— Вы что-то сказали? — старик оторвался от приемника.

— Нет! — ответил Беко и так же громко повторил — Люмоз кельмин пессо деемарлон эмпозо!

Старик поспешно встал и торопливо удалился. Беко слышал, как ручейком иссякала вдали музыка. В порту сиял огнями пароход, как новогодняя елка, выросшая из воды. Елку окружали блестящие золотые нити, и освещенная вода вокруг нее напоминала сверкающий лед. У самого берега чавкали весла, видно, кто-то катался на лодке. Стояла тишина, но какая-то тревожная и настороженная. Этой тишине нельзя было довериться. Надо быть начеку, чтобы, опираясь руками на скамью, в любую минуту быть готовым к бегу, как на старте в ожидании выстрела.

Если он останется здесь, непременно заснет, а надо идти, идти, идти бесконечно, пока не найдется Дато.

Он попытался встать и не смог, ему показалось, что распухли ноги. Все же он встал и вернулся в знакомый двор, выпил воды и пошел по улице. Дверь одного из зданий выходила прямо на тротуар и была приоткрыта. Свет ярким потоком выливался на улицу. Беко заглянул в щель и встретился глазами с тем парнем, который днем гулял с девушкой и чуть его не побил. Парень держал в руке кий и, опираясь на бильярдный стол, собирался ударить по шару. Они с Беко долго смотрели друг на друга, потом Беко пошел дальше. Он решил дойти до вокзала, может, Дато там? Вокзал найти легче всего. А если Дато нет в живых? Сердце так и оборвалось. Ведь мальчик мог попасть под машину! Тысяча опасностей угрожала ему в незнакомом городе. Беко закусил губу и вспомнил вчерашнюю драку. Рот снова наполнился кровью. Беко сплюнул и полез за платком, но платка не было, и пришлось утираться рукавом. Он шел, прикрыв рот рукой, шел к вокзалу.

«Интересно, который час?»

«Который может быть час?..»

Было двенадцать, когда Зина в третий раз окликнула Дато. Дато не отзывался. И во дворе его не было.

— Натела, дорогая, спустись и позови Дато, скажи, мама зовет.

Натела вскоре вернулась и сообщила, что Дато во дворе нет.

— Ладно, сам придет. Наверно, на улицу вышел.

Натела рассказывала, что какой-то парень увлек ее за угол почты и поцеловал.

— У него бородавка на носу, — говорила Натела, — и потом его в армию забирают, он меня забудет.

— Не забудет, — успокаивала ее Зина, — если любит, не забудет.

— А как узнаешь, любит или нет… Он будет далеко…

В начале первого Зина сама спустилась во двор. Дато не было ни во дворе, ни на пляже, ни у почты, где обычно собирались ребятишки. Встревоженная, Зина вернулась домой. Как раз позвонил Нико, узнать, как внук.

— Хорошо, все в порядке, — солгала Зина и тогда испугалась по-настоящему. Вместе с Нателой выбежала на улицу. Дато нигде не было.

— Давайте позвоним вашему свекру, — сказала Натела.

— Нет! Что? Да-да, давай позвоним.

Они побежали к дому.

— Что делать? — Зина села, бессильно уронив руки на колени.

— Давайте звонить! — Натела набрала номер больницы.

— Нет, нет! — удержала ее Зина. — Не надо!

Что скажет она свекру!

— Тогда я пойду, расспрошу соседей, — сказала Натела. — Не бойтесь.

— Нет, нет, я не боюсь, — слабо улыбнулась Зина и тут только всерьез перепугалась: — «Почему она сказала: не бойтесь? Чего я должна бояться?»

Натела, видимо, все-таки предупредила Нико, он примчался как сумасшедший.

— Где ребенок? — крикнул он с порога.

— Не знаю, — Зина старалась отвечать спокойно, только с руками не могла справиться, убрала их за спину.

— Не знаешь? — удивился Нико, словно Зина знала, но хотела от него скрыть. — Как это не знаешь? — впервые он поднял на невестку голос.

— Почему вы на меня кричите, разве я виновата? — Зина тоже невольно повысила голос, возможно, потому, что ей было очень страшно, но тотчас она постаралась добавить как можно беспечнее: — Придет, наверно…

— Придет? Сам придет, не так ли? А где ты была до сих пор? Почему не искала его?

