В общем, меня выбросило за борт не в окрестностях Тира, как я полагал, а у северной границы графства Триполитанского, павшего под ударами сарацин в позапрошлом году. То есть это даже не Святая Земля, так как та начинается в окрестностях Сидона, расположенного четырьмястами километрами южнее. Не близкий путь мне предстоит. Но дорогу осилит идущий.

Кстати, согласно карте, недалеко отсюда находится один из уцелевших осколков павшего графства – портовый город Тортоса, до сих пор обороняемый тамплиерами. Хм, километров тридцать отсюда. Вроде и не далеко, но это если не учитывать, что вокруг простираются захваченные сарацинами земли. Впрочем, деваться мне некуда, а наличие поблизости дружественного города значительно облегчает моё положение. Может быть, будет проще преодолеть путь до Акры по морю?

Проклятье! – я слишком глубоко задумался. С улицы во двор решительно шагнула человеческая фигура, резко замерла, заметив меня, а в следующий миг зашелестела извлекаемая из ножен сталь. Вот тебе и маскировка, надо было всё‑таки брать невидимость. Но как же так?!

Интерлюдия 1. Начальник конюшен*

Хмурый, рано постаревший, в простой чалме, прикрывающей облысевшую голову, в старом, засаленном шёлковом халате с выцветшим узором, протёртом на локтях, в кожаных сапогах с твёрдым носком** и стоптанной подошвой, даже в это тревожное время сопровождаемый всего лишь одним телохранителем – таким же старым воином, как и он сам, – Назиф, привычно выпрямив больную спину, застуженную в одном из бесчисленных походов, проезжал внутренний двор. Встреченные люди расторопно расступались перед конём, провожая его фигуру поклоном или почтительным шепотом. Возле чайханы, от входа на него потянуло сладким запахом гашиша, – внутри явно предавались пороку. Воин непроизвольно скривился. Увы, но чайханщик исправно платил эмиру налоги, и тому не было дела, откуда берутся деньги. А после недавних событий незыблемые, казалось бы, позиции начальника конюшен пошатнулись, вынуждая хранить молчание там, где раньше он не прошёл бы мимо. Из двери вывалился пошатывающийся стражник, увидел знакомую фигуру и охнул. Раб‑телохранитель, перехватив взгляд хозяина, презрительно сплюнул в сторону испуганно скрывшейся с глаз фигуры.

* Начальник конюшен – это старший командир для всех воинов гарнизона. Выше него в военной иерархии стоит лишь сам эмир или султан.

** В описываемое время, в арабских странах модной являлась обувь с острыми загибающимися к верху носками. Она считалась очень красивой, и многие зажиточные люди предпочитали носить именно такую. Причём эта мода не обошла стороной и западную Европу, отразившись, к слову, в Правилах тамплиеров (в виде запрета на ношение). Обувь с прямыми носками – это скромность на грани вызова придворным приличиям. А если они ещё и твёрдые, то это говорит о том, что обувь не здешняя, так как в Сирии обувь преимущественно изготавливали с мягким носком.

(примечание автора)

Назиф с отвращением отвернулся, но лишь для того, чтобы с высоты коня заметить плотное кольцо людей, окруживших двух других, сидевших на земле.

– Игра! – догадался он. – Что за вечер такой сегодня? И ведь он ещё не закончился. Посмотреть что ли? Играть, конечно, не буду, – не дурак же я. Но почему бы умному мне не посмотреть ещё раз на дураков?

Он подъехал ближе. В задних рядах пара человек обернулась на шум, но, видимо, не признав его в этой одежде, равнодушно отвернулась. Что ж, одет он действительно неподобающе, зато его воины, в подавляющем большинстве, обуты в сапоги, не говоря уж о прочем.

– Глупые люди! – шепнул он послушно наклонившемуся к нему ухом телохранителю. – Они рискуют последним в надежде приобрести большее. А ведь Пророк запретил нам азартные игры на деньги. Хвала Аллаху, что я не подвержен этой пагубной страсти… Как везёт, однако, этому игроку: он выигрывает третий раз подряд… Смотри – он опять выиграл!

