В коридоре, совсем рядом, послышался шорох. В дверь тихонько постучали. Потом ещё раз.

— Войдите, — граф хмуро покосился на дверь.

— Я не могу! Здесь закрыто, — обиженно сказал снаружи тонкий, вроде бы детский голосок.

Пленник одним прыжком очутился у двери:

— Ты что там делаешь?

— Ничего. Просто гуляю. Я тебя разбудила?

— Нет. Откуда ты взялась?

— Я всё время была! — сердито откликнулась невидимка. — Я здесь живу.

— На "Геснере"?

— Да! Ты меня не видел, потому что я болела и лежала в каюте. А теперь — выздоровела.

— Сказочно рад за тебя! — хмыкнул Гиацинт. — Только я не мог тебя видеть, потому что почти не выходил отсюда.

Секунду "невидимка" молчала, потом недоверчиво спросила:

— Ты разве не можешь выйти?

Он пожал плечами, забыв, что она не видит сквозь доски обитые железными полосами.

— Не можешь?

— Она же закрыта, — граф локтем постучал в дверь.

Он стоял, прислонясь к двери спиной, скрестив руки на груди и поставив ногу за ногу. Беседа с неизвестно откуда появившейся маленькой феей начинала его забавлять.

"Хоть какое-то развлечение", — Гиацинт обернулся через плечо к замочной скважине:

— Лучше скажи, куда делся охранник? Если он вернётся и найдёт тебя здесь, будут неприятности.

— Не-а. Он не вернётся, — беспечно ответила "невидимка".

— Это почему же?

— Он вместе со всеми играет в карты на пушечной палубе. Он занят.

— Понятно… Если повезёт, до утра не вернётся. На что играют?

За дверью послышался смешок:

— Боишься, что на твою жизнь? Не переживай, пока на деньги.

— Ну ты даёшь! Тебе сколько лет, что такая умная?

— Пять. С больши-им хвостом. Почти что шесть. А тебе?

Он вздохнул:

— Ты считать умеешь?

— Ага, на пальцах. Скажи, сколько?

— На пятнадцать больше.

Она разочарованно протянула:

— У-у… На столько у меня пальцев не хватит. Подожди, я сосчитаю по бусам.

— По чём?

— По бусам!

В виде объяснения она затарахтела чем-то, стучащим словно морские камушки, если взять горсть и подбрасывать на ладони. Через некоторое время, изрекла приговор:

— Тебе двадцать!

Он кивнул:

— Угу, и три месяца. Много?

— Да так… Умирать рано.

— Хм! Ты не только великий математик, но и философ. Тебя как зовут?

— Омела.[1]

Граф улыбнулся:

— Ясно. Маленькая кельтская колдунья.[2] Ты вообще, откуда?

— Совсем вообще? — озадаченно спросила девочка.

— Совсем.

— Из Ирландии.

— Я угадал.

— Потому что ты колдун?

Он обиженно хмыкнул:

— Ещё чего! Просто, Омела — кельтское имя, и ты появилась, как эльф из сказки.

Она тяжело вздохнула:

— Ты, правда, не можешь оттуда выбраться или просто не хочешь?

— Правда не могу.

Она над чем-то серьёзно размышляла, поскольку молчала некоторое время, а потом сказала:

— Тогда я не понимаю… Чего же они боятся? Они говорят, что ты можешь упорхнуть в любую минуту. И что ты — их кошмар, и хотят, чтоб ты куда-то провалился. Я не запомнила, куда, но куда-то глубоко…

— В тартарары, к чёртовой бабушке, куда-подальше, — мрачно подсказал Гиацинт.

Омела радостно подтвердила:

— Угу! Угадал.

— Ещё бы… Дожил! Мною детей пугают. Кто же такое говорит?

— Неро` и Тацетта. Они ругаются весь вечер и почти всё время из-за тебя. Они хотят тебя убить, слышишь?

— Ага, я знаю.

Она, похоже, расстроилась:

— Нет, не знаешь. Они ведь так и сделают…

Он промолчал. Девочка с любопытством спросила:

— Чем ты их достал? Сорвал их планы с деньгами или с людьми?

Гиацинт вздохнул:

— И то, и другое…

— А… Тогда точно убьют! — со знанием дела заявила малышка. — Они тебя жутко боятся. Говорят, ты колдун. Неро считает, что ты можешь запросто улететь от них. Это как? Как ангел?

