В углу террасы был установлен небольшой столик, заваленный подарками. Самый богатый подарок был от Олега. Крачковская подарила молодоженам еще один сервиз, на этот раз столовый. Отдельные скромные знаки любви и внимания были от Марины, Кати и от детей. Динка, с помощью Никича, закончила свой сундучок и все время ревниво следила, чтобы он стоял на самом видном месте.

Все эти хлопоты и суета трогали Лину, и, вынимая из духовки пироги, она обильно поливала их слезами… Малайка, явившийся сказать, что он договорился и поп будет ожидать их завтра в двенадцать часов утра, был смущен и до глубины души тронут заботливыми приготовлениями к свадьбе.

А задерганные хлопотами Катя и Марина думали только об одном: чтоб все было хорошо!

Потихоньку от Лины они закладывали вещи, тратили деньги Олега и мастерили приданое для невесты.

Утром в знаменательный день приехал Малайка. В новом чесучовом костюме, г неизменной тюбетейкой на голове, он выглядел очень торжественно и нарядно.

- Жених приехал! Жених! - забежав вперед, крикнула Динка.

И скромный Малайка, который обычно никому не доставлял хлопот, сейчас вызвал целый переполох на маленькой даче. Взрослые засуетились, начали одеваться.

- Скорее, скорее! - торопила всех Алина, нагревая утюг. Марина и Костя должны были сопровождать молодых к венцу.

Из детей в город брали только Алину; Динка и Мышка оставались дома; Катя велела им нарвать цветов и, когда Лина вернется из города, встретить ее у калитки.

А пока все собирались и прихорашивались.

Малайка, не зная, как вести себя в своем новом положении, растерянно стоял посреди террасы, а Динка, заложив за спину руки, молча и удивленно разглядывала его со всех сторон.

Все это было похоже на пестрый сон, но Лина ни в чем не изменила себе и своим деревенским обычаям; выбрав посаженым отцом Никича, а посаженой матерью - Марину, она взяла за руку Малайку и перед отъездом торжественно подошла под благословение «родителей».

- Пусть будет этот день самым счастливым днем вашей жизни! - растроганно сказала молодым Марина.

Когда взрослые уехали, Динка и Мышка бросились собирать цветы. Никич, уставший от беготни, присел на крыльцо выкурить цигарку.

- Мышка, - сказала сестре Динка, срывая вдоль забора васильки и ромашки, все-таки свадьба - это очень веселая кутерьма! Когда я вырасту и буду богатой, я каждую неделю буду устраивать себе свадьбу!

Мышка, оживленная общим волнением, пожала острыми плечиками.

- Я еще не знаю, грустно это или весело, - с недоумением сказала она.

- Если совсем ни о чем не думать, то это весело. Просто так: Карл у Клары украл кораллы! Вот и все! Хочешь, давай летать и кружиться? У нас белые платья и банты. Давай попробуем увязаться за бабочками! - весело предложила Динка.

Мышка согласилась сначала робко, потом разошлась. Динка, взмахивая руками, как крыльями, летела впереди и, указывая на стайку желтеньких бабочек, кричала:

- За ними! За ними!

А у лазейки стоял Ленька и смотрел на обеих девочек. Он вернулся рано, гордый выполненным долгом.

Первые десять бубликов уже были розданы. Ловкий и неприметный Ленька толокся среди рабочих; сидя с ними за одним столом, пил чай в столовке и, внимательно глядя на лица, обдумывал каждый свой шаг… Бублики его исчезали в рабочих кошелках, в ящиках с инструментами, а иногда и в глубоких карманах засаленных брюк. Раздав все, до последнего бублика, Ленька вытащил тщательно завернутый в тряпочку заветный полтинник и пошел в булочную. Купив фунт хлеба и рассовав по карманам новую партию пухлых бубликов, он разменял полтинник и заторопился к пароходу. На пристани какая-то женщина попросила поднести ей к дому вещи, но мальчик отказался. Перед глазами его стояло несчастное лицо Макаки, и он спешил домой. Теперь, стоя у забора и глядя издали на свою подружку, Ленька не знал, уйти ему или остаться… Динка была в том самом платье, в котором когда-то шла на утес, волоча за собой оборку. Теперь оборка была пришита и разглажена, а на голове девочки торчал, как пропеллер, огромный белый бант. Это была еще одна, чужая ему, Макака.

