В конце, непосредственно перед смертью этого дурного человека, как утверждалось в многочисленных заслуживающих доверия сообщениях, стены церкви, которую он захватил, и смежного монастыря источали настоящую кровь, которой, как это стало ясно позже, был показан как весь ужас его преступления, так и надвигающееся возмездие. Так, хотя его отпетые приверженцы (которым отказал их ум негодяев) нимало не испугались столь грозного знамения, сам негодяй, во время нападения на вражескую крепость, находясь в середине массы своего войска, был поражен стрелой в ногу от рук простого пешего воина. Хотя, этот свирепый человек вначале и пренебрег своей раной, как пустяковой, все же, спустя несколько дней он из-за нее умер, и унес с собой в ад нерасторжимые путы церковной анафемы. Также, передавали, что двое из его самых свирепых приверженцев, один –начальник кавалерии, а другой – пехотинцев погибли в результате различных случайностей: один умер от падения с лошади, при котором его голова разбилась об землю, и оттуда вывалились его мозги, а другой, по имени Райнер, прославившийся разрушением и сжиганием церквей, отягощенный грузом своих бесчинств, когда вместе со своей женой пересекал море, стал причиной того, что судно, на котором он плыл, стало неподвижно посреди моря. Это вызвало великое удивление моряков и других пассажиров и они обратились к древнему обычаю бросить жребий, и жребий выпал на Райнера, и чтобы не счесть это игрой случая, он был кинут снова, и даже в третий раз, и было однозначно установлена, что это и есть Божье решение, поэтому, чтобы все остальные не погибли вместе с ним, или из-за него, он вместе со своей женой и дурно нажитым богатством был посажен в маленькую лодку. И корабль сразу же обрел способность двигаться и отправился куда направлялся, но ялик затонул под тяжестью грешника и был похоронен в пучине.

Было печальным обстоятельством то, что в Англии пребывало еще два узурпатора, подобных описанному выше — Роберт по прозвищу Мармиум, который изгнал монахов, занял и осквернил церковь Ковентри; и Уилльям Альбемарль (Albemarle), который, нарушая правильные каноны, так же поступил в Барлингтоне. Роберт был сокрушен тяжестью божественного правосудия, но другой, по Божьей милости, пришел к раскаянию и искупил свою вину частыми и щедрыми подаяниями бедным и возведением значительных монастырей. Роберт Мармиум был человеком воинственным и свирепым, лукавым, смелым, и почти ни с кем не был ровней. Наконец, получив славу благодаря далеко распространившимся успехам и осквернению этой благородной церкви, которую населил слугами дьявола, он стал изводить частыми и наводящими ужас нападениями графа Честера, к которому он был особенно недружелюбен, и поскольку располагал значительными силами, он хотел непременно напасть на самого графа,. Но гордо восседая на горячем коне, на виду у обоих противостоящих сторон, он забыл о своей собственной хитрости – он перекопал землю канавами и должен был держась поодаль раздражить врага, — он, по Божьему суду (я говорю именно так!) нечаянно упал в ловушку, которую сам же искусно и тщательно сделал, и оказавшись неспособным вылезти самостоятельно, поскольку сломал себе бедро, он был, в присутствии всех, обезглавлен одним воином противной армии. Это случилось примерно в то же время когда Божья кара настигла и Годфрида Мандевилля, и смерть этого человека за подобные же поступки послужила таким же назиданием. Несмотря на это, Уилльям де Альбемарль не был напуган столь ясно выраженной в смерти этих людей Божьей воле, и еще несколько лет спустя обдумывал совершение подобные же бесчинства, но как я уже говорил, отойдя от этого, раскаявшись и занявшись искуплением, он из рук Всемогущего Бога получил вместо наказания милость.

На девятом году правления короля Стефана, который был отмечен заслуженной смертью этих двух негодяев, король предпринял осаду замка Линкольна, который в то время занимал граф Честер. Пока король находился там и воздвигал укрепления, все его сооружения были разрушены внезапной вылазкой врага, и король удалился с поражением.

