Но графиня улыбалась:

— Не волнуйся, Нат, это я знаю. От них самих.

Он задумчиво почесал подбородок:

— Мда… Потом я понял, что ему нужна не моя сестричка, а кто-то более устойчивый. А то вокруг них искры сыпались. Две бешеные ракеты в одной упряжке, только попадись на пути! Убьют…

Тоже хочу спросить: как тебе удалось поладить с Амариллис?

Моя сестричка — жутко независимая дикая кошка, я-то её хорошо знаю. Она соперницу сжила бы запросто со свету одними едкими замечаниями. Не говоря уж, что ради Гиацинта в буквальном смысле любого загрызёт. Но как узнала про тебя, ни одного скандала не устроила. Ни при мне, ни без меня, я знаю. Это вы ещё не были знакомы. И вдруг вы — прямо сестрички, даже правда похожи. Какой-то женский заговор, честное слово!

— Да так и есть, братец, так и есть, — промурлыкала Виола, сверкая в полутьме глазами, точно как сестра Натала.

Он рассмеялся:

— Тогда понятно! То есть, мне ничего не ясно, но лучше не спрашивать. Чудеса не объясняют, им радуются.

.

[1] помидор, томат (Solanumlicopersicum) семейство Паслёновые.

[2] немецкое и французское название Кейптауна.

На какое-то время они почти забыли, где находятся. Виола чувствовала покой и тепло. Маленькая девочка под защитой старшего брата. Ни грамма не командирша. И вспомнила предупреждение Амариллис. Но отпустить руку Натала и добровольно убрать голову с его плеча она просто не в силах.

Поодиночке их разорвет от беспокойства. Сильнейший магнит тянул их держаться вместе.

Услышав шорох со стороны обрыва, они синхронно обернулись. Силуэты часовых на фоне неба живо напомнили, что успокаиваться рано.

Виола настороженно взялась за рукоятку пистолета.

— Близнец моего? — Натал заметил её движение. Взглядом указал на пистолет у неё за поясом и, отвернув полу кожаной куртки, вытащил свой, точно такой же.

— А… Да, близнец. Мне Джордано отдал. Они с Розанчиком брали его у Гиацинта… в тот вечер…

— Я знаю. Ты хоть стрелять умеешь?

Девчонка скромно улыбнулась:

— Немножко…

Натал вздохнул:

— Я б поверил, да боюсь, это значит: "Немножко лучше, чем ты".

Виолетта грустно возразила:

— Ты меня переоцениваешь. Я не так хорошо владею оружием, как это нужно для удачи завтрашнего боя. Просто, это его пистолет, потому и ношу. И для защиты, конечно, но пока не выпало случая применить его в деле. — Она держала чеканный тёмный пистолет на ладони: — Красивый… Почему вы именно их купили? Такие старинные…красивые…

Натал с усмешкой взял у неё оружие:

— Старинные? Хм… — Он подбросил и поймал пистолет Виолы, покрутил на пальце, потом протянул ей, держа за ствол: — Эта штучка очень похожа на своего хозяина. Гиацинт так же устроен. Сверху — завитушки, узорчик, будто только для красоты, а внутри — чистая сталь. И бьёт без промаха.

Натал повертел свое оружие. Проверил заряд. Яркие блики пламени заиграли на серебристой резьбе и гладком полированном стволе.

— Антиквариат! — усмехнулся Натал. — Это же загримированная "Беретта",[1] новая модель, в два раза больше зарядов! Вещь посерьёзнее "СмитВессон". Ювелирная штука: прицел отличный, считай, сама стреляет. А с ходу никогда не догадаешься…

Кроме того, таких на свете только два. Все прочие из этой серии различаются узорами и длиной ствола. Граф ценит уникальные вещи… — Он опустил голову и тихо добавил: — Мы именно их купили, чтобы все не спрашивали, с чего нам вдруг оружие понадобилось.

Возможно, её растревожил и настроил на военный лад разговор об оружии, но Виола вздрогнула и напряжённо всматривалась во тьму. На самом деле, луна светила как уличный фонарь, но после пламени костра в глазах порхали зелёные мотыльки, и берег растворялся в темноте. Поэтому, когда в освещённый круг костра ступил часовой, его появление оказалось неожиданным.

Матрос Каштан дежурил в эту ночь вместе с Люцерной. Что-то случилось, раз он покинул пост. Увидев их, сидящих у костра, он обратился к графине:

— Госпожа капитан! Мы опоздали…

— В чём дело?

