– Я уж по-свойски, кукушечка.

Марева махнула рукой, Тильда вышла.

– Ты, деточка, меры не знаешь. Характерец у тебя преотвратный. Скажи мне, зачем себе душу рвёшь?

– Марева, ты прям ехидна, а не друг. Ты про что сейчас? У меня сына отобрать хотят, я как должна реагировать?

– Умная женщина так сделает, что мужик всё исполнит, решив, что это была его воля.

– Уму меня хочешь научить? Ну, давай, я слушаю.

Марева тяжело вздохнула:

– Тебя учить, себе дороже.

Одно скажу: не ломай, то что еле держится на соломенных ножках. Дай окрепнуть отношениям. Твой мужик только влюблён, он ещё парит на чувствах.

– Так что мне делать? Ждать?

– Да! Да, Элен. Подожди. Рожать тебе не завтра. Всё успеешь. Потихоньку, лаской, заботой, глядишь и всё по-твоему будет.

– А сейчас как жить? Притворяться, что всё нормально?

– От тебя не убудет. Попритворяйся.

– Нет.

Марева встала, пошла к двери.

– Одумайся. Не кидайся в драку. Миром решай, лаской. Повремени.

Марева вышла. Элен проводила её взглядом, отправилась

в гардеробную. Выбирая платье, остановилась на новом чёрном. Оно особенно хорошо оттеняет её кожу.

Хлопнула в ладоши, вошла Тильда. Уложила волосы Элен, украсив их агатовыми бусинами.

Элен вышла к столу в сопровождении Сеула. Алонсо встретил невесту, не сумев сдержать восхищения. Элен была очаровательна.

Однако, сама девушка была бледная, вялая. Алонсо обратил на это внимание.

– Вам лучше, Элен?

Она завелась с полоборота. С чего бы это ей стало лучше, если до расставания с неродившимся сыном осталось на день меньше?!

Она сжала зубы, побледнела ещё сильнее, опустила глаза.

Алонсо подошёл к ней, обеспокоенно заглянул в лицо. От запаха, от тепла исходящего от могучего тела, от заботы в глазах, она не выдержала и слёзы брызнули ручьём.

Алонсо подхватил её на руки, уложил на оттоманку.

Кивнул слуге, тот мгновенно вырос рядом.

– Чаю госпоже!

У Элен зубы стучали о чашку. Она не могла сделать глоток.

Срывающимся шёпотом произнесла:

– Нам надо поговорить.

– Приди в себя, успокойся и мы поговорим.

– Нет, сейчас!

Элен взяла себя в руки. Встала.

– Элен. Я твой господин. Время завтрака. Сядь за стол, поешь сама и не мешай мне начать день так, как должно.

Алонсо вернулся за стол, зашелестел газетой, неспешно приступил к завтраку.

Бесшумно сновали официанты, Элен ни к чему не притронулась. Её бесила каждая минута промедления. Ей казалось, он специально тянет время, чтоб проучить её, чтоб напомнить, кто тут главный.

Перед ней поставили слоённый торт, горький шоколад , миндаль, и девушка понемножечку успокоилась.

Как будто в голове включилась кнопка "стоп истерика". Надо было срочно скушать сладенького, потом повзрослеть и взять себя в руки.

И вправду, куда спешить. Вот она, прямая польза от сахара в настроении женщины! Элен приступила к завтраку, не понимая, насколько ей повезло с выдержкой и терпением любимого.

Если бы не он, она бы орала и плакала, скандалила на голодный желудок. А так и до обморока недалеко. Теперь у неё хватит сил в словесной перепалке доказать: женская логика создана, чтоб поломать мужскую психику!

– Элен, вы хотели поговорить?

– Да, мой господин.

– Я слушаю вас.

– Можно ли говорить там, где нас никто не услышит.

– Прошу.

Элен снова влетела в бешенство. Как её мучило это чванство с "выканьем".

То есть позёрство в общении это важнее, чем оставить мать и дитя вместе?

Слуги затворили за господами двери, как только они вошли в небольшую узкую комнату. Элен оказалась в переговорной.

Раньше она тут не бывала. Строгая, обшитая тёмно-зелёным бархатом комната. Чёрный стол, массивные кресла. Окно до потолка, камин напротив. Всё такое тяжёлое, солидное. И запах…Дорогой, незнакомый и очень мужской, особенный. Смесь сигарет, кофе, мускатного ореха.

Столик сбоку, заставленный разными графинами и бутылями. Серебряные и хрустальные фужеры.

Алонсо сидел, расслабленно сложив руки и терпеливо ждал, когда Элен соберётся с мыслями.

Девушка присела в кресло чуть поодаль, лицом к нему. Щёки вспыхнули, сама побледнела, дыхание стало сбивчивым.

– Я узнала, что когда ребёнку исполняется семь лет, его отбирают у матери.

Это так?

– Да.

– Почему?

– Потому, что женщина не может воспитать мужчину.

В семь лет он попадёт в школу воинов.

– Но зачем?

– Там из него сделают искусного воина, беспощадного командира и бесстрашного мужчину.

– Почему он не может видеться с собственной матерью в это время, Алонсо?

– Достаточно первых семи лет для общения с женщиной. Затем школа выживания.

– Мне не нужна такая школа для моего сына.

– Кто тебя спрашивает, Элен? Ты снова за своё?!

– Почему ребёнок, посещая школу не может хоть раз в неделю видеться с матерью?

– Потому, что у него не должно быть жалости и сострадания в сердце. Из него будут растить правителя.

–Это не про моего мальчика. Волка – дикого, кровожадного, можешь найти себе в лесу. Кстати, даже у волчиц не отбирают детей.

– Замолчи, Элен. Есть правила, изволь подчиниться.

– И не подумаю участвовать в вашем мракобесии.

– Элен, этот разговор лучше завершить сейчас. Ты перегибаешь палку. У нас впереди океан времени.

– Мне не переплыть в картонной лодочке через твой океан проблем.

Алонсо свирепел на глазах, Элен это не трогало.

– Алонсо, я не отдам сына никуда, если не буду видеться с ним хотя бы день в неделю.

Он молчал, наливаясь яростью, всё ниже прижимал подбородок к груди, тихо рычал.

– Ты знаешь, что такое расти без матери, Алонсо? А я знаю. И такого горя никому не пожелаю.

– Элен! – Алонсо хрипел, еле сдерживаясь:

– Да, я знаю. Именно так я и вырос. Без неё. И стал тем, кто я есть.

Злость взорвалась в нём. Чешуи частоколом полезли со лба. На бицепсах трещал лён рубахи. Раскалённым лезвием шип раскроил камзол. Казалось, сейчас он размажет Элен по стене, в бешенстве ударит её.

– Никогда, слышишь, Элен. Никогда не лезь в дела моего сына.

В нём бушевала беспощадная, звериная сила. Элен смело смотрела ему в лицо.

– Опусти глаза, опусти, иначе тебе несдобровать!

В этот момент она испугалась, сообразила, что это реальная опасность. Наклонила голову и приняла решение:

Она не смириться с расставанием, что грозит ей и ребёнку.

Он нависал над ней, от его рыка её потряхивало. Его непримиримость выжгла её силы, Элен опустилась в кресло, потёрла виски.

Алонсо резко наполнил фужер, осушил одним глотком, швырнул его в окно.