Взяв себя в руки, я несколько дней специально уходил из дома к реке, собирал гладкие речные камни и перетаскивал их поближе к замку. А потом занимался их укладкой в саду. Кропотливая работа давала возможность перестать думать о голубых, почти прозрачных глазах миледи. О её голоде и возможности его удовлетворить.

В любом случае, я почти физически чувствовал её взгляды. Были моменты, когда мне казалось, что вампирша стоит за моей спиной, и я резко оборачивался. Конечно, за мной никого не было, да и взгляды которые я ощущал, могли быть лишь плодом моего воображения.

Пока размышлял о том что делать, ходил по спальне и разглядывал странные вещички, расположенные на тумбочках и маленьких столиках. Даже было несколько грубо сколоченных табуреток, на которых так же разместились странные вещи. Здесь соседствовали рядом пучок перьев и стеклянный шарик, часть деревянной мозаики и железное кольцо. Удивительные вещи и каждая по-своему привлекательна. Не красотой, а именно своей уникальностью.

Железное кольцо, например, было спаяно из мелких шариков, что вообще по себе удивительно, но стоило отойти чуть подальше и оно казалось цельным. А метелка из птичьих перьев была смотана тончайшей нитью так крепко и тесно, что казалась, будто это остов одного пера. Как и с кольцом, нужно было подойти ближе, чтобы рассмотреть какое оно на самом деле.

Когда солнце поднялось над верхушками сосен, я решил что медлить больше нельзя. Вынул кинжал, который теперь был со мной всегда. Это давало немного уверенности, ведь в замке Грегори, рабам было вообще запрещено носить оружие.

Подойдя к постели, я чуть замешкался. Надрезать шею было практически невозможно, я не мог быть уверенным в глубине, да и слишком опасно. А вот руку другое дело, но как сделать чтобы кровь точно попадала миледи в рот?! И что если она не очнется, как тогда быть?

Устроившись рядом с женщиной на постели, я почувствовал себя так, будто совершил святотатство. Но отбросив все лишние мысли, сделал надрез на запястье и подставил его над губами Марики, внимательно глядя на её лицо. Губы окрасились моей кровью, и глаза миледи открылись мгновенно, мне показалось, что она действует на одних инстинктах. Мою руку стиснула маленькая ладошка стальной хваткой, а к запястью примкнули приоткрытые губы. Я не сдержавшись, зашипел от боли, когда клыки углубились рану, и госпожа перевела на меня взгляд.

Голубые, почти прозрачные глаза, с маленькими чёрными точками вместо зрачков, смотрели на меня пристально и безжалостно. Я видел года, что прожила вампирша, как будто передо мной распахнули дверь в её душу. А ещё, я видел безумную усталость и острое одиночество. Она была совсем одна… как и я.

Темные пятна начали расходиться кругами в глазах, и меня заштормило от слабости. Инстинкт требовал вырвать руку из крепкого захвата, чтобы спастись. И мне почему-то казалось, что у меня это получиться, но в то же время, в глубине души я был уверен: тогда и нечего думать остаться здесь, рядом с ней. В этот момент решался вопрос доверия. Прав я или не прав? Убьёт она меня или разрешит стать ближе, чем кто-либо?

Меня затошнило, и я закрыл глаза, расслабляя руку и наваливаясь на подушки. В ушах уже звенело и пришло ясное понимание, смерть рядом со мной. Я даже не понял, в какой момент вдруг оказался на постели полностью, руку щипало, но боль ушла. Меня накрыли теплым одеялом и позволили уплыть в сновидения.

Кристиан

Проснулся я на удивление бодрым и полным сил, что очень сильно меня удивило. Мелькнуло предположение, что я давно просто отсыпаюсь, тем более что кушать хотелось зверски. Я настолько себя в этом убедил, что когда спустился на кухню и обнаружил Кима в том же состоянии, был очень удивлен. Оборотня решили никуда не переносить, лишь стол отодвинули вместе с ним к стене, да одеял больше принесли.

По кухне плыл аромат варящегося мяса, и живот скрутил голодный спазм. Открыв большой чан, я выловил несколько больших кусков прямо тарелкой и начал есть, обжигаясь и чуть ли не постанывая от удовольствия. Лишь когда я наелся от пуза, понял, что мясо было не доваренным.

