– Не переживай, малышка, – прошептала госпожа Ангел, – тебя эти исчадия ада не тронут.

– А нас? – прошептал Горан.

От ответа меня спас непонятный звук, что равномерным стуком, который сопровождался шарканьем, взлетал к каменным сводам и возвращался обратно, напоминая бой маятника, впивающийся в мозг.

– Тихо. – Прошептала я, отступив назад и перестав сиять.

Звук становился все громче, пока мы не увидели скрюченную старуху в лохмотьях, железным посохом отмеряющую свои шаги. Едва переставляя ноги, что волочились по земле, она брела вперед, освещая себе дорогу факелом с мертвенно–голубым светом. Стараясь идти максимально тихо и держаться на расстоянии, я двинулась за ней следом. Пройдя по скальному выступу, что нависал над паутиной, старуха свернула в пещеру.– Скоро, да… – шамкая беззубым ртом, сказала она, подсвечивая себе факелом и пристально разглядывая свисающие с потолка коконы из паутины. – Скоро, мои маленькие, да. Увидите, какой подарочек вам Эринния приготовила! – старуха довольно захихикала. – Скоро, да…

Один из коконов заходил ходуном, словно его дубасили изнутри маленькие кулачки. Я с трудом подавила крик и рвотный рефлекс, когда он начал расползаться по швам, а из прорех в паутине показались маленькие черные лапки. Следом наружу шустро вылез паучонок. Замерев, он огляделся и, помедлив, прыгнул на Эриннию.

– Вот несмышленое–то, кусаться вздумал! – она добродушно смахнула его на землю. – Я тут не про твою честь, вразумей! Погодь остальных. Скоро уж, да. – Старуха закивала сама себе, глядя, как и остальные коконы пришли в движение.

Разрывая их, наружу хлынули пауки. Вскоре их пристанища опустели, напоминая разорванные тряпичные сумки. Глядя на живую паучью волну, я попятилась, заставив и остальных отступить подальше. В голове бился один вопрос – чем они тут кормятся? Чтобы вымахать размером до автомобиля? Ответ не замедлил найтись.

– За мной, детишки, – старуха живо заковыляла прочь из пещеры. – Идите за бабушкой Эриннией, да. – Паучки, как шлейф за королевой, поспешили за ней, черными волнами накатывая друг за друга. Мы последовали за этой странной процессией.

Спустившись в какую–то яму неподалеку, старуха дождалась, когда все «детишки» оказались на ее дне и, как щенятам наказав сидеть и ждать, кряхтя поднялась обратно и вцепилась в рычаг в скале. Подземелье наполнил дикий скрежет. Откуда–то снизу медленно поднялась подцепленная крюком клетка. И… о, господи, в ней кто–то был! Увидев Эриннию, узник начал бесноваться, бросаясь на прутья своей тюрьмы и яростно воя. Тяжелая клетка начала медленно раскачиваться из стороны в сторону.

– А ну утихни! – старуха с силой ткнула внутрь своим посохом. – Ничто тебе не поможет. Поздно, да.

Тонко взвыв, как животное, которое чувствовало, что пришел его час, узник сжался в комок на дне. Эринния повернула рычаг, и клетка, зависнув на секунду над ямой с паучками, начала быстро опускаться вниз. «Детишки» разбежались в стороны, когда она с глухим ударом встала на землю, потом самые любопытные осторожно подползли поближе. Подрагивая на маленьких черных лапках, как на пружинках, они скользнули внутрь.

– Пошли прочь, прочь! – закричал пленник, вжавшись спиной в прутья. – Прочь!

Паучки отступили – но всего на секунду. Затем самый смелый прыгнул на мужчину. Он начал отбиваться, но остальные мощной волной хлынули внутрь клетки и облепили жертву. С дикими воплями пытаясь отбиваться, он махал руками, катался по полу своей тюрьмы, а потом просто затих. Тело вздрагивало еще недолго, и наконец, замерло навсегда.

– Кушайте, детки, кушайте, да. – Глядя на них сверху с умильной улыбкой, напутствовала своих адских подопечных Эринния. – Человечки–то, они вкусные, да. Ешьте, детки, скоро мама придет!

Дрожа в шоке от увиденного, я вздрогнула. Мама?! Твою ж дивизию! Но обдумать «новость» госпожа Ангел не успела. Волна холодного воздуха пошевелила волосы на моем затылке. Я медленно обернулась, затаив дыхание. Крик замер в горле, вызвав удушье, как будто чем–то подавилась.

Прямо на выступе скалы над нашими головами сидел громадный паук – размером как раз с машину, как и говорил Аспид. И у этой зверюги был женский торс – грудь, голова, длинные светлые волосы и голубые глаза, которыми она нас внимательно разглядывала!!!

– Никогда таких не видела, верно? – насмешливо спросила она, в один прыжок спустившись и встав перед нами.

– Д–да. – Выдавила я сиплым шепотом, оторопело глядя на эдакого кентавра – только вместо коня – паук.

Из большого овального брюшка темно–фиолетового цвета под резкими углами росли ноги, как у краба – толстые в основании, острые на конце. Вот что значили лучи, которые расходились в разные стороны от лика, выточенного в камне – это были паучьи лапы. На каждой из восьми ног вился тонкий золотой узор символов. Похожие я видела на вратах храма Офель.

Остальное было человеческим на вид – тонкая талия, пупок, красивые девичьи груди, изящные плечи и руки, волна светлых волос. Лицо, слегка надменное, казалось маской – что–то проскальзывало иногда на долю секунды под этими классически красивыми чертами, но всего лишь на миг – такой мимолетный, что ни за хвостик не ухватить, ни успеть разглядеть истинное.

– Я тоже в первый раз вижу Ангела Жизни. – Мать демонов приблизилась, и Горан тут же в своей излюбленной манере вклинился между нами плечом, защищая меня. – Не мешай нам, санклит. – Удостоив его презрительным взглядом, прошипела демоница. – Ты – ее игрушка, не более.

– Он мой супруг и любимый мужчина! – полыхнув Светом, рявкнула я.

– А характер не изменился. – Пробормотала демоница, морщась и отступая.

– Что?

– Зачем ты здесь, Ангел? – проигнорировала вопрос паучиха. – Полюбоваться моими детишками захотела? – она повела рукой в сторону ямы.

Я посмотрела на паучат, которые уже заметно подросли. Сытые, они медленно ползали в обглоданном скелете. Нельзя плакать, не раскисать. Задержав дыхание, госпожа Ангел сосредоточилась на другом. Мне казалось, пауки запускают в добычу свой яд, и когда она из–за него превратится в переваренную массу, едят. А эти, похоже, просто сгрызли плоть, как хищное зверье. Мутанты какие–то.

– Ты забрала камень у симурга. – Отведя от них глаза, потребовала мисс Хайд. – Верни.

– Она сама его выронила, я лишь подобрала.

Мой взгляд переместился на симуржонка, что сидела, съежившись, у стены. Малышка потупилась.

– Он тебе нужен, Ангел? – улыбаясь, пропела демоница.

– Прекрасно знаешь, что нужен. Что хочешь взамен?

– Свободу! – выдохнула она. Мисс Хайд непонимающе нахмурилась. – Думаешь, я это выбрала? – паучиха обвела рукой подземелье. – Он заточил меня здесь! От страха! Он сделал такой, – она с горечью усмехнулась, глядя на свои лапы. – Я была красивым ангелом! Поверила ему и поплатилась.

Скольких же ты загубил, Люцифер?..

– Но даже тогда, потеряв все, изгнанная с небес, была верна ему! Подарила армию, потому что он хотел этот мир. И что в благодарность? – по ее щекам покатились крупные капли слез. Эринния необычайно шустро для еле ползающей бабки подскочила к ней и подставила пузырек, собирая драгоценную влагу. – Сослал меня сюда! Заклял – чтобы и носа на поверхность не казала! Теперь сидит там, в своем дворце, – Мать демонов глянула наверх, – а я тут, ползаю во тьме! – демоница заскрежетала зубами. – Боялся, что мои сыновья уничтожат его! И надо было, надо! Ведь могла же…

Я присмотрелась к ее исказившемуся лицу – красивая маска поплыла, словно подтаяв из–за ярости паучихи, и наружу проступили истинные черты. Ощущение, словно кожа разъедена кислотой, остались только мышцы. Глаза глубоко запавшие, губ почти нет, лишь тонкая кромка, не прикрывающая частокол зубов–игл. Ненависть – она ее такой сделала, источила, съела, переварила наполовину, уничтожила.

– Теперь поняла, что мне нужно в обмен на камень, Ангел? – прошептала паучиха.