- Эй, ты, повертай назад! Мы тебя не тронем! - стоя по колени в воде, кричит ей Трошка.

- Плыви назад! Не тронем! - машет рукой Минька.

- Плыви назад! - как эхо, доносится с баржи. Берег уходит все дальше и дальше… «Может, и правда вернуться?» - думает Динка. Но гребет и гребет, не чувствуя страха.

- Утопнешь, дура! - изо всех сил орет Трошка.

Но Динка снова показывает ему кулак.

С пристани доносится гудок парохода… Куда он идет? Если мимо, то от него побегут большие волны. Динка пугается и поворачивает назад. На берегу останавливаются люди. Минька и Трошка что-то объясняют им, показывая на девочку.

- Пароход! Пароход! - кричит мальчик с баржи.

Посредине реки с длинным протяжным гудком проплывает пароход. Динка торопится. «Сейчас будут волны… Сейчас будут волны…» - зажмуриваясь, думает она. С берега ей машут руками и что-то кричат. Динка гребет изо всех сил. Первая большая волна поднимает ее вверх и, опрокинув навзничь, бросает вниз. Динка заглатывает воду, теряет из виду берег, но в памяти ее звучат слова мамы: «Не бойся ничего, на тебе волшебный лифчик…» Динка поворачивается, вскидывает голову и снова видит берег… Теперь он кажется ближе, она выплевывает изо рта воду, жадно хватает воздух.

С баржи, подняв вверх руки и сложив вместе обе ладони, бросается в воду мальчик. Наклонив вниз голову, он плывет крупными саженками наперерез Динке… Динка видит его уже почти рядом…

«Топить будет», - с ужасом думает она и шарахается в сторону.

- Не бойся, не бойся! - кричит ей незнакомый, чужой голос.

Новая волна тащит Динку вниз и накрывает с головой. Чья-то рука больно вцепляется в волосы, и сильным рывком поднимает захлебнувшуюся девочку над водой… На один короткий миг Динка видит бледное мокрое лицо мальчика с баржи Она хочет ударить его, вырваться, закричать, но вода залепила ей рот и нос, ей нечем дышать… Лицо мальчика то исчезает, то снова появляется рядом. Синие губы его шевелятся:

- Не бойся… Не бойся…

Громадная пенистая волна накрывает их обоих.

- Лодку! Эй, лодку! - кричат на берегу.

Из-за баржи выплывает рыбацкий челнок. Седой старик молча налегает на весла. Белобрысый паренек нетерпеливо вертится на корме…

- Не видать что-то, Митрич. Греби скореича… Эй, эй! - поравнявшись с баржей, кричит он - Эй, хозяин!

Из домика на барже выходит бородатый человек в плисовой поддевке и высоких сапогах.

- Ленька твой тонет, слышь, хозяин! - приподнявшись в лодке и указывая на реку, кричит парнишка.

Хозяин подходит к самому краю баржи и, приложив к уху ладонь, спрашивает:

- Чево гукаешь?

- Ленька тонет! - уже издалека кричит ему парень, сбрасывая рубашку.

Хозяин глядит по направлению лодки и смачно плюет за борт.

- Ах ты, гнида паршивая… - бормочет он, торопясь на берег.

А в темной воде, то появляясь, то исчезая, барахтаются двое детей: мальчик - постарше, девочка - помладше.

Изо рта Динки льется вода, из груди вырывается громкий плач.

- Ну, оживела теперь! - весело говорит белобрысый паренек.

- Чья такая? - сочувственно спрашивает простоволосая женщина.

- Да, видать, с дачи. Мало ли их тут понаехало, - отвечает ей товарка.

- Да… река, она шутить не любит, - глядя на девочку, глубокомысленно бросает седой рыбак.

- И ведь, скажи, куда заплыла-то! Чего ее занесло? - удивляются собравшиеся на берегу.

- А я тута недалечко белье полоскала. Слышу, ребята шумят: девчонка топнет! Батюшки, думаю, не моя ли? И как была, подхватилась, бегу, ног не чую! Ведь вот тоже цельный день в воде торчит, хоть говори, хоть не говори… Ну, думаю, убью, на месте убью, коль моя! - тараторит какая-то женщина. - Ведь мне за ней приглядывать некогда… Я внаймах живу! - Она глубоко вздыхает и, взглянув на Динку, машет рукой: - Слава богу, не моя!

