Около этого же времени, Амальрик, король Иерусалима, приглашенный королем Вавилона, возглавил поход христиан в Египет, который обычно называют Вавилоном, хотя, на самом деле, это не тот древний Вавилон, о котором говорит святое Писание (и который был основан Нином и Семирамидой в земле халдеев после всемирного потопа и господствовал на Востоке в течение более чем 1000 лет, а затем был разрушен и, как говорят, сейчас всеми покинут), но один египетский город, который (как мы читали) был основан Камбизом, когда тот покорял Египет, и который был назван Вавилоном.

Причина похода была такая: Турки, народ коварный и воинственный, при короле Норадине и под предводительством Сарако (Saraco), главного полководца этого государя и мужа весьма искушенного в военных делах, нанесли поражение империи Египта (поскольку египтяне славятся больше своим богатством, но гораздо меньше своим умением воевать) — предприняв тайный поход и пройдя через самые отдаленные границы христианских владений, они вторглись в египетские провинции и быстро взяли или принудили к сдаче несколько городов, превратившись в непереносимый кошмар для короля Вавилона. Когда сарацины поняли, что сама по себе египетская отвага не может ни сдержать их, ни отразить, то он стал умолять о помощи христианского короля, обещая в будущем великую верность вместе с определенной ежегодной данью. Сразу после того, как отважный Амальрик обустроил дела своего королевства, выделил часть своего войска для отражения нападений Норадина (поскольку, если к этому представлялась возможность, он время от времени устраивал набеги), и с остальной частью христианского войска, вошел в Египет и, придя к соглашению с королем Вавилона, он осадил в каком-то городе Сарако с его турками, и в конце концов, стеснил их, победил и изгнал из пределов Египта, позволив свободно пройти через христианскую территорию. Когда все эти дела в Египте были устроены, Норадин не успокоился, а напротив, притворяясь умиротворенным, он стал еще больше вредить своими уловками и хитростями. Наконец, он соблазнил своими посулами некого человека с нашей стороны, прославленного своей верой и стойкостью, которому была доверена забота и охрана города, лежащего против вражеских земель, и который теперь зовется Белиной (Belinae), а прежде – Цезареей Филиппой. Турки были этим человеком тайком впущены в город и никого не убили, но лишь изгнали христиан вместе с их епископом и укрепили город свежим гарнизоном. Этот несчастный случай отравил радость короля по возвращении из Египта, омрачив славу его триумфа. Однако, спустя несколько лет, турки, ставшие более храбрыми и побуждаемые не столько жаждой новых приобретений, как желанием отомстить за оказанный им отпор, еще раз, под началом Сирако, проникли в сердце Египта. При их приближении все советники египетского монарха покинули его, и по этой причине, он сразу же отправил послов унижено умолять христианского короля об обещанной помощи. Тот, с большой заботой быстро организовав свои дела, вступил в Египет со значительными силами конницы и пехоты, и присоединившись к египетской армии, решился атаковать турок. Те, благоразумно уклонились от битвы и отступили в пустыню.

Пока христиане их преследовали, наступил праздник пасхи. Разбив свой лагерь на берегу прославленной реки Нил, они с радостью принимали участие в торжествах этого наисвященного дня, и когда мясные припасы предназначенные для дней этого радостного праздника оказались ограниченными, то как мы слышали от тех, кто там был, по воле божественного Провидения, произошло необычайное событие – когда христианская армия находилась в своем лагере, разделяя со своими священниками духовную пищу, как и пристало в этот священный день, внезапно, из прилегающего к лагерю болота, раздалось хрюканье огромного стада диких кабанов и свиней. И эти доблестные мужи, достав вместо охотничьих орудий, свои мечи и копья, с радостью перерезало его, и не только ради еды, но и для своего удовольствия, вознося при этом благодарности Дарителю за столь нежданный подарок. Таким образом, благодаря богатой добыче, они получили столь обильные припасы, что им хватило их еще и на вторую и на третью трапезу, после этого дня.

