«Баран, баран, бу-у! Баран, баран, бу-у!»
Динка, глубоко вздыхая, выходит на террасу. Катя быстро-быстро вертит блестящее колесико машинки, из-под левой руки ее сползает на пол длинный белый кусок полотна…
Но Динку не интересует больше Линино приданое, она уже знает, что в этих сборах кроется много грустного. Но почему притворяются взрослые, что это хорошо и весело? Почему, несмотря на Линины слезы, Катя все шьет и шьет это противное белое приданое?
Спросить об этом Динка не решается и, сойдя со ступенек, направляется в палатку к Никичу. Но в палатке слышится громкий храп. Никич теперь часто спит днем, потому что ночью ездит на рыбную ловлю. Один раз он притащил целое-ведро рыбы. Но лучше бы он сидел дома… Динка заходит за палатку, открывает свой сундучок, но папиной карточки там нет… Наверное, взял Никич…
Динка плетется в кухню. Лина чистит и моет кухонные полки, перебирает какую-то посуду.
- Лина, - говорит Динка, - я думаю, что тебе нужно прекратить немедленно эту свадьбу!
- Крохотка ты моя! - притягивая девочку к себе, говорит Лина. - Уж я вроде и сама не рада. Заела меня тоска в сердце…
- Вот видишь, - уныло говорит Динка, прижимая руку к груди, - меня тоже заело это самое…
Лина гладит ее волосы, целует ее глаза и щеки:
- Доченька ты моя ненаглядная!
- Подожди, Линочка… - уклоняясь от ее ласк, говорит Динка. - Если хочешь, я сломаю Катину машинку, и это длинное белое приданое сразу перестанет сползать на пол.
- Бог с тобой, милочка! - пугается Лина. - Ведь на это деньги потрачены. Катя и мама, как родную, меня провожают…
- Почему провожают? Куда провожают, Лина? - озабоченно спрашивает Динка. Разве вы с Малайкой не будете жить с нами?
Лина смаргивает слезы и молчит.
- Ты уже не любишь нас, Лина, ты одного Малайку любишь? - жалобно говорит Динка.
- Что ты, что ты, крохотка моя! Разве променяю я вас на кого-нибудь?! Никогда и не думай этого! Как была вашей Лина, так на всю жизнь и останется… А Малайка… это что ж? Это особь статья… Каждой девице надо замуж выходить, а он человек добрый, хороший… - взволнованно объясняет Лина.
Но Динка уже не слушает ее и, чувствуя какую-то горькую обиду, выходит из кухни.
На крокетной площадке занимается Алина с Анютой. Алина тоже изменилась; она совсем не замечает младших сестер, как будто они обе провалились сквозь землю. Она редко подходит и к маме, когда мама дома, ЕЕ словно ничего не интересует в жизни, кроме Кости и его поручения, И хотя белоглазый человек больше никому не попадался на глаза, Алина, как верный страж, несколько раз и день обходит весь сад…
Динка смотрит из-за кустов на гамак, где сидит Мышка. Подойти или не подойти? Мышка читает. Гога, узнав про ее слезы о Марьяшке, подарил ей несколько книг Диккенса в красивых переплетах. Для Мышки это, конечно, было отвлечением, но Динка окончательно затосковала без сестры.
«Никто не соскучивается без меня, никому я не нужна!» - с горечью думает Динка.
Но Мышка вдруг поднимает голову от книги и тихонько зовет:
- Динка, иди сюда!
Динка подбегает к ней, садится на гамак, обнимает Мышку за шею.
- Диночка, - тихонько шепчет Мышка, - я все думаю… Неужели мы никогда уже не увидим Марьяшки!.. Куда ее увезли?
У Динки сразу падает сердце, она болезненно кривится и умоляюще смотрит на сестру:
- Не говори ни о чем грустном… Не говори…
- Но как же, Диночка… Разве ты уже ее забыла? - удивленно спрашивает Мышка.
- Никто не забыл… Но я умру, если буду обо всем думать… Ах, зачем ты сказала!
Динка встает и, заткнув обеими руками уши, бежит по дорожке.
- «Карл у Клары украл кораллы… Карл у Клары…» - но что-то сжимает ей горло, и слова путаются: - «Карл у Клары клорал кораллы…»
Глава 40
СНОВА БЕЛОГЛАЗЫЙ ЧЕЛОВЕК
В этот день Митрич поручил Леньке продать рыбу. Ленька с вечера забежал к Федьке и соблазнил его ехать вместе.
