— Он убил мою мать! ― кричит он, показывая все эмоции на лице.

— Что? ― я заикаюсь, когда Чарли делает шаг вперед и тянет меня назад.

— Он действительно не рассказал тебе, не так ли? ― говорит Аттикус, переводя взгляд с меня на Кэма. ― Кэмден Маршалл — это не его настоящее имя.

Аттикус смотрит на Уэсли, и его тон смягчается.

― Кэмден Маршалл был сыном Уэсли. Он умер, когда ему было два года. ― Уэсли опускает голову, и его плечи вздымаются, а Аттикус продолжает. ― Мой шурин известен своей скрытностью, и он скрывал новости от средств массовой информации. Когда мне понадобилась помощь, Уэсли вмешался и позволил нам использовать личность его сына для сокрытия Кайдена, чтобы он мог вернуться в Райдвилл и сделать все необходимое.

— Я, бля*ь, так и знал! ― Дрю делает шаг вперед, тыча пальцем в сторону Кэма. ― Поэтому мне, бля*ь, казалось, что я знаю тебя. Как ты мог молчать об этом? Ты был моим лучшим другом!

— Пока нам не исполнилось пять, — невозмутимо говорит Кэм-Кайден.

— Ты мог бы, по крайней мере, сказать моей сестре! ― шипит Дрю, шагая вперед и прижимаясь грудью к Кайдену, подтверждая, что он знал обо мне и о нем все это время.

— Хорошо. ― Аттикус отталкивает их друг от друга. ― Здесь мы немного продвинулись вперед. Отойди, сынок. ― Маверик тянет Кайдена назад, и я смотрю на парня, в которого влюблена, задаваясь вопросом, правда ли то, что он мне сказал или показал.

Аттикус обхватывает ладонями мое лицо, привлекая внимание.

— Не трогай ее, ― говорит Кайден, и мы встречаемся взглядами впервые с тех пор, как правда была раскрыта. Я многое вижу на его лице, но не знаю, чему верить.

Я не могу поверить, что спала с Кайденом Андерсоном, и не знала этого.

Я должна была уловить связь, когда увидела фотографию в его комнате, или когда он вскользь упомянул старшего брата, или когда я встретила Маверика. Кайден и Дрю были вместе, когда мы были маленькими, и, хотя многие из этих воспоминаний сейчас туманны, Кайден когда-то был большой частью моей жизни.

Я не могу поверить, что он скрывал от меня свою настоящую личность. Боль пронзает грудь, и его предательство глубоко ранит. Я тону в этих чувствах, и Чарли сейчас мой единственный якорь. Единственный человек в этой комнате, которому я доверяю. Я отвожу взгляд от Кайдена, потому что не хочу, чтобы он видел, как я убита горем.

— Кайден. — Аттикус бросает предупреждающий взгляд в сторону сына, и тот замолкает, но парню не нравится, что ему делают выговор на глазах у всех. Вена, вздувшаяся у него на шее, и свирепый взгляд явно это демонстрируют. — Как я уже говорил, Эбигейл, мы с твоей матерью снова были вместе, но твой отец узнал об этом, и именно тогда, в наказание, забрал у меня мою жену. Оливия была в отчаянии.

— Я помню, ― шепчу. ― Она все время плакала.

Мне было всего семь, но я никогда не забуду ее слез.

— Она винила себя, как и я. ― На его челюсти появляется мышца. ― Но Эмма ушла, и я не мог вернуть ее, поэтому мои приоритеты изменились. Я знал, что должен был вытащить вас всех из этого дома, подальше от этого гребанного убийцы, — он рычит на моего отца, ― и мне нужно было найти новый дом для мальчиков. Тот, который не напоминал им ежедневно о том, что они потеряли.

Аттикус потирает рукой грудь.

— Мы все спланировали заранее: собирались забрать всех вас, детей, и уехать за границу, но сначала нам нужно было похоронить ублюдка. Посадить его в тюрьму за убийство Эммы было единственным способом по-настоящему освободиться, поэтому Оливия получила необходимые нам доказательства, мы купили недвижимость во Франции и забронировали рейсы в один конец.

Он снова странно смотрит на меня, и на этот раз я читаю выражение его лица. Он разрывается между эмоциями. Как будто одна часть его ненавидит меня, а другая часть проявляет сочувствие.

— Мы бы преуспели, если бы ты не спутала наши все планы.