Однако, на следующий год он стер неудачу этого дела, когда граф Глостер и другие представители враждебной партии воздвигли крепость в Фаррингдоне (Farrigdon) для того, чтобы самим получить преимущество, а врагу — досадить. Король спешно выступил туда со своим личным войском, поддержанный силами лондонцев, и собранное войско в течении нескольких дней с яростью штурмовала укрепления, и наконец, с великим трудом и кровопролитием, овладело им. Так фортуна склонялась из стороны в сторону, и тем кого она обманывала неприятностями, позже она улыбалась успехом.

И вновь, катастрофы одиннадцатого года его правления затмили его успех. который уравновесил бедствия года предшествовавшего: Ранульф, граф Честера, с которым он заключил соглашение, стал его верным и преданным другом и оказал ему мощную поддержку в Уаллингфорде (Wallingford), и все же очень скоро после этого, король, забыв о своем королевском величии и достоинстве, пленил этого графа, который пришел к его двору в Нортхэмптоне с миром и ничего не опасаясь, и принудил его отдать замок Линкольна вместе со всем тем, что как он считал, граф присвоил. Вследствие этого граф получил свободу, но стал впоследствии непримиримым врагом короля.

Пока в английском королевстве происходили такие события, святой памяти архиепископ Йоркский Тарстэн, после многолетнего достохвального исполнения своих обязанностей и исключительно благочестивой деятельности, нашел, что время его борьбы приблизилось к завершению, и оставив свое достоинство и освободив себя от его бремени, провел свои последние дни вместе с клюнийскими монахами в Понтефракте (Pontefract) и отправился к праотцам в добром старом возрасте. Среди прочих его выдающихся деяний, именно его благочестивой заботе и святому усердию может быть отнесено основание и дальнейшее процветание благородного монастыря Фаунтинс. Об этом его замечательном деянии можно рассказать следующее:

В монастыре Йорка было 12 или 13 монахов, которые будучи пылки духом и отличаясь щепетильной совестью, страстно желали вести благочестивую жизнь согласно с клюнийским уставом, или каким-нибудь подобным ему, а не в точном соответствии с записанным письменно уставом Св. Бенедикта, к ордену которого они хоть принадлежали, но они намеревались взвалить на себя бремя чего-нибудь еще лучшего и более строгого, подобно славному примеру недавно учрежденного цистерцианского ордена, о котором к этому времени уже стало весьма широко известно. Эти люди желали покинуть свой монастырь. Почтенный Тарстэн, лилея замысел и рвение этих людей, на некоторое время после их ухода из монастыря отчески приютил их у себя дома и взлелеял их на груди своей материнской любви до тех пор пока, он не смог обеспечить их всем тем, что хотел, и наконец, он поместил их на место их пастбища. Место это было названо Фаунтинс (Источники), поскольку, и тогда и позже, к вечной жизни утекло оттуда столько вод, сколько их может истечь только из источников Спасителя. Истинно, незадолго до этого, монахи Клерво, которые получили приглашение от благородного человека Уолтера Эспека (Walter Espec) и были посланы блаженной памяти аббатом Бернардом, пришли в провинцию Йорк и приняли в качестве своей резиденции место, которое теперь называется Риво (в то время бывшей страшной дикой пустыней) — место, подаренным им этим благородным человеком. И них Тарстэн тоже распространил свое пастырское благоволение и отческое внимание. Побуждаемые их примером и вдохновившись вести более строгую жизнь, монахи Йорка доверились указанию блаженной памяти аббата Бернарда, и хотя они и были распределены по разным местам, но были едины в своем сердце и они начали с равной энергией и рвением вступать на тот узкий путь, что ведет к жизни. Бог благословил их благословением небес сверху и благословением глубин снизу, благословением плодородных урожаев и обильной шерсти, и все это в таком количестве, что они не только собирали изобилие разных продуктов для нужд служения Всемогущему Богу, но также имели и обильные средства для раздачи милостыни бедным. А то, что они служили Господу Христу подобно образцовым пчелам, ясно видно и из плодов их деятельности и из того, что они, подобно роящимся мудрым пчелам, посылали от себя многочисленные группы святых людей, и не только по провинциям Англии, но даже и в среду варварских народов.