— Мы узнали эту счастливую весть вчера, — сказал Жюстен, — и я хотел бы отправиться в Париж, чтобы поздравить господина Сарранти.

— Это путешествие ни к чему не привело бы, — улыбнулся генерал. — Вы не застали бы его в Париже.

— Он в изгнании? — спросил Жюстен.

— Нет еще, — печально произнес генерал, — но это, может быть, еще произойдет… Пока же он в Голландии.

— Я непременно должен с ним увидеться, — поспешил сказать Жюстен.

— Далеко вам идти не придется, — ответил генерал, оборачиваясь к г-ну Сарранти и указывая на него: — Вот он!

Господин Сарранти и школьный учитель встали в едином порыве и братски обнялись.

Генерал продолжал:

— Как я вам сказал, я прибыл от нашего друга Сальватора, а вот его письмо, подтверждающее мои слова. Но я вам еще не сказал, кто я такой. Вы меня не узнаете?

— Нет, сударь, — признался Жюстен.

— Вглядитесь в меня внимательно. Вы никогда меня раньше не встречали?

Жюстен всмотрелся в генерала, но тщетно.

— А ведь вы меня видели, — продолжал генерал. — Это произошло в ночь, памятную для нас обоих, потому что вы тогда вновь обрели свою невесту, а я, сам того не зная, впервые обнял свою…

Жюстен его перебил.

— Понял! — вскричал он. — Я вас видел в ночь своего отъезда в парке замка Вири. Это вам с Сальватором мы обязаны своим спасением! Теперь я отлично вас узнаю, словно мы никогда и не расставались. Вы генерал Лебастар де Премон.

С этими словами он бросился генералу в объятия; тот крепко прижал его к груди и с волнением прошептал:

— Жюстен! Друг мой! Дорогой мой друг! Мой…

Он замолчал, едва не сказав "мой сын".

Сам не зная почему, Жюстен почувствовал, как его сердце сжалось от невыразимого волнения.

Он посмотрел на г-на Лебастара де Премона; глаза генерала подернулись слезой.

— Друг мой! — продолжал он. — Сальватор никогда не говорил вам об отце Мины?

— Нет, — удивленно взглянув на генерала, сказал молодой человек.

— Сказал ли он вам, по крайней мере, что этот человек жив? — не унимался генерал.

— Сальватор обнадежил меня на этот счет. Уж не знаете ли его вы, генерал?

— Да, — глухо пробормотал генерал. — А что вы думали об отце, который вот так бросил свою дочь?

— Я думал, что это несчастный человек, — просто сказал Жюстен.

— Да, очень несчастный, — подтвердил г-н Сарранти и медленно покачал головой.

— Так вы его не осуждаете? — спросил генерал.

— Он достоин сожаления как никто, — печально прошептал г-н Сарранти.

Школьный учитель взглянул на корсиканца, как перед тем — на генерала. Тайный инстинкт ему подсказывал, что один из этих людей — отец Мины, но который из двух? Он переводил взгляд с одного на другого, пытаясь прочесть на лицах биение сердец.

— Отец Мины вернулся, — продолжал генерал, — и с минуты на минуту придет к вам за своей дочерью.

Молодой человек вздрогнул. В этих последних словах ему почудилась угроза.

От внимания генерала не укрылась дрожь Жюстена, и он понял его тайный страх; но он не успокоил, а еще больше встревожил молодого человека, когда сказал, пытаясь не выдать собственного волнения:

— Отец Мины придет к вам за своей дочерью, и вы ему вернете девушку… чистой… без сожалений… без угрызений совести… не так ли?

— Без угрызений совести несомненно! — торжественно поклялся молодой человек. — Но не без сожалений! Нет! Нет! — взволнованно прибавил он.

— Вы очень ее любите? — уточнил генерал.

— Беспредельно! — воскликнул Жюстен.

— Как сестру? — спросил отец Мины.

— Больше чем сестру! — покраснев, ответил школьный учитель.

— И, любя ее… таким образом, вы уверяете, что отцу Мины не придется краснеть за эту любовь?

— Клянусь! — отвечал молодой человек, воздев руки и подняв глаза к небу.

— Иными словами, — продолжал генерал, — Мина будет достойна супруга, которого прочит ей отец?

Жюстен задрожал всеми членами и ничего не ответил: он опустил голову.

