Поскольку здесь представляется возможность, я коснусь некоторых предметов, связанных с выдвижением и возвышением этого Роджера, поскольку в его наипечальнейшем конце можно узреть глубину божественного промысла. В царствование Вильгельма Младшего он был бедным священником, живущим только своей службой, как мы уже говорили — в Кане. Во времена, когда Генрих Младший вел войну против своего брата короля, то во время своего путешествия он случайно завернул вместе со своими спутниками в церковь, где служил Роджер, и попросил его отслужить для него мессу. Священник, удовлетворивший эту просьбу, был столь же готов приступить, сколь был проворен и во время самой службы. Обоими этими вещами он столь понравился воинам, что они заявили, что такой капеллан настолько пригоден для службы в армии, что другого такого и не найти. И когда королевский юноша сказал: “Следуй за мной”, он примкнул к нему столь же тесно, как когда-то Петр примкнул к Господу Небесному, когда тот произнес такой же приказ. И как Петр оставил свою лодку и последовал за Царем царей, так и этот человек оставил свою церковь и последовал за благородным юношей, став, к радости и его и его воинов, их капелланом, и таким образом, он стал слепым поводырем, ведущим слепых. И хотя он был совсем неграмотным, но оказался столь ловок по природе, что стал очень ценен для своего господина и вел его самые сокровенные дела. Впоследствии, когда его хозяин стал королем, то он выдвинул его на епископский престол Солсбери, чтобы вознаградить за услуги, оказанные как до начала, так и во время царствования. И более того, как человеку сведущему во многих делах, надежному и старательному, он поручил ему вести такие общественные дела, которые были связаны не только с церковью, но которым подобало быть в ведении второго лица в королевстве.

Наконец, получив благодаря своим духовным и светским должностям большие возможности для развития своей скупости, он накопил несметные богатства, но не для того, чтобы употребить их за пределами своего дома и не для раздачи бедным, но ради самых тщеславных применений. Он построил в Девизесе (Devizes) и Шербурне (Sherbourn) два благородных замка с самой дорогостоящей отделкой, выказав свое стремление сделать их самыми несравненными во всем королевстве. Он также получил у короля, который не отказывал ему ни в чем, престол Линкольна для своего племянника Александра. Этот человек, будучи также расточительным, и соревнуясь со своим дядей, возвел за самую баснословную сумму два великолепных замка, но поскольку сооружения такого рода плохо согласовывались с его епископским званием, то для того, чтобы замять одиозность этих построек, и чтобы стереть это пятно, он основал такое же число монастырей и населил их духовными братствами. И когда знаменитый король Генрих, вымогая у своих прелатов и ноблей королевства клятву соблюдать верность его дочери, когда та наследует королевство, то епископ Солсбери (как уже упоминалось выше) не только с готовностью дал клятву за себя, но как муж рассудительный и второе лицо после короля, он, как ему и поручил король, тщательно обосновал это дело, для сведения тех, кто тогда был еще должен принести присягу. Но по смерти Генриха, который был творцом всего его мирского величия, он поступил вероломно по отношению к его законной наследнице, поскольку Стефан, который и сам был связан тем же обязательством, стал соблазнять его присоединиться к своей партии, и тем самым он не только не боясь ничего совершил клятвопреступление, но и подал примечательный пример другим.

