На выборах 1980 года организация диспетчеров поддержала республиканского кандидата. Связано это было с попытками администрации Картера заставить союз отказаться от своей тактики путем ряда судебных дел, которые диспетчеры в основном выиграли. В свою очередь Рейган, заинтересованный в поддержке немногочисленного, но влиятельного союза, осторожно высказался тогда за улучшение условий труда авиадиспетчеров[383].

В 1981 году, однако, истекал срок контракта министерства транспорта с организацией диспетчеров по вопросам трудовых отношений, в частности заработной платы.

Во время переговоров с Федеральной администрацией авиации, являвшейся составной частью министерства транспорта, но обладавшей широкими полномочиями в области гражданских авиационных перевозок, организация диспетчеров, надеясь на поддержку президента, выдвинула весьма амбициозные требования — не только повышения заработной платы и значительного улучшения условий работы (в частности, предоставления удобных отдельных помещений каждому диспетчеру), но и введения 32-часовой (четырехдневной) рабочей недели. Помимо этого союз требовал, чтобы диспетчеры были исключены из разряда федеральных государственных служащих, которые, согласно положениям закона Тафта — Хартли 1947 года, не имели права на забастовку.

Население США внимательно следило за ходом напряженных переговоров, в которых президент сразу же резко осудил претензии диспетчеров. Это было для них явной неожиданностью, однако отступать было поздно. Получив решительный отказ по всем пунктам требований и узнав о намерении властей подписать контракт на прежних условиях, союз решил прибегнуть к забастовке, которая по законодательству считалась «нелегальной».

Стачка была начата в семь часов утра 3 августа 1981 года. Воздушные перевозки в стране были парализованы. В условиях, когда авиационное сообщение становилось основным видом транспорта на огромной территории США, а международные воздушные перевозки — обыденным делом, это был поистине тяжкий кризисный момент с точки зрения как экономики, так и общественных отношений. Подавляющая часть населения страны независимо от материального положения была искренне возмущена безответственным поведением авиационных диспетчеров и их профсоюза.

Пользуясь массовой социальной поддержкой, Рейган этим же утром объявил стачку «угрозой для национальной безопасности» и потребовал немедленного возвращения диспетчеров на рабочие места. Однако примерно из 13 тысяч диспетчеров на следующий день на работу вышли всего около 1300 человек. В аэропортах скапливались огромные массы пассажиров, простаивали грузы, в том числе скоропортящиеся продукты. В этих условиях президент через несколько часов выступил с заявлением, в котором, в частности, говорилось: «Позвольте мне зачитать торжественную клятву, произнесенную каждым из этих служащих, принятое под присягой обязательство, которое они дали, прежде чем приступить к своей работе: “Я не буду принимать участие ни в одной стачке, направленной против правительства Соединенных Штатов или любого его учреждения, и не буду участвовать в таковых, пока нахожусь на службе государства Соединенных Штатов или любого его учреждения”»[384].

На этот раз президент потребовал возвращения диспетчеров на рабочие места в течение 48 часов и объявил, что те из них, кто и на этот раз не выполнит его распоряжение, будут немедленно уволены и переданы в руки правосудия как нарушившие свою клятву перед государством, что уголовному преследованию будет подвергнуто и профессиональное объединение, организовавшее «нелегальную забастовку».

Одновременно Рейган потребовал от министра транспорта Дрю Льюиса, который находился рядом с ним во время его выступления, чтобы тот договорился с военными властями о замене бастующих диспетчерами, находившимися в подчинении Пентагона.

При помощи фактических штрейкбрехеров, которые не могли не подчиниться воинским приказам, уже на следующий день удалось восстановить около половины авиатранспортных маршрутов.

Выполняя свою угрозу, 5 августа президент своим исполнительным распоряжением уволил с работы 11 тысяч 345 бастовавших контролеров, одновременно навсегда запретив принимать их на государственную службу.

Диспетчерская служба в течение трех лет испытывала серьезные трудности в связи с необходимостью подобрать и подготовить новых квалифицированных работников. Тем временем в октябре 1981 года Профессиональная организация авиационных диспетчеров была распущена решением федеральной администрации по трудовым отношениям. Решение было обжаловано, однако высшие административные органы и суд подтвердили роспуск[385]. Только в 1987 году была образована новая профессиональная организация — Национальная ассоциация авиационных диспетчеров, а Рейган в конце своего второго президентского срока особым распоряжением предоставил ранее уволенным диспетчерам возможность формального восстановления на работе и ухода на пенсию.

Современные исследователи и публицисты с полным основанием высоко оценивают решительное поведение президента в схватке с профсоюзом авиадиспетчеров. В тридцатую годовщину того памятного события профессор Джорджтаунского университета в Вашингтоне Джозеф Маккартни, подготовивший специальное исследование о драматических событиях 1981 года, писал в газете «Нью-Йорк таймс», что своими действиями Рейган «не только преобразовал свое президентство, но придал новый вид мировому трудовому рынку… Он показал не только наемным работникам федерации, но и советским лидерам, каким жестким он может быть. Между 1962 и 1981 годами произошли 39 нелегальных прекращений работы федеральными служащими, но ни одно значительное выступление подобного рода не произошло после увольнения Рейганом забастовщиков из организации диспетчеров. В то же время его жесткое поведение произвело впечатление на СССР, укрепив его позиции в переговорах, которые он позже вел с Михаилом Горбачевым»[386].

Влияние событий 1981 года на переговоры с СССР через несколько лет сомнительно, но их воздействие наряду с другими факторами на взаимоотношения труда и капитала, труда и государства в США безусловно. Поведение Рейгана в конфликте авиадиспетчеров с государством, быстрое преодоление связанного с конфликтом начинавшегося экономического и социального коллапса значительно повысили авторитет президента, которого поддержали самые широкие слои населения и даже другие профсоюзы АФТ-КПП, не проявившие в данном случае цеховой солидарности.

На протяжении первого президентского срока Рейган все более превращался в своего рода символическую фигуру. Он многократно выступал на публике, произносил речи перед Конгрессом, общался с журналистами, чуть ли не играл роль, подобную тем, в каких представал перед зрителями в боевиках своей кинематографической молодости. По не лишенному оснований определению Р. Ривза, он становился не двигателем своего штаба, а высшим должностным лицом, в основном от штаба зависимым[387]. Это было действительно так, но ведь сам штат администрации подбирали по указаниям президента, и именно он утверждал его состав и вносимые изменения. Так что скорее в силе была взаимозависимость.

В том обширном бюрократическом аппарате, который состоял из работников Белого дома, министров и руководителей других ведомств вместе с их многочисленным служебным составом и продолжал расширяться, несмотря на обещания Рейгана его неуклонно сокращать, прежде всего выделялась руководящая тройка: Джеймс Бейкер, Майкл Дивер и Эдвин Миз. С ними проводились совещания почти каждое утро и нередко еще раз во второй половине дня. Лишь в случае необходимости к ним присоединялись руководители ведомств, в основном министерства финансов и бюджетного управления. Хотя четко сформулированных обязанностей у каждого из этих помощников не было, постепенно между ними сложилось определенное разделение труда.