— Но как? — вмешалась удивлённая Дина. — Она же просто человек. Ничего из себя не представляет, словно пробник.

Губы Стэна вытянулись. Ангел явно был недоволен её сравнением.

— Люди не мусор, Дина, — вмешался Леонард, словно почувствовав, как накалилась обстановка. — И я был одним из них. В отличие от нас, у людей нет никаких сил, и это не мешает им совершать изо дня в день героические поступки и помогать другим, — я была благодарна ему за эти слова. — Мне кажется, Шерри спас щит Александра.

Леонард вкратце рассказал о статуе Александра, что упала в обрыв после моего прикосновения. У Дины едва не открылся рот. Даже Стэн был ошарашен.

— Слушай, Шерри, — по взгляду Стэна я поняла, что он сейчас скажет что-нибудь этакое. — А ты случайно не любимица Бога? Настолько везучей родиться, стоит ещё постараться.

«Везучей? Так это называется? На Земле я была обычной девушкой, мечтающей стать известным писателем. Но одна ошибка перевернула мой мир с ног на голову. Словно меня подтолкнули, дав понять, что мне суждено сделать что-то великое».

— Извини, Шерри, но ты в полной заднице, — слегка стукнула меня по плечу Дина. — Ты не просто всегда появляешься в эпицентре проблемы. Нет. Мне иногда кажется, что ты и есть проблема. Что это всё из-за тебя.

Её слова прозвучали жестоко. Но они не были лишены здравого смысла.

— Ты притягиваешь эти проблемы, — продолжала девушка. — Они словно идут за тобой по пятам. И другим опасно находиться с тобой рядом. Потому как они тоже могут быть вовлечены во всё это, как бедняга Вил или Витольд. Ты — воплощение зла, демон, иными словами. Может, ты действительно умерла, но попала на другую сторону?

«Она обвиняет меня в их смерти? В том, что я демон?»

— Дина, что ты несёшь? — воскликнул Леонард. — Шерри не виновата ни в чьей смерти. Она жертва обстоятельств, не больше.

— Да? — девушка обдала всех злобным взглядом. — А если бы вместо них оказалась я? Стэн, — обратилась она к здоровяку. — Вил был твоим другом…

— Хватит! — закричала я, вскакивая на ноги. — Я не хотела ни чьей смерти и не хочу. Завтра же поговорю с Херувимом, Венецианой и кем бы то ни было. А до тех пор держитесь от меня подальше. Для своего же блага.

Я бросилась бежать. Мне стало больно. До последнего я надеялась и верила в то, что чёрная полоса, наконец, сменится белой. Что всё обязательно наладится. Но ошиблась.

Моё горло сжала судорога от того, как отчаянно я пыталась подавить рыдания. Леонард нагнал меня. Как бы быстро я не бегала, он бегал быстрее. Ангел остановил меня, схватив за руку.

— Шерри. Пожалуйста, — прохрипел он.

— Нет! — закричала я, выдёргивая свою руку. — Она права. Всё из-за меня.

Я сделала попытку бегства, но он ловко перехватил меня, обняв за талию, и прижал к себе.

— Знаешь, после твоей исповеди и взвесив все за и против… В общем, у меня появились сомнения. Но мои сомнения касаются не тебя, а твоего пребывания здесь. Я уже начинаю думать, что ты оказалась на небесах не по ошибке, а по чьему-то очень хорошо продуманному плану.

Я подняла на него заинтересованный взгляд. Мне так хотелось обнять его, но я поборола в себе это желание.

— Ты необычная, Шерри. Духи разговаривают с тобой. Александр дал тебе своё благословение. Всё это наводит на мысль, что ты кому-то очень сильно понадобилась. А вот зачем — не ясно. Тебе действительно стоит покинуть наш мир, пока этот кто-то не добрался до тебя. А раз он это ещё не сделал, значит, ему что-то мешает. Мне больно это говорить, потому что я не могу отпустить тебя. Головой понимаю, что надо, но сердце не может.

Он улыбнулся мне мягко, нежно. Погладил по щеке, будто я была разбушевавшимся или испуганным ребёнком, а затем поцеловал. Я уже почти обмякла в его руках, как вдруг почувствовала, что этот поцелуй явно выходил за рамки дозволенного. Он был ярким, наполненным страстью, желанием, необходимостью во мне. Так целуются влюблённые.