Ленька тихо повернулся и хотел уйти, но Динка заметила его и, размахивая руками, подлетела к забору.

- У нас свадьба, шепнула она и, оглянувшись на Мышку, которая, словно заведенная, кружилась на одном месте, добавила: - Я не могу уйти. Сейчас все приедут из церкви. Но ты подожди здесь!.. - Накрахмаленные оборки ее замелькали в кустах.

«Чего мне ждать?» - устало подумал Ленька.

Через минуту Динка вернулась.

- Возьми, возьми скорей! - громко зашептала она, протягивая через забор слипшиеся в руке пирожки.

Но Ленька, круто повернувшись, зашагал на утес.

Когда вернувшаяся из города веселая процессия подошла к калитке, Лина предстала перед детьми как сказочное видение.

Муаровое платье ловко обтягивало ее статную фигуру, пышные кисейные рукава оттеняли полные руки; на шее в два ряда блестели бусы, а легкий бледно-розовый шарф с разлетающимися концами красиво оттенял золотые волосы.

- Лина, ты ужас какая красивая! - с восторгом сказала Динка, прижимая к груди спой букет. - Ты можешь цвести, Лина, в нашем саду! Как яблоня! Она была весной такая же красивая, как ты!

- Мама! Наша Лина лучше всех! - прошептала матери Мышка.

Лина обняла обеих девочек и засмеялась счастливым, звонким смехом. Все вокруг тоже засмеялись, а Олег сказал:

- Вы не видели, как смотрели на Лину в городе! Я просто серьезно опасался, что кто-нибудь выкрадет у нас невесту прямо из-под носа!

- Не выкрадет теперь, Малай не даст! - заявил одуревший от счастья Малайка и, подхватив обеих девочек, закружился с ними на дорожке.

Но Лина, поравнявшись с ним, степенно заметила:

- Малай Иваныч, что это вы на виду у всех с ума сходите?

Выйдя из церкви, Лина сразу начала называть мужа на «вы» и по имени-отчеству. Это очень веселило присутствующих. Костя хохотал от всей души.

Под вечер пришли Крачковские. Олег и Костя весело прислуживали, наливая вино и разнося закуски.

Динку Лина посадила рядом с собой; Алина, к своему неудовольствию, сидела около Гоги, а Мышка - с Малайкой. Марина и Катя были счастливы, что все так хорошо и красиво, что, несмотря на все трудности, им удалось сделать настоящую свадьбу. Олег острил и дурачился; Костя, хохоча, уверял Малайку, что теперь он пропал, так как самое главное в процедуре венчания - это первому стать хотя бы одной ногой на коврик, подстеленный под ноги молодым.

- Хотя бы одной ногой, Малай Иваныч! Хотя бы одной… - хохотал Костя. Ведь теперь Лина всю жизнь будет командовать вами!

- Пускай командывает! Что захочет, то и будет! - соглашался на все Малайка.

- Нет уж, Малай Иваныч, - с улыбкой говорила Лина, - теперь уж вы командуйте! Какая радость жене над мужем верх держать!

Смущенное лицо Малайки, не привыкшего к покорности Лины, вызвало новый взрыв хохота. Громче всех хохотала Крачковская, хотя глаза у нее были усталые и лицо озабоченное.

- Гога; подними бокал и провозгласи тост, а потом мы сообщим дорогим хозяевам нашу новость, - тихонько шепнула она сыну. Гога поднял бокал.

громко сказал он заранее приготовленный тост и, смутившись, подошел к Лине чокнуться…

Лина чокнулась, поцеловала его в лоб и подошла к Крачковской.

- Спасибо вам за вашу доброту! - растроганно сказала Она, кланяясь в пояс.

Крачковская еще раз пожелала молодоженам счастья и Торжественно сказала:

- А теперь мы с Гогой должны сообщить вам новость! Мы уезжаем. Муж срочно вызывает нас к себе!