Лучше бы он подумал о том, что нагромождение пирамиды из нерешённых проблем когда то обвалится. И вот тогда…

Элен не спалось. Лежала рядом с любимым, слышала его ровное дыхание, а сама трепетала. С каждой минутой приближался рассвет, что он ей принесёт?

Вчера любимый мужчина кружил её, не спускал с рук. Обрадованный её беременностью не мог на неё насмотреться, прикладывался щекой к животу, был сам не свой.

Элен не ожидала такой реакции. Неужели у её маленького крошечки-сыночка будут любящие папа и мама? Вот у неё у самой никого не было.

Из радостных мыслей она со скоростью скользящей американской горки падала вниз, в свои сомнения.

В тот же миг она вся слабела, перед глазами возникали картинки из учебника истории. Её ребёнок – раб!

После разговора с Маревой, Элен стало дурно.

Гвоздём сидела грузпрограмма искать выход. Надо, надо найти решение.

Если завтра Совет не примет её малыша, она вынуждена что-то делать.

Даже если её щедро оставят при дворе, что дальше, кем она будет? Любовницей по вызову? А мальчик? Изгой во дворце, чужой для всех, без сверстников, без будущего?!

Элен до того извелась, что под утро уже не могла лежать. Обернулась на милого, поцеловала, отправилась к себе.

Тильда, окрылённая счастливой новостью о маленьком, порхала грустной бабочкой. Ну а как веселится, если хозяйка грустит. По правде, ей и самой боязно. Что там тот чёртов Совет надумает. Ну, ничего, она то свою хозяйку не бросит, это точно.

У Элен от волнения не было сил. Она нервничала. Тильда отпаивала её горячим какао, натащила самых вкусных няшек.

Пришла Марева с девизом "Соберись, девка". Хотя видно было, она тоже нервничает. Не потому, что сомневалась в Совете. Тут предсказание ясно поведало: быть Элен королевой земель. А вот сколько ещё ей предстоит пережить…

Элен надела великолепное серо-жемчужное платье. Распущенные длинные волосы были лучшим украшением. Девушка даже нитку жемчуга не стала надевать.

Алонсо уже улетел, он будет ждать её в храме. Элен спустилась к выходу, пора.

Её ждала роскошная карета, запряжённая парой белых лошадей. Элен по золотой скамеечке, как по ступеньке поднялась, присела.

Тильда расправила складки платья, умудрилась положить корзинку с вином и засахаренными фруктами. Марева с другой стороны приткнула корзинку с пирожками: "Кушай, моя кукушечка".

Элен улыбнулась:

– Ну, вы меня как насовсем провожаете!

– Вот бестолковая! – всплеснула руками Марева,:

– Смотри мне, не позорь меня. Чтоб гордо нос задрала и плакать там не моги! Приедешь, тут вместе поплачем, если что.

Марева притянула девушку к себе, на ухо прошептала:

– Не бойся, птичка моя. Если что, я тебе такого мужа найду, закачаешься. Прям расстараюсь.

Элен засмеялась, у неё улучшилось настроение. Да и в самом деле, чему быть, того не миновать.

Вся прислуга облепила окна, щели, отовсюду смотрели за роскошным кортежем, тронувшимся от ступеней замка. Всем было интересно, любопытно.

Новость о том, что скоро будет маленький объединила всех радостью. В замке уже лет четыреста не бегали маленькие ножки.

Все теперь по особенному смотрели на свою госпожу, махали ей платочками и судачили, с нетерпением ждали решения Совета.

Золочёная карета, белые лошади и отряд охраны из 10 всадников неспешно покинули ворота и скрылись из виду.

Элен смотрела в окно. Тихий, голубой пейзаж. Из-за пыльных лавин, мерно плывущих вдоль горизонта, начал появляться город, поражающий своей красотой.

Город, в который они въехали, казался нарисованным. Широченные улицы, выложенные каменными плитами. Дома, тщательно спроектированные, геометрически выверенные.

Инкрустированные тонким кирпичиком, с одинаковыми высокими витражными окнами – казалось, всё сложено из одинаковых деталей конструктора.

Всюду ухоженные палисадники за белыми заборчиками, божечки, чудо-то какое! И всё это на фоне далёкого пылающего вулкана, огненной точкой просвечивающего сквозь белые облака.

От самой площади, где карета остановилась, вела дорога к грандиозному храму, стоящему на возвышенности.

Вдоль неё стояли, выстроившись по линеечке, воины в сверкающих доспехах. За ними теснились граждане, негромко бурлили их гомон.

Затрубили горны, извещая о начале церемонии. Вдоль выстроенного караула к храму направились пары.

За Элен прибыл сопровождающий. Поклонившись, он пригласил её следовать за собой.

Элен не чувствовала ног под собой. От стеснения, тревоги, волнения её мутило.

Ей было чертовски страшно. На неё смотрели тысячи глаз. Толпа ревела, перебрасывала через головы военных цветы, посылала воздушные поцелуи.

Стража маршировала на месте, в такт шагам грозно выдыхая "ух, ух", стуча древками копий и бряцая оружием. Идеальное построение, одновременное дыхание сотен мужчин – воздух звенел от тестерона и праздничного напряжения.

У ступеней, ведущих в храм Элен осталась одна.

Она поднималась, и каждая следующая ступенька давалась ей всё трудней. В какой-то момент она хотела развернуться и бежать куда глаза глядят, лишь бы не попасть на этот экзамен!

Она справилась с собой.

Внутри храма её встретила тишина. Такая гнетущая. Слышно было, как потрескивают свечи, кое-где шелестело платье, далеко в глубине кто-то кашлянул.

На улице был ясный день, а внутри храма темно. Правда, сквознячок хорошо проветривал, не было душно.

Элен гордо шла, подняв подбородок. Знай наших! Она, славянская Мона Лиза плыла сквозь толпу. Уверенная, загадочная и снисходительно-презрительная.

Сопровождающий вывел Элен к центру зала.

Держась ровно, с гордо поднятой головой, Элен еле стояла. Ей было элементарно страшно, от стеснения свело горло. Казалось, она не вымолвит ни слова.

Перед ней стояли пять мужчин в расшитых бархатных камзолах и венценосных головных уборах. Их мудрённые шапочки символизировали принадлежность к тому или иному клану. Орнамент на одежде ставил в известность о статусности хозяина.

Они стояли с непроницаемыми лицами, сложив руки в замок. Олицетворяли собой власть, величие клана, его сплоченность, мощь.

Собрание вёл тот, что в очках. Хорошо поставленным голосом он возвестил о начале церемонии.

Девушка слышала, что говорят о ней, но не слышала что именно. Перед ней стояло пять человек, она видела только их. Самые влиятельные члены клана Белых Драконов внимательно слушали, задавали вопросы, совещались между собой.