Каштан резко кивнул в сторону берега:

— "Чёрный Гесс" здесь. Только что видели…

Натал вскочил и бросился к обрыву, Виола — за ним. Часовые стояли рядом и смотрели на воду. Люцерна, заметив их, вытянул руку:

— Вон он, ползёт… — и выругался сквозь зубы.

Виола посмотрела вниз. По морю серебряному вдали и чёрному, как сажа, у берегов, двигался светлячок.

Похожий сверху на жука, "Геснер" проплывал как раз под ними. Раньше его скрывал неровный берег, а теперь он светился огнями, возвращаясь домой.

— Как он успел добраться так быстро? — ворчали моряки. — Что ж, теперь всё пропало?

Виола взглядом провожала движущийся к скалам корабль. Вот светлячок уже скрылся за уходящей в море скалистой стенкой. Капитан медленно ответила:

— Ничего страшного не случилось. Мы не знали, сколько человек в форте, а теперь к ним прибавилось ещё пятьдесят-восемьдесят. А нас — тридцать. Что-нибудь придумаем…

Пусть хозяева вернулись раньше времени, мы всё равно устроим им пышную встречу. Завтра пойдём, разведаем обстановку. И будем думать о захвате либо форта, либо корабля. Пушек на нём не меньше, чем в форте, я думаю. Прямо крепость!

Она обвела взглядом стоящих рядом мужчин и приказала:

— Ничего невозможно предпринять до утра, так что нет смысла волноваться. — Кивнула часовым: — Будите смену! Остальным спать! И вам тоже. Посмотрим, что будет. Надо сообразить какую-нибудь хитрость, но это всё завтра, когда узнаем, что к чему в форте. А сейчас, спать!

Они послушно разошлись. В лагере снова стало тихо-тихо.

Костёр погас…

.

[1] “Беретта” — знаменитая итальянская оружейная фирма.

.

Какой-то шум за дверью "камеры" разбудил Гиацинта. Он сел и недовольно потянулся, забыв о ране. Стреляющая боль в плече вернула его к действительности.

"О, чёрт! Что они бродят по ночам? Такой сон снился!"

Ему снилось, что вокруг бушует море, и пенные гребни волн ломаются на уровне рей "Дельфиниума". Они с Виолой на палубе. Паруса хлопают и срываются с треском, а чайки летают совсем низко и садятся на их открытые ладони. Молнии сверкают разными цветами, а Виола смеётся, заглушая грохот грозы, и кормит из рук чаек.

"Ты не боишься?" — удивляется он во сне.

Она беспечно мотает головой, и волосы развеваются по ветру.

А потом она превратилась в русалку и, махнув хвостом, прыгнула за борт. Последняя молния разорвалась с оглушительным треском, и это был грохот за дверью. Граф проснулся…

— Чтоб вас! — разозлился на тюремщиков Гиацинт. — Чего им неймётся? Спали бы лучше!

Он глянул вокруг. Свет резал глаза.

"Может, уже день? Нет, опять эта луна…"

Гиацинт выглянул в окно:

— Ух какая! Странно, полнолуние вроде вчера, а она стала ещё круглее. К чему бы это?

Слева, со стороны кормы вспыхнул зелёный свет. Граф нахмурился:

— Что они вдруг вспомнили о сигнальных фонарях? Шли, ведь, прекрасно всю дорогу без огней. Видимо, гавань, где их ждут, близко.

За дверью снова грюкнуло.

— Что там опять? Выгружают какие-то ящики из трюма, что ли?

Гиацинт подошёл к двери и прислушался. В коридоре и со стороны лестницы, ведущей на верхнюю палубу, слышались быстрые шаги. Матросы сновали туда и обратно, молча, лишь изредка перебрасываясь парой слов. Разобрать, что происходит, не представлялось возможным. Зато, он понял, что часового сейчас за дверью нет, наверно, трудится вместе со всеми. Похоже, переносят что-то, поскольку ходят группками. Что-то тяжёлое…

Через полчаса наконец воцарился покой. Беготня прекратилась, а часовой так и не вернулся. Гиацинт отошёл к стене. Спать не хотелось. Жажда царапается внутри, как только вспомнишь о воде. Он сидел, уткнувшись лбом в колени, и слушал шум волн за бортом.