— Отдать брасы! Травите, травите, кому говорю! Люцерна! Кашалот тебя сожри, ты загорать собрался? Хватит прогуливаться по пертам, как по бульвару с красоткой, крепи снасть! Дружнее выбирайте брасы!

Команда так и летала по вантам, как стая белок на пожаре. Они не нуждались в окриках боцмана, чтобы действовать быстрее. Нового капитана команда приняла безоговорочно и, глядя на капитанский мостик, они верили, что это настоящая морская фея пришла на помощь "Дельфиниуму". А то, что жена капитана может быть феей, ни в каком противоречии не находилось. Они ведь знали Гиацинта. Фея, русалка, принцесса — пожалуйста! Он достоин и большего.

Дисциплина на корабле стала образцовой. Виола проявляла строгость в этом отношении и педантично следила за состоянием такелажа и палубы и за несением вахты. Тут уж в "корону" или в кости на шканцах не поиграешь. Госпожа капитан шутить не собиралась и гоняла их на всю катушку.

При Гиацинте они хоть строем не ходили! Ему совершенно не важна военная выправка. Главное, чтобы приказы исполнялись чётко и быстро, а щёлкать при этом каблуками, вытягиваясь по стойке смирно, он считал не обязательным. Теперь же утреннее и вечернее построения на палубе, усиленные дозоры, обед — на полчаса, не больше, прощай дневной отдых и всё бегом, не останавливаясь ни на миг. Всё правильно, на войне как на войне. Ведь у них теперь не увеселительная прогулка…

Был ещё один резон держать команду построже: на судне находились наёмники, отряд флорентийских солдат из управления герцога Тосканского в Ливорно. Они должны знать, кто хозяин на корабле и подчиняться ему, то есть ей, без лишних слов. Ведь госпожа графиня не только капитан, но и начальник всей экспедиции, на море или на суше. Команда это понимала и помогала ей завоевать авторитет у "чужих".

Экипаж знал, что у них с капитаном цель одна и желание общее. Приз на этих бешеных скачках — освобождение графа Ориенталь. Можно и поспешить.

*****

В целом, вся команда яхты с полным одобрением отнеслась к тому, что Натал Кливи` называл "ход королевой".

Пассажиры реагировали куда менее восторженно.

— Что она вообразила, эта девчонка! — возмущался Розанчик.

Виола только что прогнала их с палубы: они расположились на баке, собираясь сыграть партию в шахматы.

В последнее время Розанчик решил наконец восполнить пробел в своём образовании и попросил Натала научить его этой "игре восточных мудрецов" (как называл шахматы Гиацинт, намекая на происхождении своей фамилии). Когда-то в Оранжерее именно назло ему паж и не учился шахматам, чтобы не проигрывать постоянно лучшему другу. Граф любил эту игру и принципиально не уступал Розанчику.

— Ты так никогда не научишься, если не будешь рассчитывать только на свои силы.

— И пожалуйста! — паж сердито стукнул по углу доски со своим поверженным королём.

Доска, естественно, перевернулась, так как лежала на краю стола, и фигуры раскатились по ковру. Гиацинт с улыбкой покачал головой:

— Как хочешь…

С тех пор карьера гроссмейстера де Розана приостановилась в росте. Теперь же, когда Виола прогоняла всех, чтобы не отвлекали её от капитанских обязанностей, пассажиры очутились на осадном положении в кают-компании.

Первым признал власть нового диктатора герцог Провансальский. Флегматично пожал плечами в ответ на предложение всем "не шататься по палубе, когда идёт ответственный манёвр с парусами", подкреплённое угрозой спустить шлюпку и отправить всех несогласных с политикой капитана подальше. Это звучало более цивилизованно по сравнению с привычным "сброшу за` борт" и казалось поэтому куда серьёзнее.

В кают-компании герцог снял с полки коробку шахмат и смахнул с неё пыль (хорошо — Виола не видела этого, не то бы сказала, что она думает по поводу чистоты на корабле, и дежурный матрос не обрадовался бы своей забывчивости).

— Сыграем? — герцог вернулся к столу, где сидели все.

— Это наследственность, — обречённо вздохнул Розанчик. — Я — "пас".

