— Да в какую-нибудь гостиницу — дождаться полудня.

— А что ты намерена делать в полдень?

— Пойду к мадемуазель и попрошу принять участие в моей судьбе. Ведь прогнали-то меня из-за вас: я исполняла ваши приказания.

— Зачем тебе ждать до полудня? Сюзанна встает рано. Расскажи ей, что с тобой произошло, она снова возьмет тебя в услужение. Я же со своей стороны должен заплатить тебе неустойку, и ты ее получишь, будь покойна.

— Да я и не волновалась. Я знала, что вы справедливы и не оставите меня на улице.

— Расскажи, что произошло после моего ухода.

— Госпожа де Маранд устроила господину Жану Роберу сцену, и тот поклялся, что не станет с вами драться.

— А ты сама веришь в клятвы поэта?

— Нет. Должно быть, он сейчас у вас.

— Я только что выехал из дому, он там еще не появлялся. Ну, а что было дальше?

— Потом госпожа де Маранд спустилась к себе в спальню, там она меня и рассчитала.

— И?..

— Не успела она лечь, как вошел господин де Маранд.

— Куда?

— В спальню к жене.

— В спальню к жене? Ты же говорила, что он почти никогда туда не заходит?

— Похоже, он делает исключение, когда того требуют обстоятельства.

— Ты знаешь, зачем он заходил к жене?

— О, не беспокойтесь! — цинично рассмеялась Натали, словно Мартон времен Людовика XV. — Серьезных намерений у него не было.

— Уф! У меня прямо гора свалилась с плеч, детка! Зачем же он все-таки заходил? Отвечай!

— Он зашел успокоить госпожу де Маранд.

— Что ты имеешь в виду? Ну, договаривай! Ты же наверняка подслушивала и под этой дверью!

— Если я это и делала, то исключительно ради того, чтобы оказать вам услугу, клянусь!

— Ах, черт побери! И о чем же они говорили?

— Если я правильно поняла, господин де Маранд принял сторону господина Жана Робера.

— Вот образцовый муж, Натали! Поистине, это не человек, а находка. Итак, он успокоил жену, принял сторону господина Жана Робера и?..

— Почтительно поцеловав жене руку, удалился к себе неслышными шагами.

— Так-так! Значит, я буду иметь дело с ним?

— Могу поклясться, что так.

— В таком случае, не стоит заставлять его ждать. Если бы у меня была крытая коляска, я взял бы тебя с собой, детка. Но ты же понимаешь, что в кабриолете… Невозможно! Садись в фиакр и поезжай за мной.

— Итак, господин предупрежден.

— Да, Натали, а предупрежденный стоит двоих.

Господин де Вальженез дал кучеру адрес, и кабриолет покатил к его особняку.

Вот что произошло с г-ном де Вальженезом на утренней прогулке.

Мадемуазель Сюзанна — мы еще не имели удовольствия видеть ее после вечера в особняке Марандов, где она начала кокетничать с Камиллом де Розаном, — не теряла времени даром, в отличие от Кармелиты, то и дело падавшей в обмороки, и была весела, кокетлива, беззаботна, любезничала со всеми, особенно с человеком, из-за которого погиб Коломбан.

С того вечера, когда, несмотря на присутствие черноглазой жены Камилла, не спускавшей с Сюзанны полного истинно испанских угроз взгляда, мадемуазель де Вальженез остановила свой выбор на американце, дня не проходило, чтобы Камилл не встречал, как бы случайно, мадемуазель Сюзанну то в Опере, то в Опере-буфф, то на скачках, то в Булонском лесу, то в Тюильри, то в чьей-нибудь гостиной, куда оба они были вхожи.

Постепенно случайные встречи превратились в свидания. Камилл выставлял свою любовь напоказ, а мадемуазель де Вальженез не боялась себя скомпрометировать.

Однажды утром она пошла еще дальше: призналась, что, разделяет любовь креола.

А в один прекрасный вечер отважно это доказала.

С того вечера Камилл де Розан приезжал в особняк Вальженезов так часто, как только позволяла его ревнивая половина. Обыкновенно это случалось по утрам, когда прекрасная креолка еще спала.

Вот как вышло, что, отправившись от Жана Робера в Тюильри, банкир встретил в конце Паромной улицы Камилла де Розана.

Креол, о скромности которого мы имеем представление, и не думал прятаться, а потому первый поздоровался с банкиром.

— Откуда, черт возьми, вы в такую рань? — спросил г-н де Маранд.

— От господина де Вальженеза, — отвечал тот.

— Вы, стало быть, с ним знакомы?

— Да вы же сами нас друг другу представили!

— Верно! Я и забыл.

Креол и банкир, обменявшись поклонами, разъехались в разные стороны.

Вернувшись к себе, Лоредан удивился, не застав ни Жана Робера, ни г-на де Маранда.

Причина их отсутствия нам известна.

Друзья Жана Робера — назовем их секундантами, так будет сейчас точнее — обещали банкиру ждать новых указаний и завтракали в кафе Демар, в то время как г-н де Маранд тоже не хотел идти к г-ну де Вальженезу, не повидавшись с Жаном Робером.

В половине двенадцатого, когда завтрак г-на де Вальженеза подходил к концу, ему доложили о г-не де Маранде.

Он приказал проводить банкира в гостиную и, словно желая сдержать обещание, данное им Натали: не заставлять г-на де Маранда ждать, — сейчас же вошел вслед за ним.

После того как хозяин и гость обменялись положенными приветствиями, первым заговорил г-н де Вальженез.

— Я только вчера вечером узнал о вашем назначении и как раз сегодня собирался зайти, чтобы вас поздравить.

— Господин де Вальженез, — сухо ответил банкир, — я полагаю, вы догадываетесь о цели моего визита. Помогите же мне сократить его, прошу вас: ни вам, ни мне незачем тратить время на ненужные комплименты.

— Я полностью к вашим услугам, сударь, — сказал Лоредан, — хотя даже не догадываюсь, что вы хотите мне сообщить.

— Вчера вы без приглашения проникли в мой особняк, да еще в такой час, когда приличные люди без приглашения не приходят.

Вопрос был поставлен так, что Лоредану оставалось лишь дать четкий ответ.

Он ответил не только четко, но и цинично:

— Это правда. Должен признаться, что приглашения я не получал, во всяком случае от вас.

— Вы ни от кого его не получали, сударь.

Господин де Вальженез поклонился, не отвечая, словно хотел сказать: "Продолжайте!"

Господин де Маранд так и сделал.

— Проникнув в особняк, вы пробрались в одну из спален госпожи де Маранд и спрятались в ее алькове.

— Я с сожалением должен отметить, — насмешливо процедил г-н де Вальженез, — что вы прекрасно осведомлены.

— Ну, сударь, раз вы не отрицаете этого факта, то, очевидно, принимаете его последствия?

— Назовите мне их, сударь, и я посмотрю, должен ли я их принять.

— Последствия вашего поступка таковы, сударь, что вы намеренно оскорбили женщину.

— Ах, черт возьми! — с вызовом сказал г-н де Вальженез. — Придется признать, что это так, раз тому были свидетели.

— В таком случае, сударь, — продолжал банкир, — вы, очевидно, сочтете вполне естественным, не так ли, если я потребую у вас удовлетворения за это оскорбление?

— Я к вашим услугам, дорогой мой, и немедленно, если пожелаете. У меня в конце сада беседка, словно нарочно сделанная для фехтования.

— Я сожалею, что не могу сейчас же воспользоваться вашим любезным предложением; к несчастью, так скоро подобные дела не делаются.

— Вы, должно быть, еще не завтракали, — предположил г-н де Вальженез. — Я знаю людей, которые не любят драться натощак, хотя мне вот, к примеру, все равно.

— Для промедления есть более серьезная причина, — сказал банкир, пропуская мимо ушей посредственную шутку собеседника. — Надобно сберечь честь имени; весьма сожалею, что вынужден вам об этом напомнить.

— Ба! — воскликнул г-н де Вальженез. — К чему это ханжество? После нас хоть потоп!

Банкир с самым серьезным видом возразил:

— Вы, сударь, вольны поступать с именем своего отца как вам заблагорассудится. Я же намерен позаботиться о чести своего имени и не собираюсь выставлять его на смех. Имею честь сделать вам предложение.

— Говорите, сударь, я вас слушаю.

— Мне кажется, вы давно не выступали в Палате пэров, не так ли?