Все эти сколь патетические, столь и несправедливые речи произносились в адрес Борка, но предназначались президенту и означали, по существу дела, начало очередной избирательной кампании, борьбы демократов за устранение из Белого дома соперников-республиканцев.
Кампания против Борка была настолько острой и озлобленной, что журналисты даже придумали новый глагол to bork, имевший явно иронический смысл, который стал обозначать «преследовать», «изничтожать». Слово это, правда, не вошло в академические словари, но в обыденном лексиконе стало довольно популярным.
Если учесть, что перед этим Рейган уже выдвигал в Верховный суд члена федерального апелляционного суда Дугласа Гинсбурга, который даже не дошел до сената и снял свою кандидатуру, когда в прессе появились сведения, что в молодые годы он курил марихуану (это было ударом для Рейгана и особенно для его жены, развернувших ранее массированную кампанию против наркомании), то становилось ясно, что в вопросе о кандидатах в Верховный суд президент потерпел двойное поражение.
Ему пришлось в конце концов согласиться на выдвижение в высший судебный орган явного либерала Энтони Кеннеди, который был известен как ярый поборник права женщин на аборты, что считалось недопустимым для сторонников Республиканской партии. Добившись своего, сенаторы проголосовали за Энтони Кеннеди, явно унизив президента, вынужденного пойти у них на поводу.
Октябрь 1987 года стал для Рейгана крайне напряженным еще и потому, что в этом месяце произошло стремительное падение курса ценных бумаг на фондовом рынке, вызванное различными экономическими причинами, но приписывалось оно политическими противниками несостоятельности «рейганомики», определялось как крах всей хозяйственной политики президента.
День 19 октября 1987 года вошел в социально-экономическую историю США как «черный понедельник». За один этот день основной экономический и финансовый индекс страны (индекс Доу — Джонса, в обиходе — Доу-Джонс) упал почти на четверть — на 22,6 процента. Что же произошло?
Последующие исследования и оценки опровергли доводы рейгановских противников. Было доказано, что, несмотря на всю парадоксальность, биржевой крах произошел как раз на фоне и в значительной степени по причине того, что в предыдущие годы экономика страны двигалась вперед, то есть рейганомика давала в основном положительные результаты.
У рядовых граждан, не только мелких и средних предпринимателей, но и у тех, кто прямого отношения к экономике не имел (чиновники, работники медицины и образования, лица свободных профессий и т. п.), появлялись дополнительные средства, которые они могли вкладывать в акции и другие ценные бумаги, причем курс их на рынке постоянно колебался. В этих условиях чуть более значительное колебание в отрицательную сторону могло вызвать панику, массовый сбыт ценных бумаг, что практически неизбежно вело к их обесцениванию и биржевому краху. Все эти исследования, между прочим, поставили под серьезное сомнение некоторые не только политико-экономические догмы, но и теории других гуманитарных отраслей, например теорию рыночного равновесия, теорию рационального поведения людей и т. п.
Как было широко известно, индекс Доу-Джонса с 1982 года в основном рос, причем за 1985–1987 годы увеличился почти вдвое. Реальное развитие экономики не поспевало за ростом курса ценных бумаг. В этих условиях события, в какой-то мере случайные, привели к массовой продаже акций, скупке и перепродаже их спекулятивными биржевыми дельцами, общей тревоге, которая и вызвала падение Доу-Джонса и, как результат, обеднение, а в некоторых случаях разорение ряда компаний.
Эксперты указывали на ряд таких факторов: финансовые органы Западной Германии несколько усложнили покупку американских финансовых документов; в Японии было усложнено налоговое законодательство, что привело к сокращению покупок ценных бумаг США; министр финансов США Джеймс Бейкер выступил по телевидению с осторожным предупреждением, что не следует слишком увлекаться игрой на финансовом рынке, а это привело к противоположному результату.
Сыграло свою роль и несовершенство современной электронной техники. Компьютеры, которые во все большей степени использовались во всех крупных финансовых операциях, не были еще достаточно мощными. Они просто не успевали обрабатывать новые данные и зачастую даже выходили из строя. Принтеры не успевали печатать новые финансовые требования вкладчиков, информация в среднем выдавалась с опозданием примерно на час, а за это время у паникующих вкладчиков возникали новые запросы, которые биржа не успевала обрабатывать. В результате возникла серьезная финансовая путаница. В середине дня 19 октября Комиссия по ценным бумагам США объявила, что, вероятно, возникнет необходимость временно приостановить работу фондовой биржи, а это вызвало уже настоящую панику.
В этих условиях рейганомика, а конкретнее говоря, ее финансовая составляющая, которая сохраняла возможность государственного вмешательства в кризисных ситуациях, проявила свою жизнеспособность. Государство в лице Федеральной резервной системы (ФРС), занимавшейся операциями с долларами, располагало значительными финансовыми ресурсами.
В полной мере сказалась важность существования ФРС, то есть фактически центрального государственного банка, располагавшего функциями контроля над всей банковской системой страны. По инициативе председателя ФРС Алана Гринспена, занявшего свой пост за два месяца до рассматриваемых событий и проявившего уверенность и жесткость в принятии и проведении судьбоносных для экономики решений, было объявлено о широкомасштабном выкупе облигаций и акций, что позволило в течение нескольких дней практически стабилизировать денежный рынок и предотвратить перерастание денежного кризиса в экономический. «Черный понедельник» 1987 года в результате не оказался подобным «черному четвергу» в октябре 1929 года, который дал старт Великой депрессии 1929–1933 годов.
В течение нескольких дней после «черного понедельника» Доу-Джонс продолжал падать, но уже незначительно, а затем рынок стабилизировался. Экономика Соединенных Штатов не только выжила. Оказалось, что существуют определенные рычаги, позволяющие преодолеть внезапные и острые финансовые и вытекающие из них общеэкономические катастрофы, которые возникают зачастую в результате комплекса случайных причин и могут перерасти во всеобщий обвал, если не предпринять адекватных мер.
Все это стало ясно, однако, позже, пока же Рональд Рейган, узнававший новости о «черном понедельнике» не быстрее, чем все остальные американцы, просто растерялся, не знал, что предпринять и следует ли вообще предпринимать какие-либо государственные меры. В том, что президент не отреагировал на происшедшее событие в очередном обращении к нации, многие журналисты увидели или безразличие, или некомпетентность в финансовых вопросах.
Действительно, в конкретных вопросах микроэкономики президент отнюдь не был знатоком. Он явно не желал становиться посмешищем для журналистов и специалистов. От его имени Белый дом сообщил, что президент воздержится от комментариев по поводу «черного понедельника», чтобы не создавать еще большего беспокойства. Комментаторы сочли это решение разумным[771].
Не очень понимавший тонкости экономики и тем более финансов, Рейган значительно лучше разбирался в людях. Он с интересом читал разработки нештатного сотрудника ЦРУ финансового эксперта Алана Гринспена, который отвечал за сбор статистических данных по СССР и давал, по мнению президента, вполне объективные оценки. Рейган заинтересовался Гринспеном. Президенту доложили, что небольшая консультационная фирма, которую Гринспен возглавлял, отличалась точностью и доказательностью финансовых оценок и прогнозов. Проникшись доверием к этому финансисту, Рейган 2 июня номинировал Гринспена, а 11 августа 1987 года сенат утвердил его председателем совета управляющих, то есть руководителем ФРС.
Если учесть, что произошло это, когда фондовый рынок переживал значительные колебания, то можно считать, что решение это оказалось точным и своевременным, в значительной мере предотвратившим экономическую катастрофу. Гринспен продержался на посту руководителя основного финансового инструмента правительства США до 2006 года, оставив этот пост накануне своего восьмидесятилетнего юбилея и вошел в историю как крупнейший руководитель мощной системы регулирования денежного рынка.