Зато Матиола очень живо откликнулась на предложенную партию в шахматы. Как тайный дипломат, маркиза по достоинству ценила эту хитрую игру, за которой часто решались судьбы государств на частных приёмах, в резиденции какого-нибудь посла иноземной державы. Джордано тоже умел играть в шахматы, а Натал был просто асом и утверждал, что половина успеха в коммерции зависит от выбора правильной тактики и оценки своих сил.

— Стратег! — фыркнул Розанчик.

— Почему бы и нет? — откликнулся Натал. — В шахматах, как на войне. А значит — как в жизни.

Он достал второй набор фигур, больших по размеру и обычных по форме, в отличие от резных, индийских, с ушастыми боевыми слонами вместо офицеров и красивыми статуэтками королей и солдат, которыми играли герцог и Матиола. Натал взял гладкого чёрного ферзя и поставил на один край доски:

— Это — Неро`.

— Похож, — кивнул Розанчик. — А наш-то ферзь тю-тю! Как же играть?

Натал усмехнулся:

— Поэтому мы и заменили ферзя королевой. Всё вполне законно.

Он поставил напротив белого ферзя, вернее, королеву, изображавшую Виолу. Розанчика увлекла эта идея:

— А где остальные?

— Пожалуйста! — Натал принялся расставлять фигуры. Розанчик помогал:

— Король у нас — герцог…

— Нет, — возразил Натал. — Короли и у нас, и у него это просто сам успех нашей партии. Герцог у нас ладья.

— Тогда мадам маркиза тоже ладья, — Розанчик поставил в угол вторую белую ладью, опасливо косясь на Матиолу.

— Согласна, — не оглядываясь, ответила она и тут же объявила: — Шах! — прыгнув с "неаполитанской" половины доски на "провансальскую".

Герцог сделал свой ход в защиту короля и кивнул ребятам:

— Продолжайте, мы тоже слушаем ваш стратегический план.

Натал выставил сбоку от короля стройного белого офицера:

— Ну, это я…

— Ты же чёрно-красный, а не белый, — подключился к обсуждению Джордано.

— Но я ведь с нашей стороны.

— Тогда второй офицер, боцман Адансон.

Натал поставил второго офицера рядом с королевой.

— А кони?

— Конь-то у нас один — "Дельфиниум". Но можно поставить обоих, ведь у Неро их два: "Геснер" и "Чёрный Гесс".

— Так это одно и то же, — удивился Розанчик. — Но, вообще-то, правильно, он ведь всё равно больше нас.

— Зато, мы быстрее, — успокоил Натал. — Так что для ровного счёта, пусть будет по два.

— Но ладья чёрная пусть будет одна и сразу рядом, как после рокировки, — предложил Джордано. — Это будет Тацетта.

— Хорошо. Остальных фигур мы у него не знаем, поставим все. Это его команда, это — наша.

Они расставили недостающие фигуры. С чёрной стороны партия уже начата: сделана рокировка, выведены кони и убраны с доски ладья и три пешки, которых вывели из игры после драки на площади. Белые стояли ровными рядами. Их партия только начиналась.

— А я пешка, да? — обиделся Розанчик, сообразив, что его не назвали при раскладе фигур.

Натал успокоил его, сказав, что он не просто пешка, а королевская пешка.

— Это которая Е2 — Е4? Ладно, начнём.

В этой партии против правил начинали чёрные, но выиграть должны были не они.

Глядя, как пересекает всю доску белый ферзь, который ходит как угодно: и прямо, как ладья, и лавируя косыми цепями клеток, Натал и придумал, как определить их теперешнее положение:

— Вся надежда у нас теперь на ход королевой. Это наша главная сила.

Он имел в виду шахматную фигуру, но, помня всех действующих лиц, эту фразу поняли по-другому и выражение понравилось.

С тех пор Розанчик воспылал к шахматам жгучей любовью и готов был день и ночь гоняться за чёрным ферзём по всем клеткам поля. Конечно, теперь выставлялись все фигуры, Натал не собирался играть в неравных условиях против Розанчика и Джордано. Паж делал успехи в стратегии, и, выиграв соединёнными усилиями один раз у "гроссмейстера", гордо перекрасил одну белую пешку в розовый цвет.