- Погоди… может, еще продашь! - разламывая пополам свой хлеб, сказал Ленька. - Тебе бы Макаку сюда! - засмеялся он, вспомнив свои торги рыбой.

Но Федьке было не до смеха. - Меня нонче Митрич обещался взять с собой. - сказал он. - А из-за этой дряни и ловлю пропущу… Знаешь что? - предложил он Леньке. - Бери ее себе! Что продашь, а что сваришь дома!

Ленька согласился и занял Федькино место. Вначале ему повезло, и он умудрился заработать десять копеек, но потом дело застопорилось, и последнюю кучку никто не хотел брать, А между тем базар был в полном разгаре, и Ленька боялся потерять заработок.

«Возьму домой, похлебку сварю», - подумал мальчик и, сложив рыбу в корзинку, которую оставил ему Федька, пошел на пристань…

Его привлекала столовая.

«Поглядеть бы, нет ли там опять дяди Степана?»

Но дяди Степана не было, зато Леньке снова удалось заработать немного денег, и он решил купить Динке большое румяное яблоко. Выбрав на возу самое лучшее яблоко, он прибавил к нему еще два поменьше и, заплатив, отошел.

Его беспокоила мысль о своем новом знакомом.

«Может, дома сидит… А может, на работе где-нибудь? - раздумывал Ленька. - А может, голодный?»

Мальчик решил купить хлеба и отнести Степану рыбу.

«Тот раз он меня кормил, а этот раз я его накормлю!» - радовался Ленька, шагая по грязному переулку и взбираясь по скрипучей лестнице деревянного флигеля.

Степан был дома.

- Вот и хорошо, что ты пришел! - весело сказал Степан. - А у меня вчера получка была! Сестра денег прислала, да за урок я получил! Пойдем в студенческую столовую обедать! - предложил он, садясь на кровать и натягивая на босые ноги ботинки.

Но Леньке не хотелось обедать за его счет.

- У меня есть рыба… - сказал он. - Я бы, дядя Степан, сварил похлебку, вот мы и наелись бы!

- Ну что ж! - согласился Степан, заглядывая в Ленькину корзинку. - Чего лучше! Сварим похлебку! Только один уговор: не называй ты меня дядей! Терпеть не могу всех этих дядей, тетей! - стаскивая ботинок, сказал он.

Ленька засмеялся.

- Ясно, смешно! Мы с тобой взрослые люди: ты Леонид, и я Степан! Ну, вываливай свою рыбу около печки, сейчас будем хозяйничать!

Сидя на корточках, они вдвоем выпотрошили рыбу, покормили спустившуюся с чердака голодную кошку, потом развели огонь и, поставив варить похлебку, разговорились. Польщенный тем, что Степан называет его Леонидом и считает его за равного себе, взрослого человека, Ленька вдруг почувствовал собственное достоинство и независимость; булькающая в кастрюле рыба и хлеб, выложенный им на стол, также прибавляли ему чувство независимости, а простое, дружеское отношение Степана располагало к доверию. Ленька рассказал о своем бегстве от хозяина и жизни на утесе.

- Как орел живу! - похвалился он.

- Это хорошо, это даже очень здорово; - задумчиво сказал Степан, закуривая папироску и пуская в потолок дым. - Но ведь вот какая неприятность: за летом приходит осень… дожди… Пожалуй, подмочит тебя на твоем утесе, а? - глядя на Леньку добрыми близорукими глазами, спросил он.

- Не подмочит! - засмеялся Ленька. - Я под камнем сплю!

Степан пощипал рыжий клинышек своей бородки и кивнул головой:

- Ну, спи пока под камнем! А зимой, если я до тех пор не получу бесплатную квартиру, будешь жить со мной!

- Это что же - тюрьму? - догадался Ленька.

- Ну да! Мало ли что может случиться… Вот поднял бы ты тот раз бумажку и крикнул бы: «Держите его!» - так сейчас же меня, голубчика, и сцапали бы, сказал Степан.

- Я не предатель и не сыщик! - обиделся Ленька.

- А есть и предатели и сыщики, - бросая в угол папиросу, сказал Степан.

- А где же они есть? Если, например, среди рабочих, так там их нету… пожал плечами Ленька.

- Почему - нету? Попадется вот такая бумажка какому-нибудь холую, подхалиму хозяйскому, вот он нанесет ее куда надо, а там начнется слежка… заметил Степан.

- Так вы поаккуратней! Глядите, кому кладете… - нахмурился Ленька.

