– Спасибо! – выдохнул он с улыбкой. Голубой лед погас. Тело медленно соскользнуло в геенну.

– Вот и все. – Прошептала я, поднявшись.

По лицу текли слезы. Кем бы он ни был, что бы ни сотворил, тенью, эхом, легким дуновением ветерка во мне все же оставалась та тоска по нему – тому, кого несмотря на боль и предательство все же любила та, которой навеки принадлежало мятежное сердце Падшего Архангела…

6.

Огненная орда

Император взлетел в небеса, что видели всю эту историю – от начала и до конца, и долго кружил в них, оглушая изводящим душу рыком. Когда же тень его растаяла в воздухе, развеявшись белым облаком, начали уходить и другие драконы – в последний раз сотрясая яростным ревом, от которого закладывало уши, все вокруг. Две тени скользнули вниз и сделали несколько кругов вокруг меня.

– Алатар! – вырвалось из тех глубин, что принадлежали Касикандриэре. – Асатар! – вылетело следом. – Аматар! – братья, сыновья Императора. Алекс, Данила и Спиридон. Наши жизни вновь соприкоснулись. Вот почему моя кровь действовала на этих троих – мы кармически связаны!

Я проследила за ними и, убедившись, что бездыханные Охотники и санклит зашевелились, перевела взгляд на «льдину». Совсем уже маленькая, она медленно погружалась в лаву под тяжелыми взглядами геенцев.

– Мама!.. – услышала я крик и едва успела остановить Дариана, бегущего к разлому. – Пусти! – разъяренный, он отлично сражался, уложив всех, кроме нас с Гораном и Гайи.

Прижав его, стоявшего на коленях, к земле, мы, как и он, смотрели на Барбелло. Она стояла на краю, время от времени отмахиваясь мечом от демонов, что в панике по нему носились с криками.

– Помни, кто ты, сын! – геенна накрыла остров тягучей алой волной, и он исчез в ней навсегда.

– Да, помни, кто ты, Даниар. – Повторила я, покосившись на него. Он перевел взгляд на меня. Сколько бы столетий ему ни исполнилось, сейчас это был осиротевший мальчик. Которому требовалось только одно – чтобы его крепко обняли. Что я и сделала. Он вздрогнул всем телом, пытался оттолкнуть, а потом обмяк и разрыдался. Слезы рвали его на части – так умеют плакать только мужчины.

Но долго успокаивать полукровку драконо–демона, забирая его боль, времени не имелось. Назревала серьезная проблема. Мой тревожный взгляд обратился на геенцев, стоявших по краям разлома. Думала, после выполнения «миссии» они, как и драконы, вернутся туда, откуда их призвали. Но огненные люди, похоже, избрали иной путь.

– Искушение, да? – я усмехнулась с горечью. Люди – не зря это слово пришло мне на ум. От геенцев, проводников воли Господа, несло чисто человеческими чувствами. Они буквально смердели гордыней и завистью. И вовсе не горели – прости господи, за иронию – желанием возвращаться «по прописке».

– Саяна, что? – Горан встревоженно вгляделся в мое лицо.

– Геенцы собираются истребить всех демонов в преисподней. – Ответила я встав и не отрывая взгляда от огненных людей, что молча двинулись прочь от разлома – в сторону ближайшего городка.

– Так стоит ли им мешать? – спросил Сэмуэль.

– Ну, да, вам не привыкать геноцид устраивать! – едко ответила я. – Стоит только Библию полистать, там полно такого! Но не ты ли мне говорил, – мисс Хайд посмотрела на Гидеона и процитировала, – прежде, чем что–то сделать, подумай, дарует ли Господь тебе прощение за это; помни, душа – зеркало истины?

– Мои слова. – Аквариус кивнул.

– Если отойду в сторону, я себя точно потом не прощу!

– Но если на то воля Господа! – не унимался Сэмуэль.

– Это сдуревшие от власти, ненависти и жажды крови геенцы!

– Светлая! Нельзя противостоять Господу!

– Мы в разного Господа верим, господа Архангелы! – отрезала я и пошла наперерез геенской армии.

Они дошагали до меня и остановились. Один из них вышел вперед, постоял, словно раздумывая, или надеясь, что я опомнюсь и убегу в страхе, и подошел ближе.

