Словом, мы не станем повторять рассказ Сальватора, так как читатель не узнает из него ничего нового.

Когда Сальватор рассказал о преступлении Жиро и объяснил, какой хитростью убийца и грабитель не только добился всеобщего уважения, но и завоевал преданную любовь сограждан, среди слушателей прошел ропот возмущения, а Брезиль глухо зарычал, словно тоже осуждал негодяя.

Подробно описав лицемерие преступника, рассказчик поведал о том, как жестокий трус позволил осудить невиновного, хотя ему самому следовало изменить имя и скрыться, оплакивая свое первое преступление; вместо этого негодяй совершил еще, может быть, более тяжкий грех. Волнение слушателей достигло предела, гнев сменился ожесточением, каждый призывал проклятия на голову убийцы.

— Но вы же сказали, — вскричал нотариус, — что завтра казнят невиновного!

— Да, именно завтра! — подтвердил Сальватор.

— Как же до завтрашнего дня найти доказательство, — вставил врач, — которое откроет глаза правосудию?

— Велика доброта Всевышнего! — сказал Сальватор; он опустил голову и заглянул под стол, наблюдая за яростной работой Брезиля.

Почувствовав на себе взгляд хозяина, пес на минуту оторвался от своего занятия и ткнулся влажным носом ему в ладонь, а потом сейчас же снова стал рыть землю.

— Доброта Всевышнего, доброта Всевышнего! — проворчал доктор со свойственным врачам скептицизмом. — Все-таки хорошее доказательство было бы надежнее.

— Бесспорно, — согласился Сальватор. — Надеюсь, что такое доказательство, однажды уже выскользнувшее у меня из рук, мы непременно сейчас обнаружим.

— У вас было доказательство? — в один голос вскричали гости.

— Да, — ответил Сальватор.

— И вы его упустили?

— К несчастью, да.

— Что это было за доказательство?

— С помощью Брезиля я обнаружил скелет мальчика.

— О! — только и выдохнули в ответ испуганные гости.

— Почему вы не потребовали вмешательства правосудия при участии врача? — поинтересовался доктор.

— Именно это я и сделал, только без врача. Но незадолго до этого скелет исчез, а правосудие рассмеялось мне в лицо.

— Должно быть, убийца почуял неладное и перенес останки в другое место, — предположил нотариус.

— Вы, стало быть, ищете тело? — спросил судебный исполнитель.

— Нуда! — отозвался Сальватор. — Ведь вы понимаете, что если труп окажется в таком месте, куда его не мог спрятать господин Сарранти…

— Господин Сарранти! — в один голос вскричали присутствовавшие. — Так этот невиновный — господин Сарранти?!

— Неужели я случайно произнес его имя?

— Вы сказали "господин Сарранти".

— Ну, раз уж у меня вырвалось его имя, я не стану этого отрицать.

— А какой интерес вам доказывать невиновность этого человека?

— Это отец одного из моих друзей. Но даже если бы это был совершенно посторонний человек, думается, каждый обязан спасти себе подобного от эшафота, если только он уверен, что обвиняемый невиновен.

— Уж не надеетесь ли вы найти доказательство здесь? — усомнился нотариус.

— Может быть, и так.

— У господина Жерара?

— Почему бы и нет?

Пес, будто отвечая хозяину, долго и протяжно завыл.

— Слышите? — спросил Сальватор. — Брезиль говорит, что не теряет надежды.

— Что значит "не теряет надежды"?

— Конечно; я же вам сказал, что у него мономания — найти тело своего юного хозяина.

— Верно, — подтвердили присутствовавшие.

— Так вот, — продолжал Сальватор, — пока я пересказываю первые четыре акта драмы, Брезиль работает над пятым.

— Что вы хотите этим сказать? — спросили одновременно судебный исполнитель и нотариус, в то время как другие промолчали, но вопрос был написан у них в глазах.

— Загляните под стол, — пригласил Сальватор и приподнял скатерть.

Все нагнулись.

— Какого черта он там делает? — не стесняясь, спросил врач; он склонялся к мысли, что даже если пес не бешеный, он все равно представляет интерес для изучения.

— Как видите, он роет яму, — отвечал Сальватор.