Степан поднял кастрюлю, подсыпал в жаровню углей, взял ложку.

- А ну, попробуй! - сказал он вместо ответа и выдвинул из-под кровати сложенную горкой грязную посуду. - Вот, кстати, тарелок этих, ложек, плошек у меня набралось до черта! И пачкаются, понимаешь ли ты, и мыть их надо! Одним словом, лишняя посуда затрудняет жизнь! Не возьмешь ли на свой утес хоть половину? - наливая в миску воды из ведра и гремя тарелками, предложил Степан.

- Возьму! - засмеялся Ленька. - Мне как раз есть не на чем.

- Вот и хорошо! Бери грязную - там Волга у тебя под рукой, вымоешь… засовывая в Ленькину корзинку миску И две тарелки, сказал Степан. - На вот и ложки. Срязу тебе кладу, чтооб не забыл.

Ленька, хохоча, помог ему собрать посуду.

- Чудной вы! - сказал он.

- Да не чудной я, а просто, понимаешь ли ты, некогда мне тут себя обхаживать, как старую барыню…

- А вы куфарку возьмите! - развеселившись, посоветовал Ленька.

- Только этого мне еще не хватало! - серьезно сказал Степан.

Убрав со стола книги, Ленька поставил тарелки, налил похлебку, нарезал хлеб. Ели молча, обжигаясь и откусывая большими кусками хлеб.

- Вот как мы! - весело сказал Степан, отодвигая пустую кастрюлю. - Да разве за нами кто угонится? - пошутил он, снимая с жаровни чайник.

Чай пили, заваренный прямо в жестяном чайнике. Пили долго, прикусывая сахар от одного куска. Никогда еще не ел и не пил Ленька так вкусно и сытно. И нигде еще не чувствовал он себя таким вольным человеком, как у Степана.

Размякнув от горячего чая и благодарности, мальчик глядел на своего нового друга и думал о том, что каждый поход Степана с запрещенными бумажками очень опасен и что он, Ленька, мог бы запросто помогать ему в этом деле.

- А что, Степан, - робко сказал он, - если бы я, например, заместо вас ходил бы с бумажками? Меня хоть и выследят, в случае чего, так мне ничего не будет!

- Не понимаешь ты, что говоришь! - серьезно сказал Степан. - Эти бумажки драгоценная вещь; надо, чтобы ни одна зря не пропала, а ты сунешь кому не надо… Кто ж тебе доверит такое важное дело?

- Уж так не суну, как вы… Попали на труса, он и выбросил. Хорошо, я подобрал… - осмелев, сказал Ленька и тихо добавил: - Я бы в бублики их…

- «В бублики, в бублики»! У самого хлеба нет, а он насчет бубликов толкует… Что это - одна или две? Молчи уж… А главное, держи язык за зубами - вот все, что от тебя требуется, раз уж свела нас судьба!

- Об этом не беспокойтесь, - сказал Ленька.

Степан лег и, закинув ноги на спинку, кровати, сказал:

- Сегодня я сам себе забастовку объявил! Дай-ка мне со стола вон ту книгу.

Лкнька дал ему книгу и, подперев рукой щеку, задумался о таких людях, как Степан и дядя Коля. Легко с ними и хорошо. Может, потому, что они просто хорошие люди, а может, потому, что, не жалея себя, борются за простой народ. А что, дядя Степан… - начал он. - Что, тетя Леонид? - прервал его Степан, глядя смеющимися глазами из-под раскрытой книги. Но Ленька не засмеялся.

- А что, Степан, - поправился он, - между вами, политическими, тоже есть предатели?

Степан положил книгу и сел:

- Между нами, политическими, - их нет, но к нам затесываются иногда предатели. На моем веку был один такой случай…

- Был? Предатель? И все тайны ваши узнал? - с замирающим сердцем спросил Ленька.

- Все не все… но одно очень важное дело он нам провалил… Донес в полицию, и многих товарищей тогда арестовали… в том числе и твоего дядю Колю, - хмуро сказал Степан.

- Мой дядя Коля? Он большевик назывался… Но его еще тогда взяли, три года назад, вот за эти самые бумажки. Полиция обыск делала… Я все помню, сказал Ленька.

- Да нет! Тогда он недолго сидел… А это дело весной было. Многих посадили. Меркурий всех знал в лицо… - задумчиво сказал Степан.

- Меркурий? - не понял Ленька.

- Ну, имя такое у этого предателя… Да что ты все спрашиваешь! Проговоришься где-нибудь… Сказал тебе что мог, и хватит с тебя!