Гиацинт стоял в стороне, с усмешкой глядя на двух дам и двух кавалеров хохочущих и оживленно жестикулирующих на палубе. Тряхнув длинной огненно-рыжей вьющейся гривой, Омела подбежала к нему.

— Папа, ну что? Командуем разгрузку?

Он показал глазами на смеющуюся четверку:

— Подожди. Пусть перебесятся…

— Капитан! — обернулся Розанчик. — А ты что же не здороваешься, будто не узнаёшь нас!

— К сожалению, узнаю! — Гиацинт, подходя, одновременно пожал руки им обоим. — Салют! Ну, как ваша карьера, шевалье де Розан? Извиняюсь, лейтенант гвардии де Розан.

Розанчик кисло поморщился:

— Нормально. Скучно только, нечем заняться. Двор принцессы Бьянки укатил в Англию, к сестре…

Гиацинт сочувственно кивнул:

— Ясно. Значит, девочки тю-тю, развлекаться не с кем, и сидишь ты в Париже один-одинёшенек, грызешь целыми днями военную науку. Так?

— Да, на практике.

— Молоде-ец. А ты, будущий великий герцог, чем занимался весь год?

Джордано улыбнулся.

— Грабил библиотеки и музеи.

— Хорошее занятие, — одобрил Гиацинт. — Опять пишешь научную работу?

— Угу. По римскому праву.

— Мрак! Слушай, светоч истории, как тамАрника? Она приехала?

Георгин радостно замотал головой, так, что чёрный бант, держащий сзади хвост пышных черных кудрей, заколотил по плечам.

— Не приехала и не сможет! Дома с детьми.

— Ну, взяли бы Жоржету с собой. Подожди, сдетьми? Когда?!

Джордано довольно улыбнулся:

— Два месяца назад. Можете поздравить: близнецы!

— Что ж ты молчал! — накинулся на него Розанчик. — Кто — мальчики, девочки?

— Угадайте.

Гиацинт насмешливо хмыкнул:

— Нечего угадывать: двое мальчишек.

Джордано растерянно захлопал ресницами.

— Господи, столько лет, а я всё не привыкну. Ну откуда узнал?

— Так ясно же, меня догоняешь, — вздохнул капитан и обернулся к Виоле. — Любовь моя, слышишь? У нас жесткая конкуренция с Италией!

Омела втиснулась между ними.

— Не волнуйся, папочка. В плане внуков им за нами не угнаться!

Гиацинт с сомнением покачал головой.

— Вряд ли. С такой бандиткой как ты, внуков придётся ждать оч-чень долго.

— А я не о себе, — возразила Омела. — Это Тико с Ириской скоро поженятся!

— Счас!! — возмутилась герцогиня, услышав слова девицы. — Только этого мне не хватало для полного счастья!

— Вот именно этого тебе и не хватало, — засмеялся Джордано. — Ничего, капитан, — (кивнул на Амариллис), — она согласится. И не таких усмиряли. Помнишь?

Гиацинт улыбнулся.

— Было дело… Кстати, она тоже не приедет. Хотя, может быть… Завтра.

— Па, почему бабушка не приедет? — огорчилась Омела. — Она же обещала!

Розанчик раскрыл глаза:

— А с каких пор, детка, ты так хорошо осведомлена в семейных делах?

— Уже очень давно, — опередил Гиацинт вопрос друга. — Солнышко, можешь объявлять разгрузку, — кивнул он дочке. И когда Омела убежала, обернулся к друзьям: — Что вы смотрите так? Она всё давно знает.

Розанчик нахмурился.

— Граф, ты того… рискуешь. Я не об этой странице семейной хроники, а о другом.

Гиацинт пожал плечами.

— Она и не забывала никогда. Кажется. Но пока молчит. В Дели пожелала оформить паспорт.

— На твою?

— Через черточку.

— А почему в Дели? — не удержался Джордано.

— Спроси у неё! Так, для экзотики. Но нас предупредила.

Розанчик вздохнул:

— И то хорошо. Французский паспорт?

— Угу. Ну, всё, забыли, — приказал капитан. — Сегодня вечером — у меня.

— По случаю приезда?

— Не только.

Розанчик пораженно свистнул и оглянулся на Омелу, беседующую с моряком с рыжей с проседью бородой.

— Это что, сегодня?!

Гиацинт кивнул.

