Мимо меня пробежала Мария с Хехехчин, в окружении незнакомых воинов с овальными щитами, полуобнаженные мускулистые тела которых покрывали татуировки. В отличие от соплеменников Рока Римая, эти были готовы воевать вообще за одну еду, деревянную доску или бронзовый нож. Желающих послужить Господу за немыслимые по их меркам сокровища хватало, и мы могли выбирать лучших, лишь бы кандидаты имели системный статус. Некоторые рыцари взяли себе навык, позволяющий проводить на миссию «группу поддержки», размер которой зависел от конкретной способности и её уровня, но помощников можно проносить и в «бездонной котомке». И мы не собирались отказываться от подобных возможностей. Небольшой отряд оруженосцев  и воинов  лишь на днях заступил на постоянное дежурство в Небесном Граде, в ожидании могущей случиться миссии или рыцаря , которому потребуется помощь.

– Нам туда, – указал направление ассасин, выступающий в роли проводника. Назиф в окружении рыцарей побежал к казармам, в надежде предотвратить лишнее кровопролитие. И многое сейчас зависело именно от нашей группы, которая должна была обезглавить руководство гарнизона, убив эмира.

Римай обернулся и вскинул над головой меч, указывая направление следующим за нами. Сбоку раздался встревоженный крик, какой‑то караульный всё‑таки нас заметил, но вместо того, чтобы поднять тревогу – испуганно заорал, увидев фигуры в звериных шкурах и пришитыми к ним перьями. Это он их ещё при свете дня не видел, там есть на что посмотреть. Крик резко оборвался, но это уже ничего не решало, – внимание он в любом случае привлёк.

Мы ускорились и ворвались в дверь, сходу зарубив какого‑то стражника и ещё двоих, помеченных Системой розовой аурой потенциальных противников.

– Туда! Наверх!.. – указывал проводник, и мы ломились в нужную сторону, устилая коридоры телами придворных и редких охранников. Ничего странного – это центр крепости, дворец её правителя, нападения на который изнутри никто не ждёт. Тревога уже звучит, отовсюду несутся испуганные и яростные крики, лязг оружия, но для прибытия подмоги из казарм нужно время. Опять же, вечер и в коридорах уже стемнело, что лишь увеличивает хаос и неуверенность защитников крепости.

Навстречу, озарённая светом факелов, вываливается целая группа одетых в доспехи воинов, без щитов и копий, за спинами которых маячат женские фигуры. Среди них мелькает жирная багрово‑алая аура основной цели, которую замечаю не только я. Не имеющий доспеха проводник отшатывается за наши спины, а мы с рёвом накатываемся на толпу врагов. Коридор узкий, не развернуться. Большая часть моих навыков фехтования обесценивается в этой узости и толчее, а длинным мечом приходиться работать как копьём, нанося уколы, так как в коридоре не размахнуться. Великое счастье, что как мастер меча  я обладаю навыками сражения даже в таких условиях. Колющий удар длинного меча, почти неразличимый в сумраке и неверном свете факелов, страшен и практически неотразим. Зато в полной мере проявляет себя щит, алый крест на котором мгновенно приковывает внимание врагов, заставляя их кричать от ярости. Но им так же неудобно, как и нам, а кольчуги альвов превосходят доспехи телохранителей эмира, у нас есть щиты и наши навыки владения оружием в целом выше. Сарацины попытались сбить в узости стен строй, чтобы переиграть нас хотя бы в этом, и оказываются в положении пробки в узком горлышке бутылки. Зарубить их всех быстро невозможно, как и обогнуть. Но и сбившим строй уже не сбежать. И пока мы сражаемся, арабы из задних шеренг обращаются в бегство, в том направлении, откуда выбежали.

Сражающийся плечом к плечу со мной крупный рыцарь внезапно кричит и вырывается вперед, буквально стаптывая стоящего перед собой противника. Активировал какой‑то навык, несомненно, так как от ударов его палицы враги просто с противным чавкающим звуком валятся на пол, а один так и вовсе отлетел на несколько шагов, сбив с ног ещё живого товарища. Мы оба немедленно врываемся в образовавшуюся прореху. Он – бьёт, я – колю, и я не знаю, чьи удары сокрушительнее, его или мои. Затор прорван, последний уцелевший телохранитель, закрывающий нам путь, отшатывается к стене, бросая оружие, но мы просто пробегаем мимо, оставляя решать его судьбу следующим за нами.