- У Митрича рыба крупная, и торговать он велел по десяткам… Вот и будем класть девять штук его да одну твою… Поедем! Заработаешь! Я так делал единово! - вспомнив свой базар с Динкой, сказал Ленька.
Федька согласился. На базаре в этот день было людно, в рыбном ряду не протолкаться, и рыбины у торговок все большие, жирные, не чета Митричевым.
- Большой привоз нынче, - с огорчением сказал Федька. - Боюсь, простоим мы зря и вся наша рыба протухнет.
- Так пойдем на пристань, - предложил Ленька. - Наша рыба дешевая, ее живо около рабочей столовки раскупят.
Мальчики пошли на пристань. Там тоже царило оживление, только покупатель здесь был попроще и победнее, а товар - похуже и подешевле. Торговки, покупая у рыбаков весь их улов скопом, тут же отделяли лучшую рыбу на базар, а остальное продавали за гроши толпившейся на пристани бедноте.
Мальчики пристроились прямо на земле, ВЫЛОЖИВ свой товар на мешок.
- Наша рыба еще лучше! Гляди, какую мятую здесь продают! - с гордостью сказал Федька.
К мальчикам начали подходить покупатели. Торгуя, Ленька вытягивал шею и искал в толпе Степана.
«Как раз завтрак сейчас у рабочих… Может, и он где около столовки ходит…»
Ему очень, хотелось повидать Степана, но пойти поискать его он не решился, так как один раз, во время разговора, Степан вдруг сказал:
«Около столовки меня не окликай и не ищи! Это привлекает внимание и может испортить дело. Дома увидимся».
Ленька испугался и, слоняясь по базару в поисках работы, вовсе перестал появляться у пристани.
Сегодня он не собирался заходить к Степану и на дом, так как торопился. Его беспокоила Динка. Девочка выглядела какой-то запуганной, и, когда под вечер он, приезжая из города, звал ее на утес пить чай, она нерешительно оглядывалась вокруг и качала головой:
«Нет, Лень. Уже скоро вечер, деревья и кусты станут черными…»
«Да какой сейчас вечер? Еще до приезда твоей матери целый час! Пойдем!» звал ее Ленька.
«Нет… Лучше побудь здесь. Я, знаешь… - Она прижимала к щели лицо и тихо говорила: - Я хозяина твоего боюсь…»
«Да брось ты об нем думать! Зачем он тебе нужен?!»
«Как - нужен? - Динка в испуге трясла головой. - Он мне совсем не нужен! Совсем не нужен!»
«Ну, так чего ты к нему пристала?» - возмущался Ленька.
«Не я к нему пристала, а он ко мне пристал. Вот так закрою глаза - и сразу подымается, подымается… Особенно если темно… И даже дома… Я так боюсь. Лень… - морщась, говорила Динка и тихо добавляла: - У меня вообще всякое в голове страшное. Я и НЕ хочу думать, а думаю…»
Ленька растерянно глядел в ее испуганное лицо и не мог понять, что с ней случилось.
«В воскресенье ее мать дома, а сейчас она все больше с Мышкой, а Мышка и сама расстроенная… И Лина у них собирается - это небось тоже действует, да еще, беда, рассказал при ней Вася про хозяина…»
Озабоченный этими мыслями, Ленька забыл о Степане и торопился продать рыбу, чтобы поскорей уехать домой. На его счастье, покупателей было много, и, нанизав на бечевку «набор для ухи», как учил Митрич, он легко прикидывал к каждой связке десятую рыбешку Федьки.
- Вот стерлядь, потроха, вот жирная уха! - выкликал он, подражая Динке.
Покупатели подходили, и Федька, похлопывая рукой по стертому кожаному кошельку, весело говорил:
- Здорово получается! Гляди-ка, сколько Митричевых рыб в нашу пользу остается! Старику-то ведь лишь бы цену взять. Мы и его не обидели и сами заработали!
- Да я ж про то и говорил! - с гордостью отвечал Ленька, вглядываясь в проходивших покупателей. - Рабочие жены мяса не покупают, им подешевле что давай… Вот рыба, рыба! Дешево и сердито! - бойко закричал Ленька и вдруг осекся…
За толпившимися женщинами, рваными платками, ситцевыми кофтами и вылинявшими кепками вдруг мелькнуло знакомое серое лицо… Ленька вытянул шею и впился взглядом в длинную фигуру, серую шляпу, прилипшие к вискам жидкие волосы и бесцветные, словно вымоченные в воде, глаза.