— А почему, думал, мы вернулись на месяц раньше? Мамзель пожелала праздновать свой день рождения дома, в кругу близких друзей.

Джордано покачал головой.

— Это сколько же стукнуло нашей принцессе?

— Да слава Богу, семнадцать.

— Уже?! Mamma mia! Это она такая, как мы были тогда?

— Угу, такая, как вы.

— Значит, вечером будет грандиозный праздник, — вздохнул Розанчик.

Гиацинт двинул бровями:

— Ну, грандиозный не будет. Она хотела только для своих.

Виола и Амариллис в этот момент подходили к ним.

— К чему ждать вечера? — спросила Виолетта. — Поехали сейчас.

Амариллис засмеялась:

— Отлично! Только сначала — ко мне, заберем Ирис. Где ваш красавчик?

Виола пожала плечами.

— Честное слово, не знаю. Это ведь не ребенок, а кенгуру. Точная копия сестрички. — (Она оглянулась на Омелу, рьяно спорившую о чём-то с Баобабом). — Не успеешь оглянуться, его уже нет. Не удивлюсь, если у тебя они будут встречать нас вместе.

Герцогиня возвела глаза к небу:

— О, это вполне возможно. Идёмте скорее, не то они разнесут весь дом.

Капитан, не двинувшись, кивнул им:

— Я догоню. Идите.

Виола нахмурилась:

— Вернешься домой вместе с дочкой.

— Да это до вечера будет! Она ведь должна ко всем друзьям зайти… — Муж недовольно посмотрел на Виолу: — Опять за старое? Что ж мне, на привязи сидеть, что ли? Ладно, подождите секунду. — Он отдал какие-то распоряжения боцману и догнал всю компанию на берегу: — Пешком?

— Конечно. Погода отличная.

Беззаботно весело болтая, они шли по залитой солнцем набережной, а прохожие с завистью оборачивались и смотрели им вслед…

.

[1] ( Iridacea) — семейство Ирисовые

*****

Вечером в ярко освещенном обеденном зале звенели бокалы. Большущий стол, как в старой кают-компании, занимал полкомнаты. "Принцесса", как не сговариваясь ещё в давние годы друзья окрестили Омелку, была в ударе. От каждого её слова по залу прокатывались взрывы смеха.

Джордано — папочка новорожденных близнецов и взрослой трехлетней дочки хохотал до слёз и разлил вино в салат и на скатерть, что вызвало новый приступ веселья.

— К счастью! — махнула рукой Виола.

Они с Амариллис сидели друг против друга на дальнем конце стола, где посередине, во главе, пустовало место "принцессы". Омела постоянно носилась по всей комнате, и гости, желая сказать тост, долго высматривали именинницу, пока та не возникала неизвестно откуда.

В конце концов, место именинницы заняла Ирис, и сразу начались шуточки, что празднуют они не день рождения, а чью-то помолвку. Тем более что Тико Ориенталь сидел напротив подружки, на другом конце стола, устроившись на коленях у отца. Это единственный способ заставить его пять минут посидеть спокойно.

Амариллис при каждом полупрозрачном намёке на скорую свадьбу переливалась радужными цветами, краснела и зеленела от возмущения, напоминая о том, что она всё-таки замужем за греческим герцогом из семейства Ирисовых[1].

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник некто в черном с револьверами в каждой руке. В широкополой шляпе, в кожаном охотничьем костюме, в черной маске с прорезями для глаз, сливавшейся с угольно-чёрной небольшой круглой бородой.

С порога грянуло два выстрела, от которых погасла свеча на камине и грохнулся со стены красивый кинжал с ручкой в виде чесночной головки.

Рыча как леопард, разбойник сунул за пояс револьверы и обошел вокруг стола, схватив малышку Ирис.

Тико рванулся на помощь, но отец удержал его и спокойно смотрел на дикое чудовище подошедшее к девочке.

Амариллис схватилась за сердце, а Ирис дико заверещала, когда бандит страшным и страшно знакомым голосом грозно спросил:

— Молилась ли ты на ночь, Дездемона? — и положил свои руки в черных перчатках на шею малышки. Она радостно завопила:

— Дядя приехал!! — и повисла на шее бандита.

Амариллис дрожащими руками взяла бокал и отпила пару глотков, чтобы успокоиться.

— На-тал, я тебя убью. Слово герцогини!

Держа на плече племянницу и ослепительно улыбаясь, Натал Кливи` снял маску и шляпу.