Раздался лающий смех, и я посмотрел на Кима. Оборотень высунул язык из пасти и кряхтел, а в следующее мгновение его скрутило и с противным звуком, скелет начал перестраиваться в человеческий. Раздался болезненный вой, который в следующее мгновение, перешел в человеческий крик. Через секунду на столе уже лежало израненное человеческое тело, а сам старик дышал с кровавыми пузырями.

Меня почему-то разозлили его действия. Первой мыслью было то, что миледи расстроиться, если оборотень пострадает. Да и она, получается, зря всю эту боль переживала. От этих мыслей, я излишне резко начал помогать Киму заново устраиваться на столе и грубо вытирал кровь. Лишь когда старик отключился и задышал спокойно, я почувствовал угрызения совести.

Не понимая самого себя, я автоматически вновь наполнил тарелку и начал есть. Только съев еще полную тарелку мяса, я смог успокоиться и решил сходить в купальню. Новый приступ голода настиг меня, когда я вытирался пушистым полотенцем. Одна из привилегий прислуживать богатым и добрым господам в том, что можно пользоваться лучшими условиями. У Грегори нас могли убить за небольшую дырочку в одежде или лишнюю каплю воды в купальне.

Из купальни я прошел сразу на кухню, чтобы под ошеломленными взглядами Розы и Грумеля, вновь обжигаясь, заглатывать огромные куски горячего мяса из чана.

— Кк-кристиан-н, ппогод-ди немного. Онн-но не готт-тово еще. — Принялась причитать женщина, пытаясь отобрать у меня тарелку.

— Действительно, обожди немного, парень. — Поддержал Грумель жену, но я физически не мог остановиться.

— Отстаньте его, — прохрипел слабый голос и все обернулись к Киму.

Роза, по своему обыкновению, всплеснула руками и принялась мять передник. А Грумель подошел к оборотню и попытался что-то сказать, но от избытка чувств не смог. Лишь я не мог оторваться от еды, хоть и тоже подошел к столу, где лежал старик.

— Оставьте нас, пожалуйста. — Попросил оборотень, смотря на меня.

И супружеская пара, правильно всё поняв, вышла из кухни.

— Бульончику налей старику, — распорядился Ким.

Дожевывая мясо, я взял чистую тарелку и наполнил её бульоном. С трудом приподнявшись, оборотень аккуратно выпил весь бульон и откинулся обратно на подушку.

— Спасибо. — Тяжело дыша, сказал оборотень. Усмехнувшись в бороду, он добавил, — Мне сейчас, как и тебе, много еды требуется.

Дураком я не был, так что давно смекнул, что Ким хочет что-то рассказать. Но и идти на поводу этого старого хитрого волка мне не хотелось, поэтому я просто промолчал. Старик рассмеялся, будто бы обрадовавшись моей реакции.

— Умен, силен и гибок. Настоящий нол. — Прохрипел оборотень и я навострил уши.

Мне снова захотелось есть и, положив из чана новую порцию, я присел рядом с Кимом, показывая что слушаю.

— Марика, — начал волк и у меня екнуло сердце. — Считает себя и свой род не нужными этому миру. Она считает, что должны властвовать люди, это их время. Может быть. Я не знаю. Она живет очень давно. Так давно, что видела расы, представителей которых уже нет даже в истории.

Было видно, что оборотню тяжело говорить, но он пытался донести до меня что-то.

— Ты один из таких. — Поразил меня старик. — Почти не оставшихся в мире — нол. Вы симбиоты вампиров, можете кормить их сколько угодно раз. Но лишь по собственному желанию. У тебя образовывается связь с Марикой, поэтому так велико желание видеть её и дать своей крови. — Продолжал шокировать меня волк, уже прикрыв глаза от слабости.

— Она тоже желает, не может противиться твоему вкусу. — Чуть передохнув, рассказывал оборотень. — Но миледи гордая, никогда не попросит и не заставит. Если ты скажешь нет, то она примет это. Только, Кристиан, — Ким открыл глаза и схватил меня за руку, всматриваясь в моё лицо, — если ты прервешь связь до полного формирования, то не сможешь быть рядом с ней. Давай крови как много чаще и вскоре, твой организм приспособиться. А сам ты, станешь сильнее, быстрее и будешь дольше жить.