* Автор имеет в виду средневековую балладу «Прыжок тамплиера», упоминание о которой попалось однажды ему на глаза при изучении франкоязычных источников.

(примечание автора)

- Не попробуем – не узнаем. – Вырвал меня из воспоминаний голос Римая.

Миссионерскую деятельность союзнику в результате Гавриил не зачёл, но к нашему обращению отнёсся с неожиданной серьёзностью. Я как-то раньше и не задумывался, есть ли у животных душа и куда она попадает после смерти. А ведь проблема интересная и актуальная не только для меня.

Отвечая на мой вопрос, Ангел задумчиво, словно думая о чём-то своём, объяснил, что душа у животных есть, хотя она и отличается от человеческой. Пояснив, что только человека Бог творил по своему образу и подобию. Раз у животных есть душа, то, теоретически, как и любая душа, она может попасть в Рай. Однако животные, в отличие от человека, лишены свободы воли. И этим похожи на Ангелов. Но если Ангелы исполняют волю Божию, то животные неразумны и просто живут. Среди них нет грешников, но нет и праведников, любые их поступки не будут взвешены и оценены в день Страшного суда. Поэтому души животных не попадают в Рай по-умолчанию, но могут в нём пребывать, если на то будет воля Божия. Чтобы Рай не выглядел пустым и безжизненным, например. Таким образом, рыцарский конь действительно может попасть в Рай.

- Твой конь – особый случай, – заявил Гавриил. – Он именованный оруженосец, получивший разум, сколь бы слаб тот ни был. Обретя разум, он потерял невинность, но не обрёл в полной мере свободы воли, скованный ограничениями Системы, выраженными в свойствах карты Призыва. И поэтому за поступки своего коня будет нести ответственность его хозяин, то есть ты.

Высказав мне всё это, Посланник Божий добавил, что возможность принятия в адепты не-человека ранее не приходила ему в голову. Просто повода не было. И осознание подобной возможности было передано ему Богом лишь в момент моего обращения с необычной просьбой.

Я попросил Глэйса принять покровительство Бога, но Ангел резко оборвал меня, сказав, что решение должно быть принято добровольно, а не по приказу хозяина. Впрочем, на решении моего коня это не сказалось.

- Имей в виду, в случае гибели шанс спасти душу и воскреснуть есть только у тебя, но не у него. И ещё, - Гавриил на мгновение сосредоточенно прикусил губу, - не обольщайся. Согласие твоего коня дано добровольно только формально. Его сознание спит. Сегодня решение принимал инстинкт, а вовсе не разум.

Я кивнул, показывая, что понял.

– Я предполагаю, что проблема сохранения души в наличии филактерии и её отсутствии у Глэйса. Так ли это?

- Это так. Но ваши совместные заслуги недостаточны, чтобы просить её у меня. Однако сама такая возможность существует. Как обрести расположение Бога ты знаешь.

Эксперимент по перемещению человека в «котомке налётчика» провели тут же, прямо на площади, под присмотром Гавриила. Чем закончится такая попытка, заранее не знал даже он, поэтому мы и решили не рисковать. Если что-то пойдёт не так, то меня успеют откачать, риск минимален. И мы не ошиблись.

Перед тем, как поместить меня внутрь хранилища Рока Римаю, как владельцу, поступило системное уведомление наподобие ранее виденного мною. Предупреждение о том, что долго меня в котомке держать нельзя, могу испортиться. Ага, протухну и завоняю. Внутрь моё тело можно было поместить вручную, но удобнее оказался другой вариант. В нём мне приходило уведомление о том, что мне предлагают переместиться в «котомку налётчика», в нём же меня предупреждали об опасности такого шага и спрашивали моего согласия. Если я соглашался, то оказывался внутри хранилища. По ощущениям это походило на сидение под водой. Вроде бы и неприятных ощущений никаких нет, но в то же время приходит понимание, что долго так не высидеть. При этом тело тебе не подчиняется, и даже попытаться вздохнуть не получилось. Жутковатое ощущение. Впрочем, минуту-другую продержаться так можно. А больше – лучше не рисковать. Чуйкой чую – могу испортиться.