– Уйди с нашего пути, ангел. – Прошептал он.

– Этого не будет.

– Тебе нужно всего лишь сделать шаг в сторону.

– Слова, достойные Люцифера!

– Или ты отойдешь, или мы пройдем по твоему трупу!

– Рискни! – прошипела я, сделав шаг вперед. – Но сначала загляни в свое сердце, если оно у тебя есть, и найди там ответ на простой вопрос: почему ты это делаешь? – в огненных глазах что–то промелькнуло. – Понял, да? Люцифер свергнут, Трон пуст. Остановись, пока можешь! Побори искушение!

– Наивный Ангел, – он поднял руку вверх, ухмыльнулся и прокричал, издевательски улыбаясь, – за мной! – огненное плечо небрежно задело меня, мгновенно спалив кусок одежды.

Огненная орда двинулась вперед. И даже песок под их ногами обращался в пепел. Они обтекали меня, заставляя ронять злые слезы и стискивая кулаки. От влаги в глазах сталактит, росший из купола над адом, двоился и дрожал. Огромная «сосулька» тоже плакала, но всей ее воды не хватило бы, чтобы потушить пожар, полыхающий в душе Ангела.

– Саяна! – Горан пробился ко мне и обнял. – Не плачь! Если бы я только мог тебе помочь!

– Ты можешь. – я вытерла щеки и улыбнулась. – Скажи Эльзару – пусть раздевается!

– Уже отжала моего дракона, кто бы сомневался! – пробормотал Драган, когда я запрыгнула Эльзару на спину.

– Добурчишься, возьму с собой кого–нибудь другого! Где там Охотники?

– Даже не думай! – прорычал он, забираясь на дракона.

– Ная, вы все поняли? – госпожа Ангел посмотрела на Стратим.

– Да, Светлая! – женщина с улыбкой кивнула, и через секунду Жар–птица взмыла в небеса.

Я не знала, получится ли воплотить задуманное в жизнь. Но помнила главное правило – всегда борись до последнего, а когда сдашься – поплачь и попробуй еще раз! Так учили Глеб и дед. Да и в жизни по–другому не выходило.

Это как в басне про двух лягушек, которые упали в кувшин с молоком, одна сдалась и утонула, а другая взбила лапками масло и выбралась наружу. В этой сказке лишь два момента, которые меня настораживают: не поймали ли потом вторую лягушку, чтобы она стала вечной маслобойкой в хозяйстве, и что делать, если в твоем кувшине вовсе не молоко, а вода?

Но сейчас не до этого. Пора начинать. Я кивнула Стратим, и она устремилась к молочно–голубому сталактиту. От ее пышущего жаром оперения по «сосульке» побежали белесые ручейки. Но когда она добралась до ее основания, холод, что царил наверху, не позволил повторить тот же трюк – стоило поверхности подтаять, он тут же сковывал жидкость обратно в лед.

– Господи, помоги, – прошептала я, – не верю, что тебе угодны тысячи смертей! Там женщины и дети! Там полукровки! На них нет греха Отступников, их предков! Останови убийц, Господи! Помоги этому миру возродиться, дай ему шанс!

По телу пробежала искорка, от сияния стало тепло. Я с надеждой вглядывалась в купол у сталактита, около которого кружил Эльзар, пока не увидела их.

– Ага! – изо рта вырвался торжествующий крик и клубочек пара.

– Что, невозможная моя? – Горан еще крепче сжал мою талию.

– Смотри! – мисс Хайд ткнула пальцем в извилистые трещины у основания «сосульки».

– И как нам это поможет?

– Иногда трещины нужны, чтобы впустить свет. – Сами по себе прошептали губы, и на этот раз я не стала зажимать их рукой, вместо этого прошептав, – если Ты сделал меня Дарующей прощение, то знай – они прощены!

Мой Свет ударил вперед. Туда же полетела секундой ранее брошенная сильной рукой Горана Гефестиона с крестиком Георгия на рукояти. Последними стали огненный кнут и мольба. Сталактит вздрогнул, замер, словно прислушиваясь к себе, а потом…

Зигзаги трещин с оглушающим треском поползли по его основанию. Я затаила дыхание. Сквозь них начали просачиваться крошечные капельки. А следом побежали ручейки! Купол отразил наш торжествующий вопль и гулко вздрогнул.