Таким образом, плотское семя Авраама было изгнано, поскольку оно настолько выродилось, что Сам Бог сказал: «отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому» (от Матвея, 10, 15); по святилищу Господа ступала нога язычника, и так было до времени благочестивого императора Константина Великого. Благодаря благочестивым замыслам этого государя, в его время Святая Земля была очищена от следов языческих обрядов и была отдана в наследственное владение истинному семени Авраама, а именно — христианам, при которых в течении многих лет радовалась жизни, до тех пор, пока наконец, вскоре после времени Святого Григория, даже эти ее обитатели вызвали на себя Божественный гнев из-за возросшего числа своих прегрешений. И Святая Земля, оскверненная ими, либо пожрала, либо изгнала их, и тогда, ее своим самым скотским пребыванием запятнали агаряне, и было так до 1099 года с того времени, когда Слово стало плотью. Как говорилось выше, в это время святой город, благодаря пришедшей из Европы христианской армии, был очищен от своих жителей, и здесь в точности исполнилось пророчество Ноя: «Да распространит Господь Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых» (Бытие, 9, 27), потому, что от Сима произошли народы Азии, а народа Европы — от Иафета. Таким образом, когда люди из Европы, изгнав агарян, сами стали обосновываться в Палестине, провинции Азии, он [Иафет] получил места в шатрах Сима.

Пребывание сынов Иафетовых в Святой Земле продлилось почти 87 лет, а именно от года 1099 от разрешения Девы и до года 1187. Поскольку, в это время Святая Земля, по своему обыкновению, изгнала даже и этих людей, потому, что (мы не можем повторить это без стона) насколько росли прегрешения их, то пропорционально этим прегрешениям роста и сила агарян, поскольку теперь жили в Иерусалиме и его земле, не набожные люди из всех обитающих под небесами народов, как это было прежде, но из всех христианских стран туда съехались распутные, расточительные и невоздержанные люди, всякого рода мимы и актеры — все они обосновались в Святой Земле, как будто в обыкновенном месте, и осквернили ее непристойными обычаями и поступками. Более того, предыдущие уроженцы этой страны, которых они называли пулленами, будучи зараженными из-за близости с сарацинами, лишь немного отличались от них как в вере, так и характере, и казалось, были нейтральными между христианским и сарацинским населением. Таким образом, земля Господа нашего равно теряла достоинство как от пришельцев, так и от аборигенов, и наконец, по Божественному суду, из нее были изгнаны они все, и теперь она терпит этот наираспутнейший народ агарян — несомненно, лишь временно, до тех пока Богу не будет угодно сожрать и их. Действительно, она была отвоевана христианами во времена папства Урбана II и вновь попала в руки агарян в понтификат Урбана III, по истечении, как уже говорилось, 87 лет. О том, как это случилось надо объяснить более подробно, не ради современников, так как об этом деле еще сохраняются свежие и всем известные воспоминания, но ради сохранения знания о знаменательных делах, произошедших в наше время, которые, быть может, благодаря моему перу, станут известны потомкам.

Этот юноша 9 лет от роду [Балдуин V], что был помазан королем Иерусалима после своего дяди, вскоре после этого был похищен из этого мира, будучи, как подозревали, отравлен своим собственным опекуном, графом Триполи, который был человеком великим и могущественным, приходился родственником прежним королям и стремился к верховной власти, которая, как он надеялся, легко попадет в его руки после устранения его юного подопечного. Однако, патриарх и часть вождей той страны, вместе с тамплиерами и госпитальерами, отдали королевство матери почившего мальчика, дочери весьма славного короля Амальрика, как самой близкой и самой законной наследнице, хотя они и обвиняли ее в недостойном браке, поскольку во времена ее брата короля, во исполнение своей собственной прихоти, она связала себя вторым браком с иностранцем, Гуго из Пуатье, который бежал из Аквитании от короля Генриха II и заслужил большое доверие у короля Иерусалима. Заполучив власть над крепостями и городами при помощи тамплиеров и патриарха, она отдала королевскую диадему своему мужу. По этому поводу, знать была рассержена сверх меры, они не могли стерпеть ни того, что человек, который был пришельцем и не принадлежал к королевской крови, должен будет вознестись над их головами, в то время как еще оставался отпрыск из королевской семьи, которому (как они верили) королевство достоинство было бы более подходяще, и который мог бы царствовать с большей честью. Правда, многие из них скрыли свой гнев, либо из-за страха, либо старались притвориться немыми на лишь время, и пока не предоставлялось явной возможности, повиновались этому пришлому принцу, ожидая шанса сбросить с себя его ярмо. Но граф Триполи, который был охвачен более яростным негодованием и полагался на свое собственное могущество и умение, восстал открыто и вместе с другими отказался подчиняться его власти. И когда он подвергся серьезному нападению королевских войск, и был вынужден сдаться из-за недостатка своих средств, то попросил и легко получил помощь от Саладина, который прилагал усилия, чтобы подорвать христианскую власть тем, что хитростью разжигал раздоры между партиями.

Вскоре после того, в месяце мае, он послал на землю христиан турецкие войска, со стороны Тиверии, которой в это время владел. Они столкнулись с каким-то отрядом тамплиеров и устроили немалую побоище среди наших людей, и нагруженные добром, отправились с победой назад. Но вскоре после этого, этот самый граф, по советам своих друзей заключил мир с королем, как потом выяснилось — притворный, поскольку и он сам и почти все вожди его земли, из-за своего чрезмерного негодования, заключили тайное соглашение с Саладином, в чьи руки (как говорили) они, в соответствии с этой договоренностью, собирались предать христианского короля, а сам он, в свою очередь, получил заверения, что если таковое случится, то ему не будут мешать свободно распоряжаться королевством Иерусалима. И они заключили союз со смертью, и их договор был с адом. Они полагали, что когда бич коснется других, их самих он минует, но случившееся показало им, что святое пророчество полностью применимо именно к ним: «И ваш союз со смертью рушится, и договор ваш с преисподней не устоит. Когда пойдет всепоражающий бич, вы будете попраны, (Исайя, 28, 18) и лишь в нищете вы все поймете» (последних слов в русском переводе Библии нет – прим. перев.)

Саладин, вместе с 80 тысячами (и даже, говорят, больше) всадников, вторгся в пределы христиан с большей уверенностью, чем прежде, быстро продвинулся до города Тивериада и атаковал замок, в котором укрылась местная сеньора вместе с несколькими солдатами. Получив об этом известия, король с наивозможной быстротой собрал отовсюду армию христиан. Однако, прежние короли, когда собирались идти в бой, всегда оставляли в городах и замках достаточные гарнизоны, чтобы не подвергать королевство двойной опасности, и чтобы не лишать скелет, который состоит из городов и замков с необходимыми гарнизонами, его же собственных костей. Таким образом, хотя враги и часто одолевали их в бою, все же никогда королевство не оказывалось под угрозой уничтожения. Но этот король, что был назначен женщиной к погибели христианского королевства, приказал (пусть сама женщина будет невиновна в столь великом злодеянии как это) самым настоятельным приказом, чтобы все население выступило бы на битву как один человек, будто бы он мог их числом устрашить Саладина. Таким образом, когда все выступили на бой, словно жертвы, а не воины, и лишь несколько человек осталось в городах вместе с женщинами и детьми, то все королевство иерусалимское оказалось в зависимости от исхода одной битвы.