Когда он лежал в постели во время своей последней болезни, будучи уже накануне кончины, то к нему пришел старший одного церковных домов, которого я хорошо знал, и который был человеком уважаемым и искренним, и смиренно просил его, чтобы он соизволил подтвердить, с приложением своей собственной печати, благочестивый дар святых людей, как делали его преподобные предшественники, которые ради любви к Богу, подтверждали дарения этому дому заверяя их в подлинности. На эту просьбу он ответил: «Смотри, я умираю, и поскольку я боюсь Бога, то я не хочу делать то, о чем ты просишь», и он столь твердо упорствовал в своем решении, что такой дар мог быть дан кому угодно, но только не философам такого рода. Но то, что его намерением во время жизни было в большей степени стричь, а не пасти агнцов Господних, ясно проявилось при его уходе – поскольку уже лежа при смерти, этот престарелый прелат продолжал хранить в сокровищнице многие тысяч марок серебра, тогда как так много христовых бедняков страдали от нужды. Когда он больше не мог восседать на своих богатствах, он запоздало завещал раздать часть из них бедным, часть отдать церквям, а часть — своим друзьям и родственникам. Но после его смерти король, посредством своих чиновников, захватил все, что было найдено, и изъял то, что не нашел у тех, кому это было дадено, говоря, что богатства накопленные любым человеком, после его смерти являются единоличной собственностью короля. По воле Божьей, это случилось именно так, чтобы и другие могли устрашиться этим примером и понять, что следует копить свои сокровища на небесах, куда никакой вор не проползет тайком, и не прорвется никакой грабитель.

Сразу же после этого, на примере архидиакона Иоанна, всем ясно было явлено правосудие Божие. Этот человек, лукавый и жадный, который был советником и помощником архиепископа во всех вещах, последовал за своим хозяином на следующий день, также оставив все свое добро королю. Таким образом, эти два человека, неразлучные при жизни, были и в смерти разделены самым коротким из возможных промежутков. Описанный архиепископ умер на 28-м году после своего посвящения, и сразу же архиепископство йоркское попало в руки короля, и престол Йорка оставался вакантным в течении 10 лет.

Именно в эти времена весьма печально известный священник Сверрир, по прозвищу Биркбейн (Sverre Birckebain) захватил власть в той части Германии, что именуется Норвегией, и долгое время свирепствовал там имея титул короля. Наконец, после кончины властителя этой страны, он получил управление над ней как бы законным образом, быть может ради того, чтобы по Божьему промыслу испытать тот же конец, что и прочие короли этой земли. Поскольку, как говорят, в течении более чем 100 лет, хотя много королей сменило друг друга, но ни один из них не окончил свои дни по старости или от болезни, но все они погибли от меча, оставляя царское достоинство своим убийцам, которые становились при этом как бы законными наследниками, так что, воистину, восклицание «Ты убил, и еще вступаешь в наследство?» (3 кн.Царств, 21, 19), очевидно, приложимо ко всем, кто правил там в течении столь долгого времени. Знать этой страны, незадолго до этой узурпации власти этим священником, возгорелась благочестивым рвением найти средство, чтобы устранить это позорное зло — которое из-за давности обычая стало уже законом, — и постановила, чтобы новый король был торжественно посвящен в короли путем священного помазания и коронован, так чтобы в будущем никто не посмел поднимать руку на помазанника Божьего. Поскольку до этих пор, никто в этой стране не был посвящен в короли на церковной церемонии, а просто тот, кто жестоко убивал короля, с этого же момента и принимал королевское достоинство и власть, чтобы вскоре после того и самому испытать ту же судьбу от рук своего убийцы, в соответствии с законом неискоренимого обычая. По некоему роду христианской простоты, то чтобы это постановление и самом деле осуществилось, поддержало множество людей, поскольку до сих пор никто из прежних королей не озаботился о том чтобы в торжественной церемонии не излить на себя королевское помазание.