Он засмеялся сердитым горловым смешком:

— Как ангел… Мда, именно так.

— Тогда почему не улетаешь?

Граф закатил глаза: "О, Господи, как я тебе объясню?"

— Я не могу сейчас. Видишь ли…

— Рука болит, да?

— Откуда знаешь? — удивился он.

— Я всё знаю. Они об этом говорили.

Он заинтересованно спросил:

— А ещё что ты слышала?

Гиацинт был уверен, что она махнула рукой: слышал, как клацнули бусы:

— А, разное… Ругаются. Особенно Тацетта.

— Ладно… Ты не знаешь, мы скоро приедем?

— Куда? В форт? Так, по-моему, мы почти на месте. "Геснер" готовится к разгрузке; все ящики снизу перетащили на верхнюю палубу.

Он не удержался от вопроса:

— А что в ящиках?

Девочка засмеялась с чисто женским лукавством:

— Всё хочешь знать? Какой хитрый. Ну, гранаты в ящиках.

— Фрукты?

— Нет, бомбы, которые громко взрываются!

Гиацинт протяжно свистнул:

— Ничего себе! Где они их взяли в таком количестве?

— Купили, наверно, за полцены, — тут же ответила малышка, словно хорошо знала эту загадку. — Будет война, пригодятся. Не будет — продадут другим, кому надо.

— Логично.

Омела замолчала, но через некоторое время любопытство взяло верх. Она снова поскреблась в дверь:

— Слушай, а как тебя зовут?

Он усмехнулся:

— Неужели не знаешь? Я думал, тебе известно всё на свете…

Омела не обиделась:

— Я могу знать, только то, что видела или слышала, а они тебя никак не называют. Только "граф", но это ведь не имя. Как по-настоящему?

— Гиацинт.

— И всё? — удивились за дверью.

— Ой, ну Гиацинт-Бонифас граф Ориенталь. Устраивает?

— Это полностью?

Он заскрипел зубами:

— Нет! Ещё сеньор д`Арль, де Марсель, д`Экс-ан-Прованс и так далее. — Сухое горло сжалось, он закашлялся: — Что ты пристала? Не понимаю, тебе-то какая разница?

— Я тоже не пойму, — ответила она о своём. — Вот Неро` называет тебя чудовищем. А если ты похож на ангела, то должен быть красивым… — Она задумалась, потом шёпотом спросила: — Можно, я на тебя посмотрю?

Он хмыкнул:

— Ты умеешь видеть сквозь стены? Спорим, до окошка ты не достанешь?

— Достану! — самоуверенно ответила малышка. — Подожди минутку!

.

[1] омела белая (Viscum album) — вечнозелёный полупаразит, растущий на деревьях. Красивые ажурные шары из мелких веточек с белыми, попарно сидящими полупрозрачными ягодами. Неядовитая. Ягоды съедобны.

[2] кельты — древние племена, населявшие запад Франции и постепенно оттеснённые в Шотландию и Ирландию. Далее сохранились преимущественно в Ирландии. Верования кельтов — культ друидов в котором растение омелы считалось священным.

Она отошла, но вскоре вернулась, с трудом волоча что-то тяжёлое, что грохотало по полу.

— Застанут тебя здесь, будешь знать! — предупредил он, опасаясь, что на шум явятся бандиты.

— Отстань, — запыхавшись, ответила Омела. — Я знаю, что делаю!

Гиацинт усмехнулся:

— О, несомненно… Что ты взяла?

Она придвинула что-то к двери и выдохнула:

— Ящик… от гранат…

— Пустой, надеюсь?

— Ты что, дурак? — возмутилась Омела, и доски заскрипели: она взбиралась на ящик. — Полный я б не дотянула!

— Слава Богу, — улыбнулся он.

Щёлкнула задвижка. Гиацинт оттолкнулся локтем от двери и встал напротив окошка с ромбовидной решёткой. Там блестели два больших тёмных глаза, и виднелось бледное в свете луны лицо девочки с короткими косичками, прильнувшее к решётке.

— А ты ничего, беленький! — изрекла она.

Гиацинт смотрел на неё, как на продолжение сна:

— А я не вижу целиком, какая ты.

— Это очень просто, — заверила Омела. — У меня платье зелёное, чулки — жёлтые и белые, в полосочку, косички рыжие, а глаза чёрные.

— Красиво, — одобрил он.

Малышка самоуверенно подтвердила: