Пройдя через комнату, поставила разнос на тумбочку. Вся кровать и пол были усыпаны белоснежными перьями из прохудившейся подушки, что заставило меня поджать губы и метнуть недовольный взгляд на князя. Возможный спор так и не начался из-за приближения другого вампира. Мы с Арманом синхронно подошли к окну, наблюдая, как меченый вампир беспокойно оглядывается в моём саду.

— Мы уходим, — сказал князь и посмотрел на меня с ожиданием.

Чего ждал мой старый друг, я так и не поняла. Арман, погладив меня по щеке и проведя костяшками пальцев по шее, выпрыгнул в окно. Я смотрела на то, как вампиры уходят, когда с двух сторон меня "обняло" одеяло, а со спины прижалось мужское тело. От потрясения я не нашлась, что сказать или сделать, поэтому, по своему обыкновению молча застыла и стала ждать дальнейших событий. Губы нола про скользили именно по тому месту, где была рука князя, словно стирая прошлое прикосновение.

Вечер осел на землю хмурыми небесами и холодным ветром. По моему саду, в сторону леса уходили два вампира. Один из них остановился и на мгновение поднял голову, я увидела как его лицо исказилось. Если бы князь был человеком, я бы решила, что ему больно, а еще, что он о чем-то сожалеет. Но он вампир даже больше, чем я.

Сопровождающий князя тоже остановился и следом за своим господином поднял голову, но посмотрел с лютой ненавистью мимо меня. Мгновение прошло и о присутствии вампиров ничего уже не напоминает. А меня перестали обнимать горячие руки.

Кристиан

— Миледи? — пробеял я, закутываясь в одеяло и не понимая, что же на меня нашло.

В синих глазах плескались чувства, которые я не в силах был понять. Мне казалось, что я вижу в них разочарование и тоску, но от чего?

— Простите, миледи. — Более твердо произнес я, правда совершенно не зная, за что прошу прощения.

— Ложись в постель, — раздался приказ, и она отвернулась к окну.

Вот так вот, ни порицания, ни объяснения, ничего. Я вернулся к кровати и, кряхтя как старик, залез на неё. Поздняя краска стыда наползла на лицо, когда я понял, что в своём порыве, совершенно забыл о наготе. Улегшись удобнее, я наткнулся взглядом на разнос, а потом пришёл запах еды и желудок заворочался, причиняя боль. Голод грыз меня, как и сомнения. Можно ли принимать пищу с пробитым нутром?

— Ешь. — Послышался голос миледи, при том, что сама Марика даже не оглянулась на меня, продолжая смотреть в окно. И что она там видит?

Я набросился на еду, и через десять минут на разносе уже ничего не осталось, а у меня начали закрываться глаза. Откинув пустую наволочку, я пододвинул к себе вторую подушку и, устроившись на ней, принялся наблюдать за госпожой. Так и уснул, видя её перед собой. Мне даже показалось, что я не засыпал, потому что когда открыл глаза, Марика стояла в той же позе. Но рука и плечо затекли, а на тумбочке стоял новый поднос полный ароматной пищи.

Моё безделье продолжалось целую неделю, которые я провёл в постели госпожи. И уже на второй день я готов был взвыть, но жёсткий взгляд синих глаз приковывал меня к кровати не хуже цепей. Меня даже в нужник не отпускали, Марика носила меня в свою купальню. Представляю, как это смотрелось со стороны, крепкий и больших габаритов парень лежит на руках у хрупкой женщины.

Стоящий в купальне горшок, на который сажают маленьких детей, только бо́льших размеров, вообще душевно "убивал" меня. Я зарекся попадать в какие-либо переделки, мысленно пообещав кого-нибудь убить, если мне придётся нарушить этот зарок.

Закончилось моё заточение странным образом. Проснулся я от того, что нос щекотало перышко. Ветер залетал в открытое окно, около которого никого не было, и гонял по всей спальне перья. Вид чуть желтоватых перьев, разбросанных по всей комнате, заставлял довольно улыбаться от воспоминания. Пожалуй, оно будет одно из самых моих любимых. Взбешенный глава всех вампиров, который не может причинить вред простому человеку — дорого́го стоит.

