Марика была на краю сада, когда я выбежал из замка, полностью одетым. Буквально через пять минут хода понял, куда мы держим путь. Стало даже интересно, что мы будем делать на той самой деляне, которую я расчищал вместе с деревенскими мужиками. Растерянность от произошедшего в комнате потихоньку стиралась, или может голова решила повременить с анализом ситуации, но я предпочел оставить эти мысли на потом.

Через час мы были на месте. Госпожа внимательно осмотрела место, кивнула чему-то и повернулась ко мне.

— Вампиры, — начала она говорить, при этом внимательно глядя на меня. — Сильнее и быстрее обычного человека. Они менее уязвимы для физических ударов, но это не значит, что их нельзя ранить.

Я совершенно растерялся от услышанного, абсолютно не понимая к чему Марика всё это говорит. А госпожа продолжила читать лекцию, стоя посреди новой поляны в середине леса, будто учила ребёнка прописным истинам.

— Вампиры хищники. И действуют, атакуют и даже лишают жизни лишь согласно инстинктам. Может показаться, что вампир играет или издевается, но почуяв кровь — они теряют разум, как звери. Если вампир хочет убить…

Мгновение и я задыхаюсь от захвата шеи, пытаясь оторвать руки графини от своего горла. Она отпустила и поправила манжет, пока я, стоя на коленях, пытался отдышаться и одновременно не выпускать её из виду. Страха не было, я уже понял, что это обучение. Другое дело, что я совершенно не понимал для чего оно. Мы нормально сосуществовали все эти двенадцать лет, зачем сейчас? Или это внезапная учеба и её странное поведение связано с посещением князя и нападением на меня?!

— …он убивает. — Закончила она, когда увидела, что я отдышался.

— Никакой жалости, сострадания или сочувствия у молодых вампиров нет. Лишь те, кто прожил более века, могут похвастаться такими эмоциями. Но и они учатся этому, приобретают искусственно. Глупо просить пощады, еще глупее пытаться убежать. Если не можешь дать отпор, лучше стоять смирно и молить своих Богов о лёгкой и быстрой смерти.

— А если я не хочу умирать? Если не хочу молить? — прохрипел я и Марика чуть улыбнулась.

— Если вампир голоден, то метит в главные артерии. — Продолжила госпожа, словно не слышала моих вопросов.

— Здесь, самое лёгкое место, — она коснулась шеи, куда всегда кусала.

— Здесь, если шея не доступна, — её рука скользнула по рубашке на ключицу.

— Здесь, — женщина прислонила ладонь к груди, в место где чувствовались ритмичные удары. Её голос стал чуть ниже, с едва слышными, вибрирующими нотками. — Можно напиться вволю.

— Здесь. И здесь, — одной рукой она коснулась запястья, а другой провела по бедру. — Если появилось желание развлечься.

— Развлечься? — переспросил я, отчего-то чувствуя злость.

Она огнём поднималась по телу, закрывая глаза алой пеленой. Марика улыбнулась.

В течение пяти минут из меня вышла вся злость, вернее её вышибли. А в следующие несколько часов я только мог радоваться тому, что убрал остатки веток и сучков. Испробовав всем телом ровность земли, трудно этому не радоваться. Миледи метила в те места, которые назвала. Я не успевал за её движениями, только чувствовал лёгкие уколы, а потом летел через всю поляну на несколько минут отдыхать. Остаться на земле совсем мне не позволяла гордость, и я вставал. Вставал, едва успевая переводить дыхание, и снова поднимался в полёт.

Обидно было то, что госпожа будто и не напряглась. Её наряд был безукоризненно чист, и ни единой смятой складочки не украшало его.

Когда конечности уже дрожали и не хотели собираться в кучку, я вдруг остался один. Она ушла молча, по своему обыкновению. С трудом встав на ноги я "дополз" (по другому язык не поворачивается назвать моё шествие по лесу) до замка. Отмокал в купальне часа два. А потом столько же ел, пытаясь справиться с ложкой дрожащими руками.

На следующее утро всё повторилось. Резкая боль в шее и я выпрыгнул из царства сна. Мне уже не нужно было приглашение, молча оделся и направился за миледи.