По восшествии Стефана на трон он вел себя таким образом, что всем казалось, что благодаря своей преданности, он пользуется личным доверием короля. Однако, Стефан не был благодарен ему за все эти благодеяния и был назначен Божьим гневом быть орудием мести каждому такому епископу, чьи дела не сообразуются с его достоинством, и теперь он терзал его как будто тот был незначительным лицом – вначале заключив его в тюрьму, затем голодом, и наконец, угрозой подвергнуть наказанию его племянника (который был королевским канцлером), так что тот отдал два благородных замка, в которых находилась его казна. Острота горя, выраженная им, когда все это случилось, согнула его отравленное любовью к мирским вещам сердце, в соответствии со справедливейшим замечанием Св. Григория: “Как у кого сильна любовь к мирским вещам, так и горе у того будет столь же сильно, когда он их лишиться”. В конце концов, пожилой епископ не перенес своего горя и впал в безумие, делая и говоря вещи крайне неприличные и еще больше горюя из-за потери тех вещей, строительством и собирательством которых он так сильно прогневал Бога, и по божественной каре, самую видную жизнь он окончил самым жалким образом. Александр, епископ Линкольна, который был взят вместе с ним, таким же образом подвергался угрозам, чтобы отказался от замков, что он построил, и после отказа от них он, хотя и не без затруднений, был освобожден,. Если бы он был мудрым, то должен был бы с уважением отнестись навлеченному на него божественному суду и перейти к более благоразумным занятиям. Хотя король и являлся орудием Божественного гнева против этих выдающихся епископов, однако, эти события не принесли ему ничего хорошего поскольку, как покажет будущее, он не уделял внимания священным предписаниям.

По прошествии нескольких дней в Англию прибыла императрица Матильда, дочь короля Генриха, и пробудила угрызения совести у многих благородных людей, когда они вспомнили о клятве по поводу престолонаследия, которую они раньше принесли ей, тогда как другие, по своему настрою, несколько опасались выступать против короля Стефана. Таким образом, королевство разделилось – одни были на стороне короля и помогали ему, а другие – императрице, и полностью оправдались божественные слова: “Каждое царство, разделившись против себя, приходит в упадок”. (от Луки 11,17. Русский перевод: “Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет”). Таким образом, Англия была постепенно настолько разграблена и опустошена обоюдными враждебными действиями, грабежами и пожарами, что будучи самой цветущей, теперь она представляет из себя самое опустошенное королевство. Уже пропал всякий страх перед королевской властью, исчезла вся сила общественного порядка, отступил страх перед законом, и кругом бродили насилие и распущенность. Каждодневно умножалось зло, церковная музыка превратилась в траурную, а люди оплакивали все новые и новые утраты. Таково было положение дел в Англии. Граф Анжуйский вторгся с войском в Нормандию, и в короткое время подчинил ее от имени своей жены и сына, и не нашлось никого, кто бы смог противостоять ему в этом нападении, поскольку он мудро согласовал свои действия с королем Франции, который оказался с ним в союзе против короля Стефана. Поэтому, с этой стороны не возникло никаких препятствий, могущих помешать успеху его планов.

На шестом году своего правления король Стефан приступил к осаде замка Линкольна, в который хитростью вступил Ранульф, граф Честера, и с тех пор владел им. Осада продлилась от Рождества до Богоявления Господа нашего (то есть от 25 декабря до 6 января. Прим. перев.). Чтобы снять осаду граф привел с собой своего тестя, графа Глостерского (кровного сына короля Генриха), и некоторый других бесстрашных ноблей, вместе со значительными силами, и объявил королю, что если он не отступит, то они его атакуют. Однако, король, будучи осведомлен о своих противниках, собрал со всех сторон войско, и поставив его вне пределов города, чтобы встретить своих противников, он совершенно уверенно подготовился к битве, поскольку сам он был наихрабрейшим воином, и за ним была армия, превосходящая врага численностью. Вдобавок, вражеское войско, совершившее длинный зимний поход, казалось скорее нуждалось в отдыхе, чтобы восстановить свои силы, чем рассчитывать столкнуться с опасностями войны. Однако, те, хотя и уступали в численности и снаряжении и превосходили одной только смелостью, все же рассудили, что на таком расстоянии от дома они не найдут убежища во враждебной стране и бесстрашно ринулись в схватку. Спешившись сам со своим отрядом, король поставил свою конницу в авангарде, чтобы та предприняла или отразила первый удар. Но та была побеждена и обращена в бегство первой же атакой вражеских коней, и весь удар пришелся на то отряд, в котором находился король. Там схватка бушевала с наибольшей яростью, сам король сражался в первых рядах, и наконец, был взят в плен, а его отряд рассеян. Победившее войско триумфально вошло в город для грабежа, а королевский пленник был отослан к императрице и заключен под стражу в Бристоле.