Договорились, что в случае каких-либо проблем Рока Римай освободит меня из хранилища прямо у себя в «Личной комнате». Даст отдышаться и войдёт в следующую портальную арку. А если всё будет нормально, то я открою глаза уже в его краях. Так и случилось, проблем не возникло.

Первым делом я огляделся. Непривычная, но богато обставленная каменная комната, в одной из стен два высоких узких окна, через которые падает свет. Рядом стоит Римай, незнакомая коленопреклонённая женщина его племени и в дверном проёме (без самой двери) воин в шкуре ягуара, с коротким копьём в руке и с бронзовым топориком на поясе. Оружие я выхватил глазом раньше, чем лица. Ничего не поделаешь – привычка. Все смотрят на меня.

- Я в порядке.

Союзник удовлетворённо кивнул и принялся командовать. Из коридора уже слышался топот ног прислуги. Точно прислуги, воины бегут иначе.

В мгновение ока вещи из наших сумок были выложены на пол и под восхищенные восклики рассортированы. У меня пытались что-то спрашивать, но язык был совершенно незнакомый. Разумеется, меня тоже не понимали. Римай сказал, что кроме него в окрестностях есть лишь несколько человек, знающих язык Системы, но здесь и сейчас из них никого нет. Проблемой это не является, так как я его личный гость и об этом все уже уведомлены. Пока его жены и слуги спешно собирали нам еду на стол мы вышли во двор. Там под восхищённо-боязливые ахи и охи я призвал Глэйса, разгружать которого пришлось нам с хозяином, так как остальные подходить боялись, особенно женщины. Впрочем, может это у местных обычаи какие-то. Без знания языка гадать бессмысленно. Я разгружал коня и передавал груз Римаю. А уже тот сгружал сумки на каменные плиты двора. Богато живёт союзник, ничего не скажешь.

Просьба накормить, напоить и выгулять Глэйса вызвала нешуточный переполох. Всё понимаю, но первым делом рыцарь обязан позаботиться о своём коне. Потому что позаботиться о себе сам он не может. Ни овса, ни ячменя, ни хотя бы пшеницы в хозяйстве Римая не нашлось. Этих культур здешний народ просто не знал. Мне предложили зерно незнакомых растений, и я, поколебавшись, его принял. Надеюсь, Глэйс откровенную гадость есть не станет, и расстройство кишечника не заработает. А пока слуги бегали в непонятных мне хлопотах, я его расседлал и напоил. Хвала Создателю! Хотя бы вода у них оказалась обычной. Потом, с разрешения Римая, отпустил пастись во внутреннем саду, откуда мигом исчезли все слуги.

- Римай, да скажи им, что он их не съест. У него сегодня постный день.

- Я им сказал, – не принял шутки хозяин. А может не понял, не знаю.

Вообще, пока слуги суетились, а я возился с Глэйсом, Рока Римай тоже не сидел без дела. Кстати, бездельничающих людей я вообще ещё ни разу здесь не видел. Перво-наперво он разразился градом приказов и распоряжений, сути которых я не понимал, но интонации ни с чем не спутаешь. Оружейные карты он отдал какому-то воину, который немедленно с ними убежал. Именно убежал, а не ушел. Причем не один, а за ним пристроилось еще несколько, видимо, его охрана. Ещё один воин получил две карты навыка и одну оружейную и тоже куда-то убежал. Чуть ли не бегом притащившие мешки женщины споро принялись собирать в них монеты. В их суету я был вынужден вмешаться, так как дурёхи явно не понимали, что мешки не выдержат веса монет и порвутся.

С выгрузкой монет вообще получилось интересно. Основная их часть находилась в амулете, надетом на шею Глэйса. Помня вес хранящегося внутри груза – почти 200 кг – снять его я даже не пытался. На мой вопрос Римай предложил ссыпать монеты прямо на мостовую, что я немедленно и исполнил. Ума ж палата. О том, что выгрузить две тонны монет себе под ноги не умно я подумал лишь тогда, когда поток монет хлынул на камни. В результате передние ноги Глэйса и мои собственные завалило едва ли не по колено, лишь чудом не отдавив мне ступни. Медяки, разумеется, разлетелись во все стороны, увеличив переполох.