Утром они продолжили преследование врагов, но когда пехота утомилась, король приказал ей остановиться, и поспешил вперед с одной конницей. Когда об этот стало известно коварному предводителю вражеского войска, он решился на сопротивление, постаравшись найти удачу в битве, и так как конницы у него было гораздо больше, то в отсутствии пехоты, он исполнился уверенности в победе. После этого последовала очень суровая и кровавая схватка, продолжавшаяся от седьмого часа дня и до вечера. Каждая из армий равно уменьшившись в числе и растеряв боевой дух, удалилась в свои лагеря разделенные только рекой, броды через которую христиане тщательно охраняли. Но ночью, король, созвав командиров, оплакал свои потери, видя причину несчастья в отсутствии большей части своих сил, и ознакомил их с положением, что поскольку они изнурены и изранены, то битва не может быть возобновлена утром, но что они должны соблюдая тишину вернутся к свои соратникам. Это предложение было всеми принято, и в полночь они тихо отступили по дороге, по которой пришли. Аналогично вели себя и враги, с той же тревогой и осторожностью. И действительно, турки сами вернулись в Александрию, а христиане воссоединились со своей пехотой. Более того, король, собрав свою армию, с увеличившимися силами, осадил Александрию, и испытав много трудностей, захватил ее после сдачи и еще раз изгнал турок из Вавилонского королевства и с великой славой возвратился домой.

На 16-м году правления Генриха II этот государь и король Франции, между которыми случилась короткая размолвка, вновь помирились, благодаря вмешательству миролюбиво настроенных людей. Причина их разногласий была следующая:

В те времена, когда король Стефан был целиком занят смутами в Англии, граф Анжу вторгся и покорил всю Нормандию, за исключением Жизора и еще двух других зависимых от нее замков, которые уже перешли под власть короля Франции. С течением времени, Генрих II, король Англии и сын вышеупомянутого государя, не стерпел такого умаления своего нормандского владения и нашел необходимым применить в этом деле скорее ловкость, чем грубую силу. В конце концов, благодаря искусству одного человека, своего канцлера Томаса, он сумел так обойти короля Франции, что дочь последнего (от дочери испанского короля, на которой он женился после Элеоноры) была обручена с его перворожденным сыном, а эти крепости составляли ее приданное, которое, тем не менее, пока находилось в залоге у тамплиеров, с условием, что так и будет до тех пор, пока дети, которые еще не достигли брачного возраста не будут способны сожительствовать в браке, а тем временем король Англии будет опекуном их обоих. Однако, по прошествии нескольких лет, король Генрих, не способный больше откладывать это дело, отпраздновал преждевременно брак между детьми и получил у тамплиеров замки. Вследствие этого, французский король был взбешен и обвинял его в двуличии, а тамплиеров — в измене, и они перешли к враждебности и войне. Однако, будучи наученным частыми опытами, что насилие ничего не может поделать против величия королевской власти, и когда их ярость постепенно подутихла, они допустили, чтобы при определенных условиях между ними был заключен мир, и после этого мир был заключен, как оказалось в дальнейшем, не прочный но лишь временный. Вообще, два вышеупомянутых короля никогда не были в длительном мире друг с другом, их народам, по обоим сторонам, стало привычно расплачиваться за то, что их короли заслужили своим высокомерием.

В году 1170 от разрешения Девы, который приходился 17-м годом правления Генриха Второго, король приказал, чтобы его сын Генрих, который был еще юношей, был бы торжественно помазан и коронован королем в Лондоне, из рук Роджера, архиепеископа Йоркского. Поскольку король все еще не успокоился, то достопочтенный Томас, архиепископ Кентерберрийский все еще находился в ссылке во Франции, хотя римский понтифик и король Франции были чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы добиться примирения. В тот миг, когда Томас услышал об этом деянии, он, возревновал о правах церкви, быстро уведомил об этом папу (чьей благосклонностью и покровительством он пользовался), утверждая, что имеет место ущемление его самого и его престола, и он получил от папы письма с суровыми упреками, в которых указывалось на неправоту равно архиепископа Йоркского, который провел службу в чужой епархии, так и присутствовавших на церемонии епископов, которые освятили ее. Однако, король оставался после коронации лишь короткое время в Англии и отправился за море, и когда он внял частым обращениям папы и убедительным просьбам славного короля Франции, что он должен, по хотя бы снизойти до примирения с достойным изгнанником, то после 7 лет ссылки, он наконец на это согласился, и между ними состоялось торжественное примирение, которого все тем больше и желали и тем радостней приветствовали, чем больше оно откладывалось.