По этой причине, после смерти Хокона, наследника короля Инга (которого он же и убил) (прим.пер.: Инг — король Норвегии 1142-1161, Хокон II, его племянник, сын его брата Сигурда, король 1157-1162), когда оказалось, что право на наследование принадлежит некоему юноше по имени Магнус, племяннику этого Инга (точнее двоюродному племяннику — прим.пер.), то наиболее мудрая и благородная часть королевства, по общему согласию, решила, чтобы этот юноша и был бы торжественно посвящен в короли в качестве помазанника Господа и был бы удостоен диадемы. Так и было сделано. Теперь они полагали, что этот государь стал для них священным и позор прежнего порядка будет устранен. Но когда этот Магнус, который теперь повзрослел, процарствовал в течении нескольких лет, равно с энергией и с успехом, и все полагали, что сделано уже достаточно для предотвращения бурь узурпации, злой умысел дьявола, в качестве своего орудие, породил вышеупомянутого священника с тем, чтобы тревожить мир этого христианского народа.

Прослужив некоторое время в полученной им церкви и исполняя богослужения, этот действительно смелый и лукавый человек, умеющий внушить к себе необычайное доверие, начал стремиться к королевской власти. Вскоре он обратил свой взор на целый округ, и стремительно продвинулся в осуществлении задуманного плана, хитростью собрав вокруг себя банду смелых и отчаянных людей, привлеченных надеждой на грабеж, и укрываясь в непроходимых пустынях как в крепостях, он раздражал короля своими бесконечными набегами. И когда суверен преследовал его с многочисленной армией, он хитростью обратился в ложное бегство, остановился в неких известных ему узких проходах, и там так разбил королевские силы, так несчастливо попавшие в окружение и в ловушки, что сам король, вынужденный прятаться среди мертвых тел, лишь с трудом смог бежать от врага. Возликовав от этого успеха, и ежедневно получая пополнение, он еще заполучил и флот, который дал ему возможность захватить несколько провинций этого королевства. Однако, король собрав свои силы и снарядив флот, выступил на врага. Сверрир был об этом осведомлен, и еще раз хитро устроил ложное бегство, отступив далеко в море. Когда об этом стало известно королю, то он поверил, что уход этих грабителей был настоящим, и вернулся с флотом в один порт. Здесь, когда армия радовалась победе над врагом, и дала себе волю, устроив с роковой беспечностью пир, этот мерзкий священник вместе со своими сторонниками, на следующую ночь, вошел в гавань и напал на королевские войска, которые были одолены вином и сном, и без большого труда уничтожил почти всю вражескую армию, вместе с отцом короля (ярлом Эрлингом, мужем Кристины, дочери короля Сигурда I — прим. пер.) и прочими знатными людьми. Однако, когда прочие пали, король бежал и укрылся (как говорили) на несколько дней в находившемся там женском монастыре, и безуспешно разыскиваемый врагами, по воле Божьей, сумел от них скрыться.

Тиран, возликовав при этом бедствии и опустошении, которое он причинил своему врагу, с жестокостью равной его дерзости проходил повсюду с триумфом, выказывая себя подавленным обывателям в качестве беспощадного хозяина. Но король, скрывшись на некоторое время, вернулся в безопасное место к своим друзьям и начал постепенно увеличивать свои силы и собирать со всех сторон союзные войска. Теперь, защищаясь от хитростей своего врага он был осторожен, и наконец, с огромным множеством войска выступил против него. Оценив теперь обстановку, Сверрир увидел, что после своих прошлых неудач юноша стал действовать более осторожно и сдержанно, и что он имеет превосходство в числе кораблей и войск. Тогда он обратился к колдовству. У него в свите была одна дочь дьявола, могущественная в колдовстве, и достойная того, чтобы ее сравнили с ее предшественницами старых времен, о которых благородный поэт заметил, что: