– Да когда же ты заткнешься–то уже! – прорычала мисс Хайд, дрожа, как во время лихорадки. – Я не Михаил, не старайся!

Уверена, мощи Семисвечника с лихвой хватит, чтобы на время закрыть «калитки» через такое особенное место, как Камень творения, но достаточно ли у меня самой силы, чтобы противостоять Искушению? Ведь такова цена за закрытие порталов.

Поэтому сейчас, стоя у мечети Купол скалы, я посмотрела не на нее, а в небо. Серое, безликое небо. Нет, Он не там. И не в мечетях и храмах. Закрыть глаза и сосредоточиться на том, что внутри. Только душа способна вместить Его. И чтобы попросить о помощи, не нужны ни особые слова, ни обряды, ни золотая и серебряная утварь, ни посредники. Он слышит, это чувствуешь сердцем.

– Пойдемте. – Прошептала я, открыв глаза.

Мы сняли обувь, зашли в мечеть через дверь, украшенную бронзой с чеканкой и позолотой, и благодаря красно–желтым коврам под ногами бесшумно двинулись вперед. Внутри все стены и купол тоже были выложены мозаикой с еще более ярким и сложным узором, чем снаружи. Доминировали золотой и красный цвета. Между колонн с позолоченным верхом витали по–восточному тяжелые ароматы.

Когда в полнейшей тишине ноги ступили на насыщенно–синее покрытие вокруг Камня основания, мне подумалось, что этот кусок скалы больше похож на обычный бетон, по недоразумению обнесенный позолоченной решеткой, охраняющей раритет от тех, кто мог отколупнуть втихаря кусочек на память или ради наживы, не давая туристам разобрать реликвию на сувениры.

Но нас интересовал не сам камень, а то, что покоилось под ним – так называемый Колодец душ. Мусульманская традиция полагает, что после Страшного суда в нем будут собраны чистые души умерших. Учитывая размеры этого помещения, устланного коврами, на большое количество праведников не рассчитывали.

– Это здесь. – Сказал Давид, когда мы спустились по лестнице под кусок скалы.

– Нет. – Отозвалась мисс Хайд. – Мы близко. Но это не здесь.

– Родная, ты дрожишь. – Горан с тревогой посмотрел на меня.

– Все хорошо, любимый. – Я опустилась на пол, покрытый красным ковром, и положила менору рядом. Руки горели. Ладони погладили жесткий ворс. – Помогите. – Пальцы сами привычно, словно делали это каждый день, отогнули кусок покрытия. С помощью Хранителей мы скатали в рулон кусок ковра.

Под ним был холодный камень. Я погладила его, не зная, что делать дальше. Горан сел рядом и накинул на мои плечи свой пиджак. Когда я открыла рот, чтобы поблагодарить, пол под нами гулко ухнул и задрожал. Вовсе некстати вспомнилась информация, вычитанная сегодня в интернете – о водах Хаоса, которые придут в движение, если сдвинуть Камень творения, и навлекут на мир апокалипсис.

Но, к счастью, Гугл ошибся. Все осталось на своих местах, лишь скала под моими ладонями разошлась в разные стороны, создав проем, через который едва мог пролезть человек. Что ж, значит, не зря мы с собой налобные фонарики взяли!

– Со мной пойдет только Горан. – Отрезала я, спустившись туда по пояс и увидев, что Давид собирается идти следом. Хранитель скрипнул зубами, но отошел. – Арсений, за малышей отвечаешь головой!

– Понял, большеглазая. – Санклит кивнул, сжав ручку колыбели.

– Ангел я или червяк, вот в чем вопрос! – пробормотала мисс Хайд, на коленях проползая по узкому ходу в пещеру, которая была еще меньше, чем Колодец душ. Ну, тут хоть сесть можно, уже хорошо.

– Возьми ее, пожалуйста. – Драган протянул мне менору и облегченно выдохнул, избавившись от необходимости бороться с самыми темными проявлениями своей души. – Как ты с этим справляешься, родная?

– Кто сказал, что справляюсь? – сорвалось с моих губ. – Ладно, раньше сядем, раньше выйдем. Начнем. – Я надела кольцо Соломона на большой палец и повернула подсвечник так, чтобы свет налобного фонарика попал на буквы. – Душа человека – светильник Господень. – Прошептала я.

В прошлый раз Семисвечник после этих слов нагрелся и на всех семи окончаниях задрожали язычки пламени, похожие на пузатую перевернутую каплю. Сейчас же происходило что–то иное. Ножка меноры завибрировала так сильно, что я едва удержала ее в руках. Пришлось, не отрывая ладоней, поставить беспокойный раритет на землю. Огонь начал наполнять его изнутри. Вскоре подсвечник полыхал так, словно был сделан не из золота, а из чистого пламени.

Пещерка наполнилась светом – таким ярким, что нам с Гораном пришлось зажмуриться. Последним, что я видела, были проступающие сквозь стены в скале очертания парящего в Безвременье Ковчега Завета. Господи, помоги закрыть все Врата, умоляю!

– Саяна? Любимая? – голос с трудом входил в уши. Поднять веки было еще тяжелее. Встревоженное лицо Горана надо мной. Дайте догадаюсь, он опять стоит на коленях и прижимает к себе? Ага, именно так!

– Все хорошо. – Я улыбнулась и осторожно погладила его по щеке. Так, а это что такое? На большом пальце нет кольца Соломона. Вернее, есть, но… Оно словно стало голограммой. Отлично вижу печатку, но на ощупь ее нет!

– Любимая? – нежно прошептал санклит.

– Что это значит? – мисс Хайд показала ему большой палец.

– Что все хорошо.

– Нет. То есть, да. Но сейчас не об этом. Ты кольцо видишь?

– Нет. Вернее, вижу. Но… – Он потрогал палец. – Похоже, теперь оно навсегда с тобой – в таком виде.

– Хорошо, не надо больше этот кирпич на шее таскать. Кстати, – рука нашарила цепочку с крестиком Георгия на шее. – Уф, на месте! Может, пойдем?

Вернув треклятую менору на место, мы вернулись домой, надеясь поужинать и лечь спать. Теперь у нас есть время хоть немного отдохнуть, чтобы потом собраться и решать другую проблему – как и где открыть портал в ад. Но конкретно сейчас нужно разобраться с другим вопросом – покормить юных Драганов, они уже недовольно сморщили мордашки, готовясь зареветь дуэтом.

Я взяла у Арсения колыбель с наследниками и пошла в спальню. Не сильно хорошая мысль везде таскать с собой детей, признаю, но пока есть вероятность, что в гости нагрянут жители преисподней, ни на шаг от них не отойду!

– Давай помогу. – Горан нагнал меня на лестнице и отнял люльку. – Они уже тяжелые.

– Своя ноша не тянет. – Парировала мисс Хайд, открыв перед ним дверь в спальню.

– И все–таки твоя слишком тяжела, любимая. – Тихо ответил санклит, поставив колыбель на держатели у кровати.

– Не можешь что–то изменить, просто смирись. – Посоветовала я и склонилась над малышами. – Ну, детеныши, кто первый покушать? – загулькав, Горана протянула ко мне ручки.

– Саян у нас джентльмен, – Драган пощекотал его щечку.

– Вот сходит мама в ад, наведет там порядок, и станет нормальной женой, наконец. – Прошептала я, когда дочь, деловито сопя, принялась сосать молоко. – Не будет гоняться за падшими Архангелами и спасать мир, да, мои хорошие?

– Сходят мама с папой в ад, – уточнил супруг, покачивая сына, – мамочка ведь не думает, что ее одну отпустят к Люциферу в гости?

– А что папу беспокоит больше – сам ад или его хозяин?

– Саяна! – Горан укоризненно посмотрел на меня. – Надеюсь, ты понимаешь, что одну я тебя туда не отпущу?

– Опять домострой проснулся? – сузив глаза, уточнила мисс Хайд. – Ты по очень тонкой грани ходишь, Драган.

– Господь, дай терпения! – прошипел санклит, закатив глаза. – Любимая, я не приказываю…

– А со стороны очень похоже! – перебила я. Горана хныкнула. Не ребенок, а лакмус! Как только начинаю злиться, она плачет. – Иди к папе, зайчик мой. Сын, теперь твоя очередь.

– Саяна, я с ума сойду, если ты пойдешь туда одна. – Сдавленно прошептал Драган после того, как мы обменялись младенцами. – Пока ты была на острове с Михаилом, мне каждая секунда в клочья душу разорвала! Умоляю, не поступай так со мной! – боль в его глазах мгновенно заставила вспыхнувший гнев осесть обратно, оставив после себя в сердце едкую пену сожаления и чувства вины.