Лоусен сглотнул и заставил себя посмотреть на девушку. Взгляд сам собой соскользнул на блестящую нижнюю губу.
— Тогда можете оттрахать меня так, чтобы я забыла свое имя? — выдохнула Каро, прыгая в пропасть.
Лоусен напомнил себе копье — с наконечником в штанах. Брошенное рукой мастера, оно отчаянно стремилось достичь цели. Но в следующий миг Лекс треснулся головой о крышу салона. И это вывело его из состояния неопределенности, повисшего в машине.
Лоусен прочистил горло и пристегнул Каро. Кашлянул еще раз, отодвинулся и пристегнулся сам — словно прицепил себя ремнями к смирительной койке. Включил зажигание и постарался сосредоточиться на выезде с парковки. Надо подождать, пока пульс в паху не утихнет достаточно, чтобы он, Лекс, смог внятно связать два слова вслух.
Только подобравшись к выезду на дорогу, Лоусен ответил:
— Каро, поверьте, ни один мужчина в мире не ответит отрицательно на подобный вопрос. Независимо от реально достигнутых результатов.
Внутренняя истерика Иви достигла пика. Она готова была заверещать, насколько ее все достало, насколько она просто хочет спать! Чтобы потом, когда она проснется, Кристоф был жив, тетя Джудит здорова, а она сама могла бы играть в ВоД с утра до ночи. «Стоункор» бы уже загвоздился в первой десятке, а Лекс Лоусен… не был бы ее коллегой.
Каро до боли закусила губу и досчитала до пятнадцати. Только потом осмелилась вновь посмотреть на Лоусена. До чего невероятный мужчина. Если… если он в самом деле не импотент, то остается только поражаться его невообразимой стойкости и тактичности. В который раз Лекс ведет себя так, чтобы у Каро оставалось пространство и время прийти в чувство, взять себя в руки, сделать вид, будто ничего не случилось… Она умеет выглядеть хладнокровной, но быть хладнокровной она может только в игре.
В отличие от него.
Впрочем, нет. Лекс тоже остается хладнокровным только в игре. Просто в отличие от Каро Лоусен играет не с людьми, а в людей, и — абсолютно всегда.
Так ведь? Черт, раньше подобные умозаключения звучали убедительнее. Она сама-то в это еще верит?
— Думаю, нет смысла говорить что-нибудь намеренно провокационное, — пробормотала Иви.
— Я тоже так думаю, — согласился Лоусен. — Я — мужчина, Каро. Мужчина с далеко идущими планами, а не упаковка успокоительных таблеток. К тому же, поверьте мне, подобные таблетки не помогают.
— Вы что, уже пробовали?
— Я, Каро, в свое время чего только не пробовал. — Иви затихла, понимая, что, кажется, впервые слышит какую-то фразу от Лекса о нем самом. Она не ожидала, что мужчина ответит. Скорее, ему следовало бы пуститься в витиеватые, сложно построенные рассуждения, которые затуманят ее и без того обмякшие мозги.
— Моя бывшая жена изменила мне с моим братом, пока я отвозил ее мать в санаторий за городом, — признался Лоусен. — Вероятно, она изменяла и до этого, но тогда я застал. — Он невесело усмехнулся и добавил с сожалением человека, оплакивающего разбившуюся мечту. — Она была очень красивой.
— И очень глупой, — выдохнула Каро, не сводя глаз с Лекса. И на мгновение ей показалось, что он с облегчением выдохнул, получив, наконец, подтверждение ненапрасности затраченных усилий.
— О, безусловно! Она понятия не имела, кто такие Диоген, Шпенглер и Хёйзинга. А вы еще поди и Кьеркегора читали? — В кратком взгляде мужчины Иви увидела какое-то обновленное выражение.
— Я чего только не читала, — отозвалась Каро, копируя его недавнюю интонацию. — Тетя Джудит всегда усердствовала над моим образованием. Увы, к ее неудовольствию, художественная литература меня не особо влекла. Тетя, знаете ли, страшно любит Достоевского, особенно это его «Преступление и наказание». А я как-то больше по философии и науке.
— Ваша тетя библиотекарь? — Лекс остановился на светофоре. Каро вдруг поняла, что даже не спросила, куда Лекс ее везет. Кошмар.
— Доктор искусств. Работала на кафедре иностранной литературы в…
Иви замолчала. Возможно, поняла, что собирается рассказывать что-то личное, по существу, постороннему человеку. А оно ему зачем?
— Расскажите о ней.
— Для чего? — Тут же последовал вопрос. Лекс хмыкнул: другого и не ждал. Даже если все очевидно, Иви хочет, чтобы он говорил вслух. Чертовка. И маленькая стерва, да.
