Около этого же времени произошел развод между Людовиком, королем Франции, с его королевой Элеонорой — некоторые епископы и знатные люди засвидетельствовали факт их кровного родства, подтвердив это торжественной присягой. Эта принцесса, которая была единственной дочерью герцога Аквитанского, и перед вышеупомянутым походом в Иерусалим вышла замуж за короля Франции, и благодаря этому союзу, весьма обширное герцогство Аквитанское было присоединено к Франции. Сперва она, благодаря своей красоте, столь полно очаровала и приковала к себе внимание своего мужа, что накануне выступления в тот знаменитый поход он почувствовал себя столь привязанным к своей молодой новобрачной, что решил не оставлять ее дома, но взять с собой, на Святую Войну. Многие знатные люди последовали его примеру и также взяли с собой жен, и будучи неспособными обходиться без женского общества, ввели своих жен внутрь христианских лагерей, которые должны были бы оставаться девственно чистыми, но которые, как было сказано выше, стали позором нашей армии. Когда король вместе со своей женой вернулся домой с позорным клеймом человека не выполнившего своего долга, их прежнее влечение постепенно стало перерастать в холодность, и между ними возникли различные разногласия. Королева была сильно оскорблена поведением короля и говорила, что вышла замуж за монаха, а не за монарха. Говорили, что еще пребывая в союзе с королем, она устремилась к тому, чтобы выйти замуж за герцога Нормандского, как более отвечавшего ее чувствам, и что, в соответствии с этим, она пожелала и добилась развода. По этой причине разлад между ними возрастал, и, как передавали, она стала чрезвычайно настойчива, а он не оказывал сопротивления, и в конце концов супружеская связь была между ними расторгнута властью церковного права.

Наконец, законным образом освободившись от своего мужа и получив возможность выйти за того, кто был ей более приятен, она осуществила свои наижеланнейшие планы относительно сватовства, оставив при этом оставив двух своих дочерей их отцу. Впоследствии, благодаря отческой заботе их родителя, они соединились в браках с Генрихом и с Теобальдом, сыновьями славного графа Теобальда. Встретившись в условленном месте, королева и герцог Нормандский связали себя узами супружества, и это событие было отпраздновано не столь пышно, как подобало бы при их столь высоком положении, но все было сделано с осторожным благоразумием, так, чтобы приготовления к пышной свадьбе не вызвали бы к ней каких-либо помех. Вскоре после этого, герцогство Аквитания, которое простирается от графства Анжу и Бретани до Пиренеев, и которое отделяет Францию от Испании, постепенно ушло из-под власти Франции и перешло, благодаря правам жены, под власть герцога Нормандского. Французы иссохли от зависти, но ничем не могли помешать возвышению герцога.

В это время король Стефан совершал с королевской пышностью поездку по Англии, выказывая себя новым монархом, и все принимали его и относились к нему с вновь обретенным уважением, и все незаконно возведенные крепости, эти убежища отверженных и логовища воров — все они были срыты в его присутствии и растаяли подобно воску под огнем. Однако, добравшись до графства Йорк, он нашел в состоянии мятежа некого Филиппа де Колвилля (de Colville), который полагался на силу своей крепости, храбрость своей шайки и обилие продовольствия и оружия. Однако, король приказал ему либо сжечь свою крепость в Драксе (Drax), либо сдать ее, чтобы ее сожгли другие, а затем вызвал войска из соседних провинций, осадил это укрепление и храбро, в короткое время, привел его к покорности, хотя оно и было почти неприступным из-за различных преград — рек, лесов и озер.

Теперь наступило время жатвы, и король, закончив свои дела в городе Йорке и прилегающем графстве, возвращался в южные провинции, чтобы около праздника Святого Михаила, председательствовать, среди прелатов и ноблей на соборе в Лондоне, созванном по поводу как дел королевства, так и по поводу вакантного престола архиепископа Йоркского. По этому делу готовились к собранию и сановники вышеупомянутой церкви, вместе с аббатами и клириками подчиненной провинции, и они остановились на Роджере, архидиаконе Кентерберрийском. С согласия короля они формально затребовали его от его архиепископа, благодаря успешным интригам которого и было устроено все дело его избрания. Когда они с легкостью получили его от архиепископа, который был к этому довольно благосклонен, хотя внешне и казалось, что он лишь неохотно уступает их просьбам, то они добавили к своим просьбам еще одну – чтобы он посвятил его в сан, но не в качестве архиепископа Кентерберрийского, а в качестве легата Святого престола. Это также было с готовностью удовлетворено, и он был посвящен в церкви Св. Петра в Вестминстере. По завершении собора архиепископ Йоркский поспешил на свою кафедру, и после торжественного восшествия на нее (обезопасив себя от случайностей), он лично отправился в Рим, чтобы получить паллий.

Король, который тогда находился в Кенте, заболел сразу после собора, его болезнь усиливалась, и он умер через несколько дней, в октябре месяце, после 19 лет царствования, и был похоронен в Фавершэме (Faversham), в монастыре, который он основал за несколько лет до этого. Известие о его смерти скоро достигло герцога Нормандского, который в это время был занят со своей армией осадой одного восставшего города. Когда его друзья посоветовали ему снять осаду и со всей возможной поспешностью отплыть в Англию, чтобы, из-за задержки, не оставить старым противникам шанса причинить ему какой-либо вред, то он на это ответил (чувствуя себя совершенно уверенным с справедливости своих притязаний), что они не осмелятся на такую попытку. И хотя его друзья очень беспокоились за него, все же он не отказался от осады до тех пор, пока не осуществил своих намерений относительно замка, и в течении этого времени Англия с тревогой ждала его, и в это время в его владениях не возникло никакой смуты. Но давайте прервем здесь мою первую книгу, так чтобы вторая могла начаться с царствования короля Генриха II.