— Я? ― резко перевожу взгляд с Кайдена на его отца. ― Что я сделала? Я ничего не знала о тебе и моей матери! Это первый раз, когда я это слышу.

— Ты подслушала, как твоя мать говорила со мной по телефону о новом доме. Ты выболтала это своему отцу, и он собрал нужные кусочки информации и сложил все вместе.

Ледяной холод пробирает меня до костей.

― Ты была катализатором, который разрушил мою жизнь, ― добавляет он. ― Я потерял все: бизнес, богатство, дом, репутацию, жену. Женщину, с которой я планировал состариться. Мое здравомыслие.

— Она была всего лишь ребенком, папа, ― вмешивается Кайден. — Это была не ее вина.

— Теперь я это понимаю, ― тихо говорит он, пока я наблюдаю, как Луис медленно отступает со сцены, его взгляд метнулся к боковой двери. Что, черт возьми, он задумал?

— И ты поможешь все исправить, ― загадочно произносит Аттикус.

— Что ты сделала, маленькая сучка? ― кричит мой отец.

— Не смей так разговаривать с Эбби. ― Кайден пристально смотрит на моего отца.

— Пошел ты, сопляк.

Мой отец с отвращением смотрит на его татуировки, и внезапно я не могу дождаться, когда он услышит мои новости.

Он точно отречется от меня.

Или так, или похоронит меня на глубине десяти футов.

— Я отправил записку Кристиану, ― говорит Аттикус, и на лице Кайдена отражается шок. Аттикус улыбается моему отцу. ― Мне нужно было отвлечь тебя, чтобы ты не заметил, что происходит прямо у тебя под носом.

— Я не знал, ― выпаливает Кайден, глядя на меня умоляющим взглядом, словно это искупает вину и нанесенный ущерб.

Чем больше я слышу, тем больше убеждаюсь, что все, что с нами произошло, было частью стратегии. Я пристально смотрю на него, крепче сжимая руку Чарли.

— У нас есть копии документов, которые вы с Кристианом подделали, чтобы меня вышвырнули из правления моей собственной компании, ― продолжает Аттикус, подходя прямо к Кристиану и моему отцу. — Это заняло у меня годы, но с помощью Уэса у меня достаточно денег, чтобы похоронить тебя вместе с доказательствами, доказывающими, что ты организовал убийство Эммы, ― добавляет он, многозначительно глядя на моего отца.

— Это никогда не пройдет в суде, ― говорит отец с фальшивой бравадой.

— И мы будем годами втягивать вас в юридические споры, ― добавляет Кристиан, его голос сочится высокомерием. Трент стоит рядом со своим отцом, ухмыляясь.

— Мы даже лучше связаны, чем были много лет назад, ― мой отец отталкивает Аттикуса. ― Так что делай, что хочешь. Это ни к чему не приведет. Мы все равно победим. ― Он делает шаг вперед, отталкивая Аттикуса.

Продолжая обнимать меня, Чарли отступает к краю сцены.

― Скоро ситуация станет ужасной, ― шепчет он мне на ухо. ― Когда я скажу тебе «беги», ты побежишь к задней двери и убираешься отсюда к чертовой матери. Оскар охраняет эту точку выхода, и он проследит, чтобы тебя доставили в безопасное место.

Аттикус улыбается.

— Так и думал, что ты это скажешь, вот почему у меня есть страховка. Ты научил меня этому, Майкл. Наверное, я должен сказать спасибо.

— Хорошо, я слушаю, ― говорит мой отец, не выглядя слишком обеспокоенным, теперь он думает, что его задница прикрыта, потому что у него так много полицейских, адвокатов и судей в заднем кармане.

— У нас есть копия завещания Оливии. Я не знал, что она изменила его как раз перед тем, как мы планировали сбежать. Я знаю, что это была не та версия, которая была представлена при официальном оглашении завещания, но предполагаю, что немногие знают о существовании нового завещания.

Мой отец выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок, и я молча поддерживаю Аттикуса, хотя в тоже время проклинаю его, потому что он не был добр ко мне.

— И я уверен, что ни один из ваших детей не знает условий.

— Я мог бы знать, ― говорит Дрю, ― если бы твой засранец-сын предоставил мне копию документов, как обещал.

— Это было необходимо, сынок, ― говорит Аттикус, пытаясь успокоить Дрю.

— Что говорится в завещании? ― требовательно спрашиваю я.

Аттикус злорадно смотрит на моего отца, когда тот поворачивается ко мне.