— Когда вампир защищает свою жизнь, он в первую очередь нападает. Инстинкт требует убежать, скрыться, но самоуверенность и опьянение от своих сил затмевают разум, заставляет игнорировать инстинкт. И когда вампир нападает, он метит в самые слабые места чтобы убить сразу. — Рассказывала миледи, сцепив за спиной руки и при этом глядя в лесную чащу поверх моего плеча.

— Горло, сердце, живот. — Спокойно перечислила она, подходя ко мне. — Здесь мягкие ткани, не способные противостоять сильному удару. Поэтому, — Марика внезапно пристально посмотрела мне в глаза, — эти места нужно защищать.

Пожалуй, за эти два дня, графиня сказала больше слов, чем за все года, которые мы прожили под одной крышей. Занятия были каждый день, без отдыха и поблажек. А разговоров и объяснений наоборот больше не было.

Казалось бы, я только и делал, что летал по поляне, пересчитывая своими костями все ямки и бугры на земле. И только через несколько недель я заметил, что мы стали доходить до тренировочной поляны намного быстрее. Оказалось, что Марика каждый день прибавляет шагу, и я тоже увеличивал ход. Происходило всё так не заметно, а может на фоне постоянных тренировок — не заметно, что часовая дорога стала занимать в два раза меньше времени.

А потом я заметил, что могу уследить за её движениями. Мог вызвать то состояние, в которое окунулся при нападении Себастьяна. И чем больше проходило времени, чем больше я тренировался, тем дольше мог оставаться в таком состоянии.

С поляной мы закончили месяцев через восемь. С трудом, но я мог отбивать атаки миледи. Вернее, я ставил блоки и уворачивался от четких ударов вампирши. О собственной атаки даже не шло речи.

Утренний ритуал менял время, интенсивность и силу, но сам оставался неизменным. Боль в шее стала моим спутником на протяжении всех этих месяцев. Спать Марика не ложилась, вечно бодрствуя, поэтому ей легко было находить время для контрольного укуса. А я всё никак не мог почувствовать её присутствие и предугадать нападение.

Вскоре, миледи отдала приказание подготовить походную сумку, и мы выдвинулись на север. Всего несколько дней в пути и лес отступил, давая волю просторным полям. А на горизонте появилась тёмная глыба огромных гор, будто окутанных сизым туманом.

Кристиан

Именно в тот момент, когда увидел горы, почувствовал: именно они цель нашего путешествия. И не ошибся. Правда так далеко мы не пошли, свернув с пути от центра гор к каменной насыпи, оказавшейся в последствие, началом горного хребта.

Неприметная тёмная щель, к которой миледи привела меня, оказалась входом в пещеру. Он был размером с дверь, закрывающую спальню миледи и Марика немедля пошла внутрь. А вот я замешкался, доставая кресало и пытаясь высечь искру для лампы. Вампирам не нужен свет и может госпожа забыла, что людям без света никак нельзя.

— Не нужно! — раздался голос из пещеры, опровергая мои мысли.

Удивлённо поведя плечом, я все же сложил принадлежности для розжига в заплечную сумку и пошёл внутрь. Силуэт миледи с трудом проглядывался в темноте небольшой пещеры, и мне стало не по себе. Камень будто давил со всех сторон, заставляя сжиматься и паниковать. Послышался протяжный, чуть противный скрип, словно кто-то с силой водил бруски железа друг о друга. Не успел я ничего спросить, как неожиданно оказался на руках вампирши.

Не сдержавшись, тихонько фыркнул — мне безумно не нравилось это положение, воспоминания о болезни были ещё слишком свежи. В ответ тонкие руки сжали чуть сильнее, а в следующее мгновение у меня уже перехватывало дыхание: резкие прыжки в полной темноте располагали к этому!

Спускались мы очень быстро, но почему-то воздух становился влажным и дышал теплом. В пещерах я бывал мало, но этого хватало чтобы знать: под землёй обычно сыро и холодно. Когда госпожа меня отпустила, мне вдруг остро захотелось вновь прижаться к стройному телу. Становилось страшно: от кромешной тьмы, в которой я не мог разглядеть даже свои руки, от тишины, которую разбавлял лишь звуки капель и моего дыхания, от ощущения высокого каменного свода над головой, заставляющего чувствовать себя мелким и никчёмным, несмотря на габариты тела.