— Согласен, — устало кивнул Натал и показал на свою руку. — Только не такой монетой, а то на долгие гастроли меня не хватит. И вас тоже. — Он хмыкнул: — Артисты! Господи, что вам не сидится на месте?!

— А зачем сидеть на месте? — к ним подошла Омела. — Натал, объясни, зачем?

— Он не сможет объяснить, — засмеялся Гиацинт. — Это высокие чувства, а не коммерция!

— А ты, детка, спроси у своего папочки, знает ли он, зачем с юных лет шатается по свету! — парировал Нат, беря Омелу к себе на колени. — Он сможет объяснить?

— Смогу, представь себе, — Гиацинт посмотрел на паруса. — Виола, принеси гитару.

— Ха! А чем ты играть будешь? — всё-таки встав, поинтересовалась жена.

— А на то и друзья, чтобы помогать, когда рук не хватает, — (он весело подмигнул). — Джордано, скажи!

— Друзья, конечно, для того и созданы, — засмеялся Георгин. — Но я мелодии не знаю.

— Неважно. Подберёшь что-нибудь не быстрое, шесть восьмых. Там баллада, почти речитатив.

— Твоя?

— А как же! — усмехнулся Гиацинт. — Мы же "артисты!" — он обернулся к Наталу. — Ты, старик, сам потому же уехал за океан, а меня дразнишь "перекати-поле".

— Потому что так и есть, — Натал смотрел на звёзды. — Просто у каждого своя дорога.

— Всё-таки, Дорога? — поднял бровь Гиацинт. — Вся наша жизнь это Братство Дороги.

— Папа, а правда, почему мы странствуем по свету? — Омела, улыбаясь, обняла его за шею.

— В поисках счастья, девочка, — мягко ответил он. — Но сами поиски для таких бродяг как мы, уже счастье.

Виола принесла гитару и села рядом с мужем.

Они шли в открытом море, над ними горел носовой фонарь, освещая лица друзей, и можно было не спорить, что такое счастье, им только хотелось сохранить его подольше.

Джордано неспешно перебирал струны гитары. Гиацинт с улыбкой обвёл всех взглядом и кивнул:

— Вот так…

.

Все мы — люди в концертном зале,

Где актёры и судьи вместе

Наливают бокалы шампанским

И заздравные песни поют.

Здесь в антракте в буфете тесно,

Здесь все рады, если узнали,

Что из дальней страны бродяга

В нашем зале нашёл приют…

.

Мы идём под зелёным флагом,

С золотым колесом Дороги.

И нам дорог и шторм и ветер,

Хоть попутный, хоть встречный, пусть!

Пусть несёт наш корабль по свету,

В колыбели качают звёзды

Наших спящих детей и женщин,

Что в ладонях скрывают грусть…

.

Треплет волосы бриз удачи,

У кибитки скрипят колёса;

Нас концерты цикад на скрипках

Увлекают в далёкий путь.

Полюбить никогда не поздно,

Так к чему оставаться дома?

Мир, где в руки всем сходят звёзды,

Мы увидим, когда-нибудь…

.

Мир, где в руки всем сходят звёзды,

Мы увидим когда-нибудь…

.

P.S. Это еще не конец, далее следует большой-пребольшой бонус "Ночной гость".

.

МИР ФЛЕРМОНД

вторая половина августа,

Марсель и окрестности.

.

*****

На зеленой лужайке звенели шпаги.

Сады Марсова Поля вполне оправдывали свое название, сражения здесь велись почти каждый день.

На этот раз на лужайке дрались розовощекий молодой лейтенант в гвардейской форме двора Алой и Белой Розы, и огромный усатый капрал, красный как помидор от злости: поединок явно складывался не в его пользу. На дорожке ведущей к дуэлянтам появился всадник, несшийся во весь опор. Капрал, засмотревшись на него, не рассчитал выпад, и противник выбил у него шпагу.

— Вы намерены продолжать? — молодой гвардеец надменным жестом предложил противнику поднять оружие.

Капрал, тяжело дыша, схватил шпагу и ринулся в атаку.

— Лейтенант! — крикнул прибывший всадник. — Есть новости!

Отражая серию ударов, тот раздраженно ответил:

— Я занят! Как ты меня нашел?

Гонец засмеялся:

— Де Розан, вы задаете бестактные вопросы. Я только что из части; майор бесится, сказал, что у тебя опять "учения"!

Клинки бешено звенели.

— Отстань, Аир, я, правда, занят!

Гонец помахал узким белым конвертом:

— Тебе письмо от графа Георгин.

— Проклятье! — взбесился капрал, слушая эту милую беседу, главное в очень подходящее время. — Лейтенант, вы защищаете свою честь или развлекаетесь, чёрт вас возьми?

Отводя остриё шпаги противника, де Розан засмеялся.

— Одно другому не мешает! Как любит говорить один мой друг… Аир! Письмо большое?

— Один лист.

— Читай!

Гонец удивленно глянул на кружащих в опасной схватке мужчин. Лезвия скрежетали, гарды эфесов стукались друг о друга. Аир вытаращил глаза:

— Сейчас?!

— А когда же? — лейтенант обвел шпагу противника и рванул её на себя. Клинок сверкнул в воздухе.

— Капрал — шпагу! — младший дуэлянт откинул волосы со лба и обернулся: — Ну, читай!

Аир вскрыл конверт и прочел вслух:

.

"Ждем в Марселе. К дьяволу твои манёвры, бери отпуск! В пятницу возвращается "Паллас".

Джордано.

.

— Какой сегодня день? — заорал лейтенант, мигом забыв о дуэли.

— Понедельник. Розанчик, ты что, взбесился?

Махнув рукой секундантам, лейтенант вскочил в седло.

— Капрал, катитесь к чёрту, я вас прощаю! — и стрелой понесся по дороге в Париж.

— Да в чём дело? — успели крикнуть ему вслед секунданты. Вместо ответа они услышали радостный вопль:

— Наконец-то! Они вернулись!!

Капрал хмуро вложил шпагу в ножны...

*****

В модном марсельском театре "Корона Кливии" закончилась дневная репетиция.

Беседуя с директором, хозяйка театра — герцогиняИридос, продолжавшая именовать себя в афишах "м-ль Амариллис Кливи`", прошла мимо рядов пустых кресел в темном зале.

— Что ж, мэтр, увидимся вечером. Я поеду домой.

— Устала? Немудрено — каждый день аншлаг. Сама виновата, могла бы играть и похуже.

Амариллис улыбнулась:

— И это мне говорите вы, мэтр? Дожилась…

Из темноты возник лакей в красной ливрее.

— Ваше сиятельство, экипаж ждет. Куда прикажете?

— Домой, Базилик. Я чертовски устала…

Сидя напротив открытого окна в своих апартаментах, герцогиня перед зеркалом снимала тяжелые бриллиантовые серьги в форме тропических орхидей. Она наклонилась к зеркалу и пальцем пригладила ровные шелковые брови.

Красавица в тёмно-бордовом платье с глубоким декольте, с высоким шиньоном из собственных каштановых локонов, с темной родинкой в нижнем углу ярко-алого рта, отразившаяся в зеркале её вполне устроила. Одобрительно кивнув своему отражению, она подняла руки и расстегнула замочек колье на шее.

Бриллианты радужной змейкой опустились на стол. Красавица в зеркале подняла одну бровь и по-кошачьи прищурилась, сверкнув зелеными глазами.

"Он бы сказал: "В свои почти тридцать два ты стала о-очень даже! Но мне ты раньше больше нравилась, солнышко". — Она со вздохом взялась за расческу.

В открытом окне показалась лукавая мордашка обрамлённая золотыми кудрями, и девочка лет семи, в роскошном пестром платье с оборками, подпрыгнув, влезла коленями на подоконник.

Герцогиня недовольно поморщилась.

—Ирис, что за манеры лазить в окна?

— Мама, я что скажу! — малышка пропустила замечание мимо ушей. — Угадай, где я сейчас была?

Мать изобразила раздумье:

— В гостях у подружки.

— Не-а! Второй раз.

— Воровала яблоки у господина Малу`.[1]

Девочка переступила коленками ближе к краю подоконника.

— Ма! Ну мы же только один раз! Сегодня другое.

Амариллис закатила глаза:

— У тебя каждый день что-нибудь новенькое. Осторожней, а то свалишься. Так где ты была?