! - говорила она детям. - Я не могу приготовить простой обед! Это же стыдно! Надо установить дежурство, чтобы каждая из вас училась готовить!

Но на дежурство никто не соглашался: Алина отговаривалась занятиями с Анютой, Мышка уверяла, что она каждый день «дочитывает» какую-то интересную книгу, а Динка, махнув рукой, заявила, что ей совсем не надо учиться, так как если она будет голодная, то сумеет наварить целую дюжину разных кушаний.

- Только, может быть, все эти кушанья будут называться «тутти фрутти», хохоча, добавила она.

Ленька приехал рано, Завидев его широкий развевающийся пиджак, Динка выбежала навстречу.

- Ну как ты, Лень? Не арестовали тебя, не ловили? - шепотом спросила она по дороге на утес.

- Какое там! Я на один завод ездил и в ремонтных мастерских был… И на базаре три штуки пристроил! - похвастался Ленька. - Пускай везде почитают! Все разложил, теперь завтра последний десяток отвезу. И заработал хорошо сегодня, а то уж на бублики денег не хватало!

На утесе дети принялись «устраивать» последние десять бубликов.

- Вот выйдет Степан - может, еще мне даст! Теперь доверит! - мечтал вслух Ленька.

Сознание исполненного долга сильно подбодрило его в последнее время, и, хотя он по-прежнему голодал, питаясь одной картошкой и зачастую сидя без хлеба, настроение у него было хорошее, бодрое.

- Нигде зря ни одной бумажки я не подкинул… Ни одной у меня не пропало! - возбужденно повторял он и, словно сожалея, что остается последний десяток, добавил: - Эх, скорей бы Степан вышел! Мы бы с ним вдвоем работали!

- А сыщик? Видел ты того сыщика? - обеспокоенно спросила Динка.

- А на что он мне, гад эдакий! Я сейчас другим делом занят! - важно заявил Ленька.

- Ну, а если он тебя подстережет где-нибудь?

- Я сам его подстерегу! - сердито блеснув глазами, сказал Ленька. - Я ему все припомню!

- Побьешь? - с любопытством спросила Динка.

- Размозжу!.. - стиснув зубы, ответил Ленька, и брови его туго сошлись у переносья. - Пущай меня хоть на каторгу зашлют, а размозжу!

- Да-а, тебе хорошо, ты на каторгу пойдешь, а я как останусь? - забеспокоилась Динка.

- Чего мне хорошо? Каторга не тиятр… Да и без тебя тоже… Я знаешь как в слободное время скучаю по тебе… - мрачно сказал Ленька.

- Я тоже в свободное время скучаю, - вздохнула Динка.

- Ну вот. А хоть с сыщиком, хоть без сыщика, когда б я попался с этими бумажками, так все равно тюрьма! - чтобы повысить себе цену в ее глазах, припугнул Ленька, но девочка совершенно неожиданно рассердилась.

- Не попадайся! - сказала она. - У тебя глаза есть, ноги есть. Не зевай! А в случае чего, беги, как черт… Кого свалишь на улице, наплевать! Даже больше навали народу - тогда легче скрыться! Вали и вали!.. - размахивая руками, показывала Динка.

- «Вали и вали»! - передразнил ее Ленька и, схватившись за живот, расхохотался до слез. - Ты, пожалуй, присоветуешь…

- А что же? - развеселилась и Динка. - Все как попадают да как закричат: «Ой-ой-ой, караул!» - полиция сразу и растеряется.

Посмеявшись и похлебав вприкуску горячий чай из Степановой миски, Динка опять заспешила домой.

- Я пойду, а то скоро темно будет, а в темноте знаешь кто меня пугает? - зябко поводя плечами, сказала она и, наклонившись к Ленькиному уху, шепнула: Хозяин!

Ленька всплеснул руками.

- Да ты что, совсем с ума сошла! - сердито прикрикнул он.

- Нет, Лень, не совсем, но все-таки я очень боюсь, - жалобно сказала Динка. Ленька задумался.

- Ну ладно! Вот я скоро буду дома, тогда отучу тебя, - серьезно сказал он.

Прощаясь у забора, Динка сказала:

- Ты завтра рано поедешь. Лень?

- Я рано. Я всегда рано… А что?

- Поезжай пораньше и скорей возвращайся, ладно? - Ладно. A ты гляди, если Костя приедет, но пропусти его… Может, опять про Степана что-нибудь скажет. Не пропустишь?

- Конечно, - вздохнула Динка.

Ей очень не нравилось подслушивать, мама часто говорила, что это делают только очень низкие, неблагородные люди, но отказать Леньке она не могла: он любил Степана и беспокоился за него. Как же отказать?

После обеда мама взяла Динку за руку и сказала:

- Пойдем на нашу секретную скамеечку!

Когда мама удалялась с кем-нибудь из детей на секретную скамеечку, это означало, что она хочет о чем-то поговорить наедине.

Динка обрадовалась и испугалась. Побыть наедине с мамой было теперь редким удовольствием, но о чем она хочет поговорить, девочка не знала.

- Диночка, - сказала мама, когда они сели на скамейку, - почему ты никогда не позовешь к себе в гости того мальчика, с которым дружишь?

Мама спросила так просто, как ни в чем не бывало, но голова Динки сразу въехала в плечи, как будто с неба неожиданно свалился огромный камень и стукнул ее по затылку.

- Ка-кой маль-чик? - с трудом пролепетала она.

- Ну, тот мальчик, который прибежал один раз к нам на площадку. Это, кажется, очень хороший мальчик, и я рада, что ты дружишь с ним, но зачем делать из этого тайну? Почему он никогда не придет к нам?

Динка ободрилась и почувствовала доверие:

- Раньше, мамочка, он боялся хозяина, что кто-нибудь скажет его хозяину, а теперь хозяина убили…

Она рассказала, что Ленька круглый сирота, что хозяин плохо обращался с ним, что он убежал, а теперь хозяина уже нет…

Она говорила осторожно, часто понижая голос; ей казалось, что, приникнув к забору, Ленька слушает ее, но лгать было стыдно и бессмысленно.

- Как же он живет? Кто его кормит? Почему ты никогда не говорила об этом? Ведь он мог бы хоть изредка прийти к нам пообедать… - взволновалась мать.