Приятные воспоминания плавно сменились на недовольство. Меня отчего-то очень раздражал беспорядок в комнатах миледи. Как и сорняки в саду, который я вырастил для неё.

Выбравшись из постели, я укутался в найденную простыню и принялся убирать перья, собирая их в поврежденную наволочку. Дело спорилось, если бы не ветер, что норовился поиграть с легкими игрушками. Только оползав всю комнату я увидел, что не один. Марика стояла в проеме двери с подносом в руках и пристально наблюдала за мной. Неловко поднявшись, я услышал "ешь" и поднос поставили на тумбочку. Но в этот раз, госпожа не стала по привычке вставать около окна. Она ушла, чтобы вернуться с моей одеждой.

Не успел я порадоваться своему освобождению, как меня поманили за собой. Такого раньше не было. Наши отношения не выходили за рамки, которые установились двенадцать лет назад. Мы никогда не покидали замок вместе.

Шли мы не долго, час от силы, и пришли на большую деляну с высокими соснами. Госпожа споро обозначила участок, попросту сломав по углам деревья. Мне было велено расчистить это место от деревьев и кустарника, после этого Марика вернулась в замок. Миледи я практически не видел с того момента. Она даже не звала меня, чтобы покормиться. Не принимала, когда я приходил сам, молчала на мой стук и просьбы войти, будто её и не было в комнате. Признаться, эти моменты были для меня самыми болезненными. И я не мог понять, за что она так наказывает себя и меня?

Марика ушла из замка, когда я принялся за работу. В одно утро я увидел на кухонном столе знакомую печатку. Кора лишь жалостливо посмотрела на меня, когда я мрачно одел кольцо на мизинец. Тоска разлилась по сердцу, неприятно сдавливая внутренности легкой болью. К ней примешалась обида за незаслуженное наказание и равнодушие.

Чтобы как-то справиться со своим состоянием, я все силы бросил на выполнение приказа. В течение месяца трудился с утра до ночи и если бы не Ким, то не смог бы управиться и за это время. Но волк, то ли жалея меня, то ли злясь на Марику, привел деревенских мужиков и мне помогли. Деревья быстро распилили, пни порубили и подожгли, бдительно приглядывая, чтобы остальная часть леса не загорелась. Я еще несколько дней приходил, чтобы убрать оставшиеся ветки и щепу. Впоследствии, я этому очень и очень сильно радовался.

Возвращение своей госпожи я увидел совершенно случайно. В ту ночь мне не спалось и я вышел в сад, одевшись теплее. Расположившись около одного из кустов, я улегся на землю и принялся наблюдать за частью неба, что виднелась среди тёмных верхушек деревьев. Через некоторое время, до меня долетело тихое шуршание травы, а потом тяжёлое дыхание. Замерев, я вслушивался в эти звуки, пытаясь определить сторону, откуда они исходили. Марика появилась внезапно, вышла из зарослей ежевики, что я посадил лет семь назад.

Даже в темноте я разглядел её плачевное состояние. Вся одежда была в крови, одна рука висела плетью, а часть бедра правой ноги разворочена. Мгновенно вскочив, я подлетел к женщине, пытаясь определить: насколько всё плохо. Краем глаза заметил волка и успокоился. Если были бы серьезные раны, то Ким не остался бы в стороне. Не зная как подступиться к госпоже, я бестолково остановился рядом. Меня одарили равнодушным взглядом, сияющим ярким голубым светом.

— Я ничего не сделал! — зашипел я ей прямо в лицо.

Меня охватила такая ярость, что затряслись руки. Желание сделать ей больно, как делает она, полностью охватило разум и я чуть не пропустил то, что Марика ответила.

— Я знаю. — Тихонько прошептала госпожа и меня отпустило.

Ким фыркнул и отступил в лес, а я аккуратно обнял женщину и наклонил голову, открывая шею. Быстро проходящая острая боль и легкое жжение пробежала вместе с эйфорией по венам. Это не было удовольствием в общепринятом смысле слова. Мне просто было безумно хорошо, когда Марика выпивала часть моей крови. Предполагаю, что это связано со связью, которая установилась между нами.