Девочка сидит на песке, в мокром платье, с волос ее стекает вода, в ушах стоит шум. Она разбита, уничтожена, побеждена самым позорным образом, ее тащили за волосы, топили, как щенка. Она боится поднять голову, открыть глаза. Голоса взрослых долетают до нее откуда-то издалека, она не слушает и не понимает, о чем они говорят.

- Вот ты баешь: не моя - и слава богу! А что твоя, что чужая - все едино живая душа. Ведь это когда б не мальчонка, дак поминай как звали… рассуждает рыбак.

- Он ее, дяденька, еще с баржи приметил да как сиганет в воду! - захлебываясь, объясняет подросток.

- Верно, верно, когда б не он, пропала бы… - подтверждают вокруг.

- Ишь сочувственный какой. Сам-то небось напужался до смерти… Инда трясет его, бедняжечку, - раздаются жалостливые голоса женщин.

- Обыкновенное дело, тоже воды хлебнул немало… А между прочим, мы с Митричем тащим их, а он вцепился ей в гриву и не пускает… «Пусти, кричу, Лень!» А он держит. То ли рука у него онемела, то ли боялся, что упустим ее, усмехаясь, рассказывает белобрысый парнишка.

Ленька, стоя поодаль, ежится от озноба. Длинные холщовые штаны липнут к его ногам, лицо покрыто мелкой рябью, глаза смотрят испуганно… К кучке людей торопливо идет хозяин баржи…

- И ведь вот как чудно на белом свете, - степенно рассуждает Митрич. У него мягкие курчавые волосы с сильной проседью и такая же курчавая с проседью борода, а глаза светлые, лучистые. Такие глаза со светинкой называются «божий дар», и все, что бы ни говорил Митрич, они освещают своим внутренним чувством. - Чудно… - повторяет он, покачивая головой. - У бедного человека полна изба, иной и рад бы от лишнего рта ослобониться, дак вот ведь живут и в огне не горят и в воде не тонут, а у господ и няньки и мамки, а дитё углядеть не могут.

Динке холодно, она съеживается в комочек и еще ниже опускает голову.

Какая-то женщина наклоняется к ней, гладит жесткой ладонью мокрые волосы и участливо спрашивает:

- Сымешь платьице-то? Пущай просохнет на камушках, ась?

Но прикосновение чужой руки к волосам причиняет Динке сильную боль, она мотает головой и открывает глаза.

- Вставай, вставай, барышня! Накупалася, голубушка, вдосталь, другой раз не полезешь эдак-то, - ворчливо говорит прачка, отжимая подол Динкиного платья. - Ишь какая дачница купальная!

В кучке собравшихся слышится смех. Трошка и Минька, скрываясь за спинами людей, отходят подальше. Под тяжелыми сапогами хозяина баржи скрипит песок.

- Чего это тут собрались? - хмуро спрашивает он, бесцеремонно раздвигая народ и разглядывая Динку.

- Да вот утопленницу вытащили из воды. Ленька твой, спасал. Теперь, може, господа не поскупятся, дак и нам чарочку поднесешь, - поглаживая бороду, говорит Митрич.

- А и где он, Ленька-то? - оглядываясь, спрашивает хозяин баржи.

- Я тута, - тихо отзывается Ленька.

- Я те дам «тута»! - грубо передразнивает его хозяин. - Ты на барке должон быть. Пошто ушел без моего спросу? Ленька со крахом смотрит в бородатое лицо.

- Так ведь он человека спасал, чего кричишь, Гордей Лукич? - вступается белобрысый паренек.

- Ты не пужай мальчонку зря, чего его пужать? Он не по своей воле убег! - говорит Митрич.

Хозяин молча отстраняет их, делая шаг к Леньке.

- Я ему покажу свою волю! Зачем убег, спрашиваю? - снова обращается он к мальчику.

Громкий и сердитый голос выводит Динку из оцепенения. Она широко раскрывает глаза и, подавшись вперед, с ненавистью смотрит в бледное лицо мальчика с баржи, на мокрые пряди волос, прилипшие ко лбу, на синие губы. Ведь это же он! Это он ее топил! Она бы выплыла, волшебный лифчик сам вынес бы ее на берег, и она не захлебнулась бы водой…

- Зачем убег, спрашиваю? - гремит голос хозяина. Ленька, переминаясь с ноги на ногу, слабо взмахивает рукой, указывая на Динку:

- Вон… она тонула.

- Врет! Врет! - с неожиданной яростью вскакивает Динка. - Это он топил меня! За волосы! Топил! Топил! - Голос ее прерывается громким плачем. - Я маме скажу! Я все маме скажу!