Найдя в себе остатки разума, я вырвалась из его тёплых и нежных объятий. Парень тяжело дышал. Его возбуждение было почти осязаемо.

— Прости, — хрипел он, восстанавливая дыхание. — Я сделал что-то не так? Причинил тебе боль?

Ленни подался ко мне, но я сделала шаг назад, держа его на расстоянии.

— Не надо! — я выставила вперёд руки и мысленно помолилась, чтобы никто нас в этот момент не видел.

— Почему? — он едва не молил. В его глазах было столько боли и вопросов. — Я же люблю…

— Нет! — крикнула я, прерывая его. — Тебе нельзя. А иначе ты не станешь Архангелом.

— Плевать! — он быстро сократил расстояние между нами. — Я готов на эту жертву.

«Боже! Дай мне сил противостоять ему. Удержи меня от соблазна».

Внутри меня бушевал пожар, и я видела, что Леонард испытывал то же самое.

— А я нет! — я ответила так твёрдо, что сама была готова поверить собственным словам. — Ты не понимаешь? Скоро меня тут не будет. Ты останешься один. Без меня и без перспектив на будущее. Стоит эта ночь того?

Его пальцы коснулись прядки моих волос. А затем он с нежностью поцеловал её.

— Шерри, я никогда такого не испытывал. Я верю в то, что Бог даёт нам лишь один шанс, чтобы влюбиться и быть счастливыми. Мой шанс — это ты. Я люблю тебя всем сердцем и готов ждать. Если ты хочешь того же, что и я. Чувствуешь, что чувствуя я. Тогда я буду ждать тебя. Столько, сколько понадобиться. Тебе это близко?

Моё сердце обливалось кровью. Во рту появился привкус горечи, а глаза покраснели от неимоверных усилий не выпустить слёзы и не показать ни одной эмоции. Той, которую он ждал от меня.

Мой мозг и сердце сейчас говорили в унисон. Они приняли решение и не конфликтовали друг с другом. Хоть и готовы были в любой момент передумать.

— Нет, — мне показалось, что я прошептала это слово. Но, увы, оно было сказано вслух. — Прости…

Ангел отпустил мои волосы и неуверенно сделал шаг назад. Он был дезориентирован. Уверена, что его сердце сейчас разбилось вдребезги. Неизвестно, каким чудом он сумел почти ничем не выдать своих эмоций.

— Я понимаю, — кивнул Леонард, словно объяснялся с самим собой.

Я знала, что если скажу ещё хоть слово, то разревусь и брошусь ему на шею. Поэтому я не спеша развернулась и неторопливым шагом направилась в сторону своего общежития. Спина ощущала его полный боли взгляд, и я несмела обернуться.

Лишь у ворот общежития мои слёзы вырвались на свободу вместе с воем. Я не видела и не чувствовала ничего, кроме всепоглощающей боли. Она обуяла меня своими нечеловеческими пальцами и вцепилась в моё горло.

Словно на негнущихся ногах я поднялась в свою комнату. В ней царил беспорядок.

«Имир небось, во всех щелях полазил. Даже в нижнем белье. Уж в моей комнате он проверил каждую паутинку».

На кровати лежала книга Терзаний.

— О, а разве тебя не изъяли? — спросила я, словно она могла мне ответить.

Я подошла и взяла её в руки, намереваясь поставить в шкаф, как вдруг из неё выпал листок. Я подняла его без задней мысли, как вдруг мои глаза наткнулись на слова, начертанные на нём, и ужас сковал моё тело.

«Если тебе дороги твои друзья, ты останешься здесь. А иначе я позабочусь о том, чтобы они молили меня о быстрой смерти!»

Любовь — единственная вещь,

которой невозможно дать слишком много.

«Генри Миллер»

Вот и всё. Бежать некуда. Я застряла здесь на неопределённое время.

Этот кто-то, он так просто меня не отпустит. Я нужна ему. Но зачем? Какой от меня прок?

«Я уже начинаю думать, что ты здесь оказалась не по ошибке, а по чьему-то очень хорошо продуманному плану».

Вспомнились слова Леонарда.

«А что, если он прав? Как я попала сюда? Меня принёс Нерит. Можно было подумать на него, но много чего не сходится. Это определённо не Нерит. Я быстрее бы решила, что это Витольд. Но он мёртв. Круг замкнулся».