— Да какую большую! — прибавил нотариус.

— В метр глубиной и два с половиной в окружности, — заметил землемер.

— А что он ищет? — полюбопытствовал судебный исполнитель.

— Вещественное доказательство, — сказал Сальватор.

— Какое? — уточнил нотариус.

— Скелет мальчика, — ответил Сальватор.

Слово "скелет", произнесенное после жуткого рассказа Сальватора, да еще в такой час, когда солнце стало клониться к закату, ужаснуло всех присутствовавших. Гости отшатнулись от ямы, один только врач подошел поближе.

— Стол мешает, — заметил он.

— Помогите мне, — попросил Сальватор.

Они вдвоем взялись за стол, приподняли его и перенесли на несколько шагов в сторону, освобождая место собаке.

Брезиль словно не замечал их действий; он был поглощен своим страшным делом.

— Ну, господа, — призвал Сальватор. — Немного мужества! Мы же мужчины! Какого черта?!

— Да, мне, признаться, любопытно увидеть развязку, — сказал нотариус.

— Мы к ней приближаемся, — заверил Сальватор.

— Посмотрим, посмотрим, — загомонили остальные, подходя ближе.

Пса обступили со всех сторон.

Брезиль, похожий скорее на машину, чем на животное, продолжал рыть землю с упорством и уверенностью.

— Смелей, славный мой Брезиль! — поддержал его Сальватор. — Ты, наверное, выбился из сил, но мучения твои сейчас кончатся: смелей!

Пес повернул голову и, казалось, с благодарностью взглянул на хозяина.

Поиски продолжались еще несколько минут. В это время гости, затаившие дыхание, с раскрытыми ртами и широко распахнутыми от любопытства глазами, молча наблюдали за странной сценой, разыгрывавшейся между собакой и хозяином, который был, как видно, не таким уж большим другом г-на Жерара, как он уверял вначале.

Спустя пять минут Брезиль тяжело вздохнул, перестал рыть землю и вдруг положил морду на горку только что вырытой земли.

— Он нашел, нашел! — обрадованно воскликнул Сальватор. — Ты нашел его, да, песик?

— Что нашел? — спросили присутствовавшие.

— Скелет, — пояснил Сальватор. — Сюда, Брезиль! Остальное — дело людей. Сюда, мой пес!

Брезиль выскочил из ямы и улегся на краю, поглядывая на хозяина, будто хотел сказать: "Теперь твоя очередь".

Сальватор спрыгнул в яму, запустил руку в самое глубокое место и подозвал врача:

— Подойдите, сударь, и пощупайте.

Врач отважно спустился вслед за Сальватором, в то время как другие гости, с которых окончательно слетел хмель, с недоумением переглядывались. Доктор протянул руку, как сделал его предшественник, и почувствовал в пальцах нечто нежное и шелковистое, заставившее Сальватора вздрогнуть, когда Брезиль в первый раз обнаружил скелет ребенка в парке Вири.

— О-о! — воскликнул врач. — Волосы!

— Волосы! — повторили гости.

— Да, господа, — подтвердил Сальватор. — И если вам будет угодно сходить за свечами, вы сможете в этом убедиться.

Все бросились к дому и вернулись кто с канделябром, кто с подсвечником.

У ямы остались только врач и Брезиль. Сальватор направился к небольшой пристройке, в которой садовник хранил свой инструмент, и вскоре вернулся с лопатой.

Гости сгрудились вокруг ямы; в свете полусотни свечей было видно как днем.

На поверхности земли показалась прядка светлых волос.

— Ну-ну! Необходимо продолжать! — заметил доктор.

— Именно это я и собираюсь сделать, — сказал Сальватор. — Господа! Возьмите скатерть, разложите ее рядом с ямой.

Присутствовавшие повиновались.

Сальватор спустился в яму с той же осторожностью — мы бы сказали, с тем же благоговением, как если бы он имел дело с телом, — вонзил лопату в землю и при помощи этого рычага осторожно выкопал голову мальчика, покоившуюся на подушке из глины.

Гостей охватила дрожь, когда Сальватор, не снимавший белых перчаток, бережно приподнял детскую головку и переложил ее на скатерть.