— Как же, — Зина взглянула свекру в глаза, — я искала…

— Ну и что?

— Вы сами его баловали, — вырвалось у нее. Это было бессовестной попыткой свалить вину на другого. Она смущенно сникла.

— Мне моего горя достаточно, — прикинулась жалкой, и это тоже было бессовестно. Внезапно она рассердилась: «Каким тоном он со мной разговаривает! В конце концов, я — мать, а не нянька!» — Не кричите на меня, — сказала она.

Нико молча посмотрел на нее, потом спросил много мягче, почти ласково, словно просил прощения за невольную грубость:

— В школьном дворе была?

— Была.

— На пляже?

— Тоже.

— У почты?

— Нету.

— Соседей спрашивала?

— Соседей? — Она так удивилась, словно не допускала мысли, что ребенок может быть у соседей, а про себя сразу решила: «Конечно, он у соседей, и чего я не спросила. Примчалась зачем-то домой…»

— Да, у соседей! — повторил Нико.

— Сейчас схожу, — поднялась Зина.

— Нет, я сам, сиди. — Нико остановился в дверях и сказал, не оборачиваясь: — Не бойся…

Он вернулся через два часа, сел на стул возле двери и спрятал лицо в ладонях. Они долго молчали, потом Зина заплакала.

— Вставай, идем в милицию, — сказал Нико.

В милиции их встретил заместитель начальника:

— Чем могу служить?

— Илья здесь?

— У себя.

Они вошли к начальнику в сопровождении заместителя.

— Он всегда дома, дедушка звонит каждые полчаса, спрашивает, как Дато. Другие дети играют, на море бегают. Я никогда не думала, что такое может случиться! Городок тихий, все друг друга знают! Ничего такого не случалось, чтобы запирать мальчика дома… Если бы я знала… Если бы знала… В одиннадцать я позвала его второй раз. Как раз почтальон пришел, газеты в ящик бросил. Он всегда приходит в одно и то же время, не раньше, не позже. Потом мимо прошел Спиноза…

— Спиноза? — переспросил заместитель. — Ах, это Бондо Лежава. Верно?

— Да, он возвращался с рынка…

— Он был один?

— Да.

— Больше вы никого не видели?

— Нет, больше никого, потому что я отошла от окна, на кухне меня ждали дела… Да, он шел с рынка, нес корзину…

— У вас есть враги? — спросил заместитель.

— Нет, откуда? Мне нечего завидовать! — горько улыбнулась она и спохватилась, что сказала лишнее. Ее личные переживания никого не интересовали. — Напротив, я уверена, что меня здесь все любят.

Краем глаза она заметила, как ее свекор кивнул в знак согласия.

— …Ученики и родители меня уважают, относятся ко мне лучше, чем я заслуживаю, и я не думаю, чтобы… — она запнулась, не зная, что сказать.

— Что вы не думаете? — спросил заместитель, молодой человек в очках. У него были такие редкие волосы, что сквозь них просвечивала розовая, по-детски нежная кожа. Видно, он старательно прятал плешь, но никак не мог скрыть ее, как невозможно скрыть орущего младенца. Он говорил медленно и значительно, как будто не слово, а косточку от слова выплевывал изо рта. — Конечно, я тоже не думаю, чтобы ребенка кто-то похитил. Зачем? Для чего? Это или патологическая личность, или… не знаю. — Он развел руками. — В пашен стране не существует социальной почвы для киднеппинга, но, к сожалению, мы не избавлены от патологических личностей. Я, конечно, не хочу вас пугать, лично я уверен, что ваш ребенок сейчас где-то беззаботно играет, а дети во время игры теряют представление о времени. Не только дети, но и мы сами иной раз не замечаем, как бежит время, особенно когда развлекаемся. — Он улыбнулся, и одновременно с улыбкой сверкнули стекла его очков. Все почему-то взглянули на начальника, который не отрывался от шахматной доски. — У нас нет никаких оснований для паники.

— Но он никогда так не опаздывал! — простонала Зина.

— Понимаю, понимаю, — опять улыбнулся заместитель. — Ваше волнение вполне естественно.

— Может, он утонул? — У Нико сорвался голос, он закашлялся.

— Эх, Нико, Нико, разве так можно, — вмешался Илья, начальник милиции, чтобы напомнить, что пока он здесь главный, а не его заместитель.