Господин Сарранти умоляюще взглянул на генерала. Этот взгляд словно говорил: "Испытание слишком велико, довольно мучить бедного мальчика!"

Ожидание приговора, несущего жизнь или смерть — это целая гамма неописуемых чувств. Все, что еще живо в нас, возбуждено и напряжено, все мучительно! Душа и тело получают удар и в одно время переживают потрясение.

Именно это испытывал Жюстен, когда услышал эти слова: "… супруга, которого прочит ей отец".

В одно мгновение вся его жизнь с того вечера, как он нашел девочку, спавшую в поле, и до той минуты, когда, радостный, улыбавшийся, счастливый, он, обмениваясь с ней влюбленными взглядами, услышал, как лакей докладывает о двух путешественниках, прибывших из Парижа и желавших с ним переговорить от имени Сальватора, прошла перед ним по крупице, по капле, страница за страницей. Он снова почувствовал вкус каждой минуты, ощутил ее аромат, услышал ее мелодии, а потом из волшебного леса надежды без всякого перехода вдруг рухнул в темную пропасть сомнения.

Он поднял голову. Губы у него тряслись. Он посмотрел на двух посетителей: в его взгляде читался смертельный ужас.

Генерал почувствовал, как страдает молодой человек. Но ему показалось, что необходимо еще одно — последнее — испытание, и он продолжал, несмотря на немые мольбы г-на Сарранти:

— Вы воспитали мадемуазель Мину как родную сестру. Его отец через меня благодарит вас за это и благословляет как собственного сына. Предположите, однако, что — в результате превратностей судьбы или выполняя обязательство перед некоей семьей — он клятвенно обещал руку своей дочери другому. Как бы вы повели себя в подобных обстоятельствах? Отвечайте мне так, словно перед вами отец Мины, ведь именно он обращается сейчас через меня к вам. Что бы вы сделали?

— Генерал! — пробормотал, задыхаясь, Жюстен. — С тех пор как умер мой отец, я привык к страданиям: я буду страдать.

— И вы не восстанете против жестокости этого отца?

— Генерал! — с достоинством отвечал молодой человек. — Отец важнее возлюбленного, как Бог важнее отца. Я скажу Мине: "Бог доверил мне вас в отсутствие отца. Теперь ваш отец вернулся, возвращайтесь к нему".

— Сын мой! Сын мой! — вскричал генерал, не в силах сдержать слезы; он поднялся и протянул молодому человеку руки.

Жюстен пронзительно вскрикнул и упал в объятия г-на Лебастара де Премона. Заикаясь от волнения, он пробормотал:

— О… о… отец мой!

Вырвавшись из рук генерала, он бросился ко входной двери и крикнул что было сил:

— Мина! Мина!

Но генерал его опередил, остановив в ту минуту, когда молодой человек схватился за ручку двери, и зажал ему рот:

— Тише! Вы не боитесь, что эта новость может слишком ее взволновать?

— Счастье не может причинить зла, — возразил Жюстен, сияя от радости. — Да вы на меня посмотрите!

— Вы — мужчина, друг мой, — заметил генерал. — А вот для девушки, девочки… ведь она еще совсем ребенок… Она хорошенькая?

— Как ангел!

— Так она, значит, здесь… раз вы ее зовете? — колеблясь произнес г-н Лебастар де Премон.

— Да, я сейчас за ней схожу, — ответил школьный учитель. — Я ни за что себе не прощу, если украду у нее хоть минуту счастья.

— Да, ступайте за ней, — разрешил генерал дрогнувшим от волнения голосом. — Но обещайте не говорить ей, кто я. Мне хочется сказать об этом самому… когда она будет готова и я сочту это возможным. Ведь так будет лучше, не правда ли? — прибавил он, переводя взгляд с молодого человека на г-на Сарранти.

— Как вам будет угодно, — отвечали те.

— Ну, идите!

Жюстен вышел, а спустя минуту ввел в столовую Мину.

— Дорогая! — сказал он. — Позволь представить тебе двух моих друзей, которые скоро станут и твоими друзьями.

Мина грациозно поклонилась двум посетителям.

При виде обворожительной девушки, какой стала его дочь, генерал почувствовал, как сильно забилось его сердце. Боясь потерять сознание, он оперся о посудный шкаф и не сводил с дочери влажных от счастья глаз.