– Поразительное везение, – нейтрально бросил телохранитель, бдительно оглядывая окрестности, в благородном стремлении оградить себя и своего господина от возможных карманников. Конечно, здесь не Хомс, не Дамаск, и уж тем более не Багдад, но это не повод терять бдительность.

– Да, ты прав, – качнул подбородком его хозяин. – Интересно, найдутся ли глупцы, которые купятся на этот трюк?

– Думаю, что найдутся. Иначе на что бы жили мошенники?

– Раньше такого не было.

Слуга мудро промолчал. Простому человеку лучше не заводить речи о том, что раньше было лучше. Так рассуждая легко можно дойти и до того, что и без египетского султана жить можно. Причем богаче и лучше, чем ныне.

Назифу не нужно было умение читать чужие мысли, он и так знал, о чём думает его старый слуга. Сирии просто не повезло. С юга их подпирает могущественный Египет, с востока – великая монгольская империя, с запада – зажимает море и приходящие из‑за него западные варвары, захватившие побережье, изрядно ослабевшие за последние сто лет, но всё ещё опасные, с севера – угасающая, но тоже ещё могучая Византийская империя и воинственные племена бежавших от монголов турок. Все они сцепились между собой, а ареной их боёв служит его несчастная родина, которую разоряют со всех сторон. Богатые некогда города обращены в руины и обезлюдели, древние оросительные системы нарушены, и не осталось мастеров, знающих как их восстановить. Заброшенные поля зарастают сорной травой или на глазах превращаются в пустыню. А главное – война продолжается, и ей не видно конца. Султану выгодно иметь между собой и монголами разорённую пустыню, где нечего взять и где сложно провести многочисленное войско. Когда‑то он верил, что сражается за правое дело, а сейчас уже поздно что‑то менять. Но этой ли судьбы он желал своей земле?

Когда взявшиеся ниоткуда, словно из старых страшных сказок, ассасины начали резать патрули стражи, у него ещё была надежда, что удастся сохранить свою должность. В конце концов, крепость ведь они удержали. Часовые были обязаны поднять тревогу в случае атаки на крепость, и они выполнили свой долг. Кто же знал, что это не попытка ночного штурма, а вылазка проклятых недобитков из низаритов? Пришли в ночи и растворились в ночи, оставив после себя лишь обобранные окровавленные трупы и липкий страх. Как в легендах. А что в итоге? Получив сигнал тревоги от пограничной крепости, сирийская армия, марширующая на соединение с египетской, пришла в смятение. Маркаб – очень сильная крепость, штурмовать её слабыми силами никому даже в голову не придёт. Армия, способная на это, не может быть слабой. И не суть важно кто неведомый враг – войско Киликийской Армении, неугомонные турки или вовсе внезапно высадившиеся на побережье христиане, что казалось наиболее вероятным, и было бы самым неприятным.

Получив сигнал об ударе в спину, эмиру Хомса пришлось спешно разворачивать свои отряды прямо на марше, а движение обоза с осадными орудиями для разрушения крепостных стен, идущего на соединение с армией султана, наоборот – ускорить. Быки и так еле тянули перегруженные повозки, а тут вскоре стали просто падать в изнеможении. И обоз, вначале действительно ускорившийся, вскоре замедлился, а потом и вовсе встал. В результате, армия султана Египта вот‑вот подойдёт к стенам христианской Акры, а обещанные эмиром Хомса осадные орудия запаздывают. Подобное не просто ставит под угрозу выполнение плана на всю военную компанию этого года, но имеет и практическую цену, ведь содержание войска стоит денег, и каждый лишний день задержки обходится египетской казне в огромные убытки. Не сложно сообразить, что правитель окажется недоволен подобным нерадением своего вассала. Тот изольёт свой гнев на голову эмира Маркаба, а эмир – на своего начальника конюшен. И былые заслуги тут не защитят, кто‑то должен ответить за срыв сроков, и раз ассасинов не поймали, то не сложно угадать, кого назначат виновным.

Назиф ласково потрепал по холке своего коня и тот изогнул недоумённо шею, удивляясь и радуясь неожиданной ласке.

– Лишь тебе не стоит опасаться гнева султана, хоть ты и числишься в моей свите.