В работе над мемуарами помогал, фактически став реальным автором книги (в США, напомним, таких лиц называют ghostwriter, то есть автор-призрак), историк, писатель и журналист Роберт Линдсей, еще не имевший опыта работы над мемуарами, но, как заверили Рональда друзья, обладавший бойким пером: он опубликовал ряд детективных романов (позже Линдсей напишет текст мемуаров актера и режиссера Марлона Брандо, но на этот раз будет обозначен как соавтор)[778].
Книга была подготовлена очень быстро и опубликована в 1990 году. В том же году она была включена редакцией газеты «Нью-Йорк таймс» в число бестселлеров.
Солидная работа (свыше 700 страниц) содержала описание жизни Рейгана с того времени, как он помнил себя, и вплоть до завершения президентской деятельности. О своей личной жизни Рональд почти не рассказывал. Он лишь упомянул о первом браке, отметив, что из этого «ничего не вышло», хотя в браке появились двое «великолепных детей» (не было даже упомянуто, что сын Майкл был приемным). Точно так же почти ничего не было сказано о втором браке, хотя он продолжался уже более полувека. Общую оценку, однако, встретить можно: «Иногда я думаю, что моя жизнь началась только тогда, когда я встретил Нэнси».
Естественно, основная часть книги посвящена восьмилетнему президентству. Для освещения этого периода характерны особенности, обычно присущие воспоминаниям, но у Рейгана они явно проявлялись четче, чем в большинстве произведений такого рода. Он, например, вообще не упоминал некоторые эпизоды, которые, по всей видимости, считал для себя провальными или показывавшими его слабость. Но те стороны своей политической деятельности, которые он считал удачными (большинство из них таковыми действительно являлись), Рейган описывал в самых возвышенных тонах, подчас существенно преувеличивая свою роль. Среди таковых сюжетов особенно выделяются рейганомика и завершение холодной войны.
Мемуарист признавал, что некоторые намеченные его администрацией хозяйственные мероприятия в полной мере реализовать не удалось, однако причины этого относил не к недостаточной обоснованности или даже ошибочности таковых, а только к сопротивлению догматиков из Конгресса, которых волновали только их собственные интересы.
Что же касается холодной войны и ее преодоления, прежде всего в переговорах с советским лидером М. С. Горбачевым, то Рейган только в самых общих чертах, не вдаваясь в причины и сущность явлений, упоминал о глубочайших внутренних процессах, происходивших в СССР, о роли этих процессов в появлении в СССР «нового политического мышления» и вытекающих из него действий. В результате получалось, что исторический внешнеполитический поворот к мирному советско-американскому сотрудничеству произошел только благодаря активности двоих политических деятелей — Горбачева и самого Рейгана, причем своим действиям бывший президент отводил решающую роль.
Особенно нелегко было Рейгану описывать события, связанные со скандалом «Иран-контрас». Вышел он из положения, однако, нехитрым способом — полностью отрицая личное участие в принятии решений, связанных с этим делом. Несмотря на массу опубликованных документальных свидетельств его личного участия, он формулировал существо дела так, будто лично не имел к нему никакого отношения. В этом смысле любопытна цитата из его книги: «Макфарлейн, Пойндекстер, Кейси и, я полагаю, Норт знали, как глубоки были мои чувства по поводу необходимости, чтобы “контрас” сохранились как демократическая сила сопротивления в Никарагуа. Вероятно, это знание привело их к секретной поддержке “контрас”, и они не сочли необходимым докладывать мне об этом… Даже сейчас мы не имеем ответа на все вопросы». И все же, чтобы сохранить хорошую мину, Рейган заключал: «В качестве президента я стоял во главе всего, так что я нес общую ответственность»[779].
И все же воспоминания Рейгана давали яркое представление о характере его мышления, мотивах его действий, об оценке им в допрезидентские и президентские годы основных явлений «американской жизни», как и была названа его книга. Рейган предстает на ее страницах как человек одновременно простой и властный, прошедший политический путь от поддержки либеральных (в политическом отношении) реформ Ф. Рузвельта к умеренному консерватизму и экономическому либерализму[780]. Этот экономический либерализм Рейгана при формальном сходстве терминологии был противоположен либерализму политическому, свойственному Демократической партии. Он был проявлением присущей Республиканской партии политической опоры на традицию максимально возможного свободного рынка и сдерживания государственного вмешательства, прежде всего в хозяйственные дела, но также и во все остальные области жизни американцев.
Все эти стороны социально-экономического и политического мышления Рейгана выпукло проявляются на всем протяжении его интересной книги, представляющей собой ценный источник сведений для изучения не только его биографии (не случайно на протяжении нашего рассказа мы многократно обращались к ней), но и новейшей истории США в целом.
При всей противоречивости политической жизни Соединенных Штатов, острых конфликтах между двумя основными партиями страны мемуары Рейгана, носившие выраженный партийный характер, в основном получили положительную оценку не только в специальных исторических изданиях, но и почти во всей прессе, рассчитанной на массового читателя.
Разумеется, во всех этих рецензиях не упоминалось имя Р. Линдсея. А его роль была немаловажной: Рейгану в его годы уже трудно было самому писать текст, перо, прежде такое послушное, подчас просто выскальзывало из рук. Но рассказчиком Рональд по-прежнему был отличным, как и в молодости. Он рассказывал Линдсею свою историю, тот исправно стенографировал, а затем, по возможности исправив фактические и хронологические неточности, читал Рейгану написанный текст. Вдвоем они что-то исправляли, добавляли и утверждали окончательный вариант той или иной главы.
Работая над мемуарами, Рейган одновременно занимался созданием своей Библиотеки.
К концу 1980-х годов в США существовали уже девять президентских библиотек: Герберта Гувера, Франклина Рузвельта, Гарри Трумэна, Дуайта Эйзенхауэра, Джона Кеннеди, Линдона Джонсона, Ричарда Никсона, Джеральда Форда, Джимми Картера. В этой области был, таким образом, накоплен немалый опыт. Так что Рейгану и тем, кто ему помогал, приходилось задумываться не столько над содержанием и характером своего учреждения, сколько над тем, чтобы обеспечить ему оригинальность и, следовательно, привлекательность для посетителей.
Собственно говоря, Рейган и его друзья задумывались о необходимости создания Библиотеки уже не один год. Еще в 1984 году было подписано соглашение с руководством Стэнфордского университета в Калифорнии, что это памятное учреждение — рейгановская библиотека — будет создано на территории его кампуса в городе Пало-Алто, неподалеку от Сан-Франциско.
Однако вскоре в университетских кругах возникли сомнения. Формально они связывались с тем, что предполагалось создать очень крупное учреждение, которое заняло бы значительную университетскую площадь, и наряду с собственно Библиотекой намечалось организовать Центр общественных отношений, в котором исследователи работали бы над политологическими и управленческими проблемами, в той или иной степени связанными с Рейганом и его президентством[781].
В левых кругах преподавателей и студентов Стэнфорда возникли энергичные протесты против создания на территории учебного заведения, находящегося вне политики, центра, который будет носить не просто политический, а к тому же консервативный характер. Вначале администрация университета попыталась смягчить противоречия, поставив условие, что Центр общественных отношений должен находиться под руководством университета, но от этого от имени президента решительно отказался руководивший переговорами старый друг и сотрудник Рейгана, в свое время член его «кухонного кабинета» и министр Э. Миз, ведший переговоры.