— Ваша тетя — важный для вас человек. А мне интересно все, что имеет для вас значение.
На сей раз Каро не учуяла никаких подвохов. То ли потому, что их в самом деле не было, то ли потому, что чутье притупилось от постоянного общения с этим человеком.
— Тетя Джудит — младшая сестра моего пропащего отца. Она всегда будто чувствовала вину, что он оставил нас. Поэтому всерьез занималась нашим с Кристофом воспитанием. Особенно, когда мама уехала.
— Почему она уехала, кстати?
— Она ученный. И… ну, она немка. Осела здесь, когда влюбилась в отца по молодости. Но сколько я ее помню, все время хотела вернуться. Со временем она подала резюме в несколько европейских лабораторий, и в одну ее пригласили. Мама хотела забрать меня с собой, но я выросла здесь, да и мой немецкий отнюдь не так хорош, как ее. Кристоф уже работал, мы знали, что он не сдвинется с места. В общем, все сочли возможным мне остаться с братом и тетей Джудит.
— Вы часто видитесь с матерью? — Заинтересовался Лоусен.
— Как правило, дважды в год. А что насчет вас и ваших родителей? — не осталась в долгу Каро.
— Я оборвал отношения со всей семьей, кроме Уэйла.
— Это связано, — Каро осторожно подбирала слова, — с их реакцией на ваш развод?
— И с их реакцией на его причину. Видите ли, если бы я был лучше моего брата, Фиби бы никогда… — Он мотнул головой, больше не желая говорить об этом. — Ваша тетя заболела после смерти Кристофа?
— М-м, — Каро покачала головой. — Раньше. Но его смерть, конечно, подкосила ее.
— Полагаю, прежде именно Кристоф оплачивал лечение? — Лекс не дождался ответа Иви и коротко улыбнулся: еще одна головоломка сложилась.
— А когда эти расходы легли на ваши плечи, вы бросились искать работу проектировщика, потому что доход от стримов нестабилен, верно?
— Верно.
— Вы ведь знаете, что могли бы получать донатом намного больше?
— Могла бы, — фыркнула Каро, отвернувшись к окну. Лекс умилился: честное слово, местами как ребенок.
— Что вас останавливает? — Подтолкнул он Каро к ответу. — Не говорите, что не уверены в своей привлекательности.
— Вы же были женаты, мистер Лоусен. Вы должны знать, что женская неуверенность в собственной привлекательности — это наш третичный половой признак. Мы рождаемся с ним так же, как с двумя другими.
Лекс от души рассмеялся:
— Я вам не верю. Это не может говорить тот, кто утверждает, что человек, лишенный сомнений, счастлив. — Лекс наскоро скосил на Каро взгляд, чтобы не сильно отвлекаться от дороги, и увидел печальное лицо. А кто сказал, что, рассуждая о сомнениях и счастье, она говорила о себе? Подводный камень был очень скользким, и Лекс сознательно поторопился убраться с него прочь. Ему едва-едва удается восстанавливать ее внутреннее равновесие.
— Ну так, Каро, вы не ответили. Почему вы не хотите, как другие стримерши, вывести веб-камеру в эфир и стримить так, чтобы вас видели? Разумеется, это потребует от вас дополнительных усилий, чтобы всегда хорошо выглядеть, но вы же понимаете, что отдача аудитории их окупит.
Вопреки ожиданиям мужчины, Каро надолго задумалась. Она чуть согнулась в кресле. Облокотилась рукой о небольшой выступ у бокового окошка и принялась, размышляя, пальцами мять губы. Далеко не впервые Лекс заметил за ней подобный жест.
— Каро? — позвал он, когда ждать стало невыносимо.
— Слушайте, я не феминистка, ясно? — Выпалила Иви невпопад.
Лоусен без слов изумился: «Да что ты, тебя никто не обвинял!».
— Понимаете, я хорошо осознаю, в какое время мы живем, — продолжала Каро, неосознанно жестикулируя. — У женщин, наконец, есть паспорта и права — водить машину или занимать практически любую должность. И в медиа-пространстве считается, что женщины сегодня — такие же контент-мейкеры, как и мужчины. Но… Ох, не знаю, как объяснить! — Каро вздохнула. — У нас наконец-то есть права полноценно заниматься тем же, чем занимаются мужчины. Но большинство женщин не хочет делать интересный контент. Они предпочитают выезжать на собственной сексуальности, и устраивать скандалы, если кто-то из зрителей этой сексуальности нарушает правило музея: смотри, но не трогай.