На бегу активирую навык и смотрю на всплывшую полупрозрачную карту этажа, видимую лишь мне. К моей радости на ней отразилась и удаляющаяся метка основной цели миссии – эмир. Надо было раньше сообразить, но кто ж знал, что навык можно использовать ещё и так?

– Туда!

Эти двери оказались задвинуты на засов, оказавшийся, впрочем, слишком хлипким, чтобы задержать нас хоть ненадолго. Внутренние помещения, откуда тут взяться крепким запорам? Это ведь не тюрьма и казнохранилище. Зал, похожий на тронный, а может быть он самый и есть. Толпа переглядывающихся придворных с напуганными женщинами в платках и плачущими детьми. Редкая цепочка воинов впереди. Метка основной цели миссии над одним из них, чьё лицо скрыто под шлемом.

– Собаки!

Отвечать я не стал. Бросил, – «я сам», – так и следующему рядом здоровяку, и скользнул навстречу, хитро выворачивая в руках меч, локтем вверх, кончиком лезвия вниз. Очень простая стойка, на самом деле, но я практически уверен, что окружающие видят её в первый раз. Пусть смотрят, растерянный и отвлёкшийся враг – это ослабленный враг. Отшаг, удар, ещё удар, на этот раз уже по рабу‑телохранителю, пытавшемуся поддержать атаку хозяина. Окружающие замерли, уцелевшие воины замялись, опуская оружие и ошеломлённо глядя на оседающее тело правителя. Да, после таких ран не выживают. Из толпы раздался пронзительный женский крик и сразу оборвался, будто ей заткнули рот.

В бою почти никогда нет места для пафосных речей, но сейчас образовалась как раз такая пауза. Лихорадочно попытался переключиться из режима боя, сказать что‑нибудь умное, заставить остальных бросить оружие, чтобы избежать бессмысленной и уже почти неизбежной резни. Но кровь кипела в жилах и умные слова никак не находились. Вместо этого я шагнул вперед, пинком переворачивая на спину упавшее тело и ставя на него ногу. Вскинул руку с окровавленным мечом, не замечая сияющего светом янтаря в рукояти, и закричал так, как показалось мне правильным и естественным, яростно и торжествующе, – Ра‑а‑а!*****

***** Автор сознательно умалчивает, чем руководствовался главный герой. Возможно, одним из воинских кличей римских легионов «barrito!» или «barritus!» (в искажённом и неверном русском переводе более известном под кличем «барра!»), перенятом римлянами у германских племён. Точно не монгольским языком, но тюркские корни прослеживаются не только у монголов. Тюркское «юр!» означает «нападаю!» или «атакую!». Тюркское «ур!» означает «бей!». Возможны и другие толкования.

От монгольского слова «урагшаа» (вперёд!) произошел, по одной из версий, знаменитый русский воинственный, сильный и магический клич – «ура!»

Осетинский боевой клич «убей!» на слух звучит как «марга!». У скифов, сарматов, алан схожий воинский клич звучал как «Мара!» или «Марра!»

Автор считает, что корни воинских кличей следует искать в праиндоевропейском языке. Однако это тема отдельного разговора, очень непростого.

(примечание автора)

Эпилог

– Ну и каковы теперь твои планы? – с кажущимся безразличием вопросила альвийка, восседая на чёрной кобыле с ловкостью прирождённой наездницы, и лениво потянулась, отчего платье на ней натянулось, обрисовывая фигуру и притягивая взгляд. Надо ли говорить, что под платьем на ней были совершенно неприличные штаны, а седло на кобыле было мужским*? Хорошо хоть иллюзию на себя наложила, объяснить окружающим острые уши было бы гораздо сложнее. Так что в ходе жарких дебатов мы пришли к решению, которое, хоть и с трудом, но устроило обе высокие договаривающиеся стороны.

* Женщине считалось неприличным носить штаны и ездить в седле по‑мужски. Для них было разработано специальное седло, позволяющее ездить на лошади боком, при этом обе ноги свисали с одного лошадиного бока. Зато это позволяло соблюсти приличия, и при посадке на лошадь в платье не закидывать ногу. Разумеется, воевать или быстро